Виктор Точинов - Полкоролевства в придачу
– Приступим, – покладисто сказал я и спешился.
Маньяр тоже покинул седло, сделал знак рукой. Лучники отъехали подальше – и словно бы невзначай оттеснили в сторону Изабо и её мохнатого паладина.
Местом для определения сенешаль выбрал обширный луг, густо уставленный каменными стенами: невысокими, чуть выше колена. Не длинными – в сотню шагов каждая, не более. Сооружения, сложенные методом сухой кладки, представляли собой крутые дуги, направленные концами в сторону леса Буа. И казались памятниками седой и мрачной древности.
На деле же сложили их местные вилланы совсем недавно – после того, как выяснилось, что языки губительной Белой Слизи движутся исключительно по прямой, и, натолкнувшись даже на такое незначительное препятствие, меняют направление движения. Выпутаться из каменного лабиринта Слизь не могла – рано или поздно возвращалась обратно в лес.
Я извлек из кожаной ладанки суровую нить с привязанной к ней половинкой золотого кольца. Маньяр вздохнул, стараясь сделать это незаметно. Ему наверняка очень хотелось заполучить в свое распоряжение кусочек благородного металла с неровно обломанными краями. Но увы – Кольцо Разлуки сработает лишь в той руке, что его разломила…
Нить качнулась несколько раз и замерла – в положении, несколько отличном от вертикали. Я медленно опускал руку – пока и половинка кольца, и подвешенный на второй нити контрольный грузик не коснулись карты. Сенешаль быстро сделал две отметки свинцовым карандашом.
Карта у него была хороша – судя по виньетке в углу, работы самого фра Альяго. Нимфы и дриады, выглядывавшие из-за стилизованных деревьев, оказались на редкость бесстыжими и привлекательными (по слухам, в свое время Альяго анонимно иллюстрировал скандально известные «Пороки любви» Марго-Аладриэли Беонийской). Другие обитатели заповедных пущ, изображенные рукой достопочтенного фра – эльфы и фавны – свидетельствовали, что и мужская красота порождала у Альяго изрядное вдохновение. Впрочем, обители лацерианцев всегда славились вольными нравами.
Места, считавшиеся полвека назад в Буа «опасными», фра наивно отметил фигурками волков и разбойников. Да-а-а, не приходилось ему встречаться с Черным Мешком или Прыгучей Смертью…
Пока я любовался творением маэстро, сенешаль без какого-либо почтения к шедевру прочертил его тонкой линией, – которая пересеклась с другой, сделанной сегодня утром. Пересеклась не так далеко от стилизованного изображения замка – крохотные флаги на донжоне и угловых башенках украшали гербы сьеров де Буа. Отклонение вполне объяснялось небольшими погрешностями при ориентировке карты по сторонам света.
3– Принцесса в замке, в Тур-де-Буа, – сказал сенешаль отрешенно.
Лицо у него стало столь же отрешенным и задумчивым. Не иначе как прикидывал, что для него выгоднее: приказать лучникам немедленно превратить меня в подобие пресловутого чрева святой Бастианы, или проверить, сдержит ли король Жофруа II – новый сюзерен Аргайла – свое обещание насчет немалой награды за голову беглого герцога Арноваля.
Поразмыслить было о чем – и у собственных подданных, и в сопредельных странах король заслужил нелестное прозвище: Жофруа Скупой.
Пока мысли мессира Ги не приняли опасный оборот, я поспешил уточнить:
– Да, сегодня она в замке. Но вчера ее там не было.
Задумчивость во взгляде Маньяра сменилась удивлением.
Пришлось объяснить:
– Вчера я тоже сделал два определения. В десятке лиг от Гран-Аржан и в гостинице «Зеленый дракон». Если ваши воины, столь любезно взявшие на себя охрану моего имущества, позволят продемонстрировать мою карту – вы убедитесь: мзель Иветта достаточно активно перемещается по лесу. Не знаю уж, своей ли волей…
Недоверчивый мессир сенешаль не стал высокопарно заявлять, что люди благородного происхождения должны верить друг другу на слово – и осмотрел мою карту весьма дотошно. Шедевром искусства ее никто бы не назвал – обнаженные нимфы напрочь отсутствовали. Но точность изображения меня вполне удовлетворяла.
– Вчера она была на озере, в охотничьем домике… – констатировал Маньяр удрученно.
Он прекрасно знал, что нанести свои линии после нашего нежданного знакомства я никак не мог – к собственному багажу подходил лишь один раз, и под плотным наблюдением.
С невинным видом я поспешил подлить масла в огонь его сомнений:
– Один ученый муж вообще говорил мне, что для вычисления месторасположения объекта, способного передвигаться, необходимы как минимум три определения – дающие, как он выразился, «треугольник ошибок».
– Мне кажется, – начал Маньяр, свертывая в рулон карту, – нам надо…
Что ему казалось, мне узнать не довелось. Именно в тот момент нынешние, вовсе не похожие на прелестниц-нимф обитатели леса Буа обратили, наконец, внимание на наш отряд. Да и то сказать, странно получалось: полдня странствуем по местам, имеющим самую дурную славу, а неприятностей меньше, чем у паломниц, приближающихся к Святому городу – тех хоть на каждом мосту и перекрестке подстерегают сбиры Святейшей Матери, неумолимо собирающие плату за проезд.
Глава 5
Тварь двигалась к нам со стороны леса – со скоростью лошади, скачущей быстрой рысью. И выглядела достаточно безобидно: походила на надутый бычий пузырь полутора локтей в диаметре.
В Буа и его ближних окрестностях легко встретить что-то новенькое, не имеющее даже названия – если повезет и уцелеешь, можно заслужить славу первооткрывателя и присвоить свое имя невиданной нечисти. Странствующий рыцарь Алисон Гейнджер так и поступил – но отчего-то название Шар Гейнджера надолго не прижилось, местные жители говорили попросту: Лиловый Шар. Не самая опасная тварь – но поначалу любые путешественники, повстречавшись с нею, неизбежно теряли одного из спутников…
Каменные стены препятствием для Шара не служили – летел он на высоте человеческого роста. Точно так же не остановили бы его пущенные в упор стрелы – вздумай лучники Маньяра дать залп.
Но они не стали стрелять.
После короткой суматохи впереди оказалась лошадь, ведомая до тех пор в поводу – старая, бельмастая, с торчащими ребрами и отвислым брюхом. Укол кинжалом в круп – и кляча с диким ржанием поскакала по лугу, словно вспомнив давно ушедшую молодость. Наш отряд, наоборот, сгрудился и старался не делать резких движений.
Лиловый Шар немедленно устремился за обреченной кобылой. Она, почуяв опасность, наддала еще – и, казалось, уходила в отрыв. Исход погони был предречен: выбрав жертву, Шар преследует ее много лиг, с той же скоростью, не зная усталости – и всегда в конце концов настигает.
