Артем Лунин - Перед бурей (СИ)
Кнопка и не думала пищать. У девочки была лёгкая рука — может быть, станет целителем. Улитка легко поводила руками над спиной и ниже. Пострадавшие места ожгло, как огнём, потом боль утишилась. Проворные пальцы стали втирать мазь.
— Скоро встанешь, — заверила Улитка. — И сможешь опять сочинять свои гремящие штуки. Но если ты!.. — в голосе всегда спокойной девочки плеснула ярость, Кнопка даже вздрогнула. Но несущие облегчение пальцы продолжили движение как ни в чём не бывало. Вот это выдержка у сестрёнки, восхитилась Кнопка. Ведь явно взбешена, но не подаёт виду!..
Улитку считали тихоней, за что девочка и заработала своё прозвище, но сейчас Эрика подумала, что была несправедлива к "неродной двоюродной" сестре.
— Пить?..
Кнопка покачала головой, уткнувшись лицом в подушку.
— Что другое надо?..
— Нет. Я сегодня встану?
Улитка хмыкнула, подозрительно изучая её спину.
— Куда торопишься-то? — спросила недовольно.
— Мне надо быть на Большом Бедламе.
— Нужна ты там! — фыркнула неродная двоюродная.
— Мне нужно сказать там слово.
— Лучше бы ты сказала слово здесь, — лёгкая ткань легла на синяки. — Встанешь. Одеялом накрыть?
Кнопка повернула голову, заморгала, видя лишь маленький силуэт на фоне дверного проёма. Глаза болезненно заслезились. Кнопка сделала усилие и взяла девочку за рукав, при этом неловко толкнув. Та уронила крынку с мазью, но мгновенно поймала другой рукой. Шустрая какая Улитка.
— Чего тебе? — хмуро буркнула девочка, не пытаясь освободиться. Кнопка помолчала.
— Позови… — голос её дрогнул. — Я скажу слово. Позови маму.
Алек шагнул в распахнутые двери, щурясь от ударившего в лицо жара.
— Привет.
Вздымавший тяжёлый молот кузнец только покосился. Алек встал в сторонку, дожидаясь, пока он освободится, окинул взглядом внутренности кузни. Пышущий жаром горн, несколько наковален. По стенам — полки, ящики со всевозможным ломаным железом, ступки с какими-то металлическими порошками, склянки с химией. Лаборатория волшебника… Алек бывал здесь не раз, он, как и любой вой, сам мог сковать простой нож, но всегда преисполнялся робкого почтения перед работающими в кузне людьми. Друг Влад казался ему почти родственником Титанов. Великие мастера ушли в небытиё, но их деяния всё ещё существуют и поражают людей. Алек не раз с восторгом наблюдал, как из раскалённого тягучего железа касания молота создают новую вещь. Может быть, кто-то через много лет так же будет восхищаться ею.
Влад в последний раз ударил молотом и бросил заготовку в воду. Взвилось облако едкого пара, Алек чихнул — нет, не вода, или не только вода…
— Чего тебе? — неприветливо буркнул кузнец. Алек удивился.
— Мне?.. — ничего. А вот ты чего такой хмурый?
Влад рассеянно отмахнулся молотом.
— Да так… Вики.
— Понятно, — сказал Алек, мысленно обругав себя. Мог бы догадаться.
Здоровенный кузнец был в два раза шире Алека в плечах и тяжелее раза в полтора. Но Влад не обольщался. Он знал, что сильнее друга — ну и что?..
Точно так же, как Алек восхищался мастерством Влада, так и кузнец с уважением относился к талантам друга. Наблюдая за играми войев, отдавал себе отчёт, что и десяти ударов сердца не продержится против Алека. Но Влад не завидовал Алеку. Точнее, завидовал не мастерству, а другому.
Высокий, широкоплечий, очень сильный мужчина. Такие нравятся женщинам, за таким как за каменной стеной. Но та, в которую был влюблён кузнец, сама была войей. Причём наставницей.
И тот, кого она любила, стал первой жертвой в Летней войне. Погиб ровно два года назад, и половина души девушки погибла вместе с ним. Войя сражалась яростно, ища в битвах смерти. Алеку и другим, кого она учила, теперь пришлось самим присматривать за девушкой, не раз оказывающейся в шаге от гибели.
Кузнец, зная о горе войи, и не смел пытаться обратить на себя её внимание. Но однажды им вдвоём случилось отстать от своих и спасти друг другу жизнь. Парень и девушка оказались в тёмном ночном лесу…
Одна-единственная ночь вместе. Потом она говорила, то было наваждение, уговаривала себя, всё так же не желая расставаться с мёртвой любовью. Владу было не занимать упрямства, но он вынужден был отступить перед этим её убеждением. Кузнец знал, что такое жить с половинкой души. И, не желая, чтобы девушка страдала, оставил её в покое.
Ненадолго. Потому что скоро войю бросились опекать все — не только Влад, но войи её круга и её собственные ученики. Никаких битв и даже тренировок — беременным женщинам строго не рекомендуется махать тяжёлым железом!.. Кузнец уже по праву мог держаться рядом и начал робко надеяться…
Но их сына войя назвала по имени погибшего любимого. Призрак Дерека всё так же стоял между Вики и Владом. Иногда казалось, что девушка всё же отпустит мёртвого, но чаще Влад ходил сумрачен, сам напоминая призрака.
Алек пытался вправить девушке мозги, но потом отступился. В конце концов, это не его дело. Как говорят дети в школах империи Каррионы — лоста ва.
— А я как раз пришёл с известием о твоём парне, — пропел Алек. Влад испуганно вскинулся:
— Что?!.
— Да всё в порядке, — торопливо сказал Алек, поражённый такой реакцией. — Просто — кэрри.
Кузнеца аж перекосило. Потом он с облегчением улыбнулся.
— Уф, куси тебя тролль!..
— Уже кусал. Извини, что напугал.
— Да нет, я сам себя напугал. Дёрганый какой-то стал, паникую по малейшему поводу, — Влад снял и скомкал кожаный фартук, швырнул в угол. Тут же поднял и аккуратно повесил на гвоздь.
— Ну, это понятно, — заметил умудрённый отцовством Алек.
— Кэрри, значит… Жаль, я не видел, — Влад вышел из кузницы и сунул голову в бочку с дождевой водой. Вынырнул, отфыркиваясь.
— Ещё увидишь, — посулил Алек, улыбаясь. Кузнец выглядел потешно — размытая сажа и копоть раскрасили его лицо, потёки чёрной воды от глаз, небольшая русая бородка стала какой-то пегой.
— Что, хорош? — булькнул кузнец, снова окунувшись. — Там мыло на полке, подай…
Въедливую угольную сажу не вдруг вымоешь, кузнец старательно тёр физиономию.
— Забавно, — хлопнул ручищей по бочке, и вода в ней тут же запарила. — Забавно, как… эх, перегрел… у нас дома… ну, в Радоне… отнеслись бы… ко всему такому-этакому…
Говоря, он нырял в бочку.
— К какому-такому-этакому? — Алек тоже стукнул по бочке и тоже перестарался. Кузнец неодобрительно посмотрел на него:
— И к этому тоже, — принялся вылавливать с поверхности воды льдинки. — Но вообще-то я говорил о кэрри. Стоит ребёнку отколоть что-нибудь такое, окно там вышибить, стол ненароком развалить, как тут же: "Спасайте дитя! Демоны! Одержимость!"…
