Пэт Ходжилл - Маска бога
А первое, что заметила Бренвир, — это разорванную одежду Джейм. Карие глаза расширились, затем налились кровью. Толчок ее внезапной ярости, казалось, оторвал Джейм от пола и пригвоздил ко внутренней стене галереи. Девушка скользнула в сторону неуловимым движением текущей воды, подхватила остатки юбок и убежала, сопровождаемая Журом.
Позже она решила, что им стоит свернуть направо, миновать территорию Каинрона и попасть в покинутые залы, где когда-то жили женщины из многочисленных мелких Домов. Неожиданно и весьма жестко ее остановила стена, сквозь которую Джейм, видимо, решила пробежать. По крайней мере, гобелен слегка смягчил столкновение. Теперь он висел прямо перед носом, истершийся и выцветший, но все-таки видно было, что он прекрасно соткан: лунный сад, полный бледных цветов, виднеющийся сквозь распахнутую дверь.
«Священное место, — подумала все еще полуоглушенная девушка; а потом, когда на руки, тревожно ворча, прыгнул Жур: — Во имя Порога, что произошло?»
Но она уже знала. Когда с появлением у дочери когтей Ганс понял, что она шанир, он в таком же припадке гнева изгнал ее, и тогда она бежала не останавливаясь, пока не пересекла Барьер, попав за Темный Порог.
О Трое! Это еще один секрет, который, как она надеялась, эти женщины никогда не узнают. Она же пропела песню тем детям, чтобы напомнить и им, и себе, что в мире есть нечто большее, чем шитье. Для маленькой учительницы это была всего лишь старинная легенда. Немногие знали или предполагали, что Геридон, Мастер из Норфа, в действительности получил подобие бессмертия, из-за которого он предал свой народ, — ему помогли души, собранные для него Плетущей Мечты, и медленное течение времени за Темным Порогом. Там, в ужасном доме, где он все еще пребывает, глубоко в Тенях содержатся в плену души, которые он пожирает, отчаиваясь, что число их неуклонно сокращается и Тьма подползает все ближе к его собственной сущности.
И Джейм жила там тоже — со времен бегства из Гиблых Земель и до последних двух лет.
Теперь в это трудно поверить.
Половину своей жизни она провела в тех темных залах, но представление о большей части того времени было все еще размыто, как расплывчатые картинки из дурного сна. Заставили ли ее всё забыть или она сама защищала себя? Иногда Джейм удивлялась: неужели все это действительно когда-то происходило с ней?
Когда она наконец-то вернулась назад в свой старый дом два года назад, то не помнила ничего из десяти лет, прошедших с момента изгнания. С того времени обрывочные воспоминания начали возвращаться, как куски старой темной песни: обучение бою Сенеты на черном полу с изумрудными прожилками в Главном Зале Дома Мастера под взглядами мертвых флагов Норфа; уроки чтения Рун Мастера по Бледной Книге в библиотеке, тома в которой скользили и перешептывались на полках; Великий Танец, который до нее исполняла ее тезка и в котором ее тренировали золотоглазые тени; ужас понимания, что ее готовят к тому, чтобы занять место Плетущей Мечты.
Только много позже девушка узнала, что это последнее не просто совпадение.
Геридону нужен был кто-то пожинающий для него души, чтобы он мог сохранить себе и бессмертие, и человечность, несмотря на растущий голод Тени. Что бы там не думал Женский Мир, сестра-супруга Мастера была всего лишь орудием, не осознающим зла, которое супруг просил ее вершить — пока не стало уже слишком поздно. Падение Джеймсиль было не окончательным, и в конце она все-таки спасла себя, искупив вину. Она заплатила жуткую цену. Столь огромное злоупотребление силой раскололо ее сущность, открыв пропасть в хаос за ее пределами, так что души, к которым она прикасалась, безвозвратно затягивало в бездонную воронку. Но прежде, чем наступила эта последняя стадия, Геридон послал сестру-жену к изгнанному Серому Лорду Гансу, специально для того, чтобы она зачала собственную преемницу. Джейм была тем ребенком, которого хотел Мастер. По крайней мере, так ей говорил ее учитель, Сенетари Тирандис. Никто не ожидал, что родятся близнецы. Впрочем, Геридон не рассчитывал также, что Тирандис научит новую Джеймсиль не только искусству Сенеты, но и чести. И когда пришла ночь посвящения, девушка полоснула ножом по руке, потянувшейся к ней из-за красных лент полога брачной постели, и через Барьер сбежала обратно в Ратиллен, прихватив с собой Книгу в Бледном Переплете.
Таким образом, она оказалась вновь в Гиблых Землях, ничего не помня из прошлого, разыскивая своего брата-близнеца, который не шевельнулся и не помог, когда отец выгонял ее из дома, и которого она все-таки все еще любила как половину своей собственной души. Но все в замке были мертвы, убиты отправившимся на поиски беглянки Мастером; все, кроме Тори.
Попытки найти брата продолжались еще два года, и за это время она успела даже какой-то срок побыть вором в прекрасном, наводненном богами городе Тай-Тестигоне.
И вот теперь она наконец-то тут, в родовом поместье, и брат оказался вдруг не только Верховным Лордом, но и (благодаря замедленному течению времени в Доме Мастера) на десяток лет старше сестры. И его не было рядом. Судя по его длительному отсутствию, он предпочел бы, чтобы она оставалась потерянной. Некоторым образом и Джейм жалела, что этого не произошло, но она все-таки была кенциром. Она принадлежала своему народу. Не более получаса назад в мозгу мелькнула мысль, что она, может быть, стоит на грани вторичной высылки. Если ее прогонят снова, теперь из самого сердца Кенцирата, то куда же податься?
В памяти послушно всплыла картинка: покрытое снегом поле высоко в горах, Хмарях, разверзшаяся расселина, срывающаяся в громыхающую пустотой бездну. Почему она вдруг вспомнила об этом? Ах, понятно. Над гобеленом — деревянный бордюр, на котором застыли вырезанные играющие большие коты — аррин-кены, третьи из Трех Народов, образующих Кенцират, бывшие когда-то судьями. В ночь Падения многих из них ослепили горячими угольями, потом освежевали в Главном Зале, и их шкуры до сих пор лежат там, прикрывая холодный очаг. Оставшиеся в живых бежали в Ратиллен. Но тысячу лет назад они удалились в глушь. Резчик наверняка никогда не видел ни одного. Джейм видела. В Хмарях, на краю пропасти, Иммалай Молчащий сорвал покровы с сумеречных лет в Доме Мастера, наложивших печать Тьмы на девушку:
«Дитя, ты извратила Великий Танец, как это сделала до тебя твоя тезка. Ты унизила авторитет жреца и злоупотребила Рунами Мастера. Мы делаем вывод, что ты действительно Темная, по обучению, если не по крови, ты балансируешь на грани безумия…»
Тихий голос, звучащий в сознании, — общий голос всех разбросанных по миру аррин-кенов, сотканный из шепота хор силы, судящий ее.
