Элейн Каннингем - Война магов
Маттео принял этот ответ.
- Все это рассказал вам слон?
Король кинул быстрый удивленный взгляд через плечо.
- Наш большой серый друг не высказывал мнения относительно деловых махинаций Джахарида. Немногие слоны сведущи в законах Халруаа.
- Несомненно. Так значит, вы знаете этого Джахарида.
- Никогда прежде его не видел. Простое прорицание открыло мне его имя, вместе с некоторыми интересными фактами: Джахарид выменял слоненка у пиратов из Мулхоранда. Если бы ты вел дела с мулхорандцами, то пожелал бы огласки? Поверь мне, Джахарид неплохо позаботится о животном, не давая ему поводов для жалоб.
Маттео задумался.
- Опираясь на то, что я знаю о прорицании, мне кажется удивительным использовать его, как инструмент для изучения будущего.
Король пренебрежительно повел плечом.
- Сезоны проходят и возвращаются. Зачастую грядущее можно узреть в образах минувшего.
Хотя слова короля казались обыденными, они воскресили в голове Маттео образ: Тзигона, погруженная в транс. Она искала ранние воспоминания, а случайно наткнулась на способность видеть события, происходившие задолго до её рождения. Казалось, и у Залаторма были собственные необычные таланты.
- Вы больше, чем просто прорицатель, — заметил Маттео.
Залаторм остановился и обернулся.
- Я — король, — сказал он просто. Его губы скривились в улыбке, и он добавил. — По крайней мере, пока.
Он отмахнулся от протестов Маттео.
- Ни один маг не пытался бросить мне вызов, но это лишь вопрос времени. Мы оба знаем, что твой бывший патрон, Прокопио Скорпиус, первый в череде ожидающих.
Джордайн в тайне согласился с королем.
- Ваше величество, вы же знаете, что я поклялся не раскрывать тайны своих патронов.
Залаторм одарил его вопросительным взглядом.
- Разве я просил тебя об этом? Прокопио амбициозен. Мне не нужен джордайн, чтобы поведать то, о чем способны рассказать собственные глаза.
- Конечно, нет, мой господин, — поколебавшись, Маттео все же задал вопрос, который изматывал его с момента назначения на должность. — Простите, но почему вам нужен именно я? Я прожил двадцать один год. Едва ли мне удалось набраться мудрости, достаточной для советника короля.
Залаторм слабо улыбнулся.
- Ты, разумеется, слышал шепотки, которые ставят под сомнение мою способность править страной. Согласен с ними?
Этот вопрос поразил Маттео, а ответ, пришедший на ум, и вовсе оглушил его. Залаторм ждал, когда джордайн заговорит. Он изучал юношу, и этим глазам не нужна была магия, чтобы прочесть человека, словно открытую книгу.
- Я не уверен, — наконец ответил Маттео.
Залаторм кивнул.
- Здесь и кроется ответ на твой вопрос. Старший, более мудрый джордайн сказал бы мне то, что я, по его мнению, желаю услышать.
- Я прошу прощения, если оскорбил вас, — начал Маттео.
Король поднял руку, заставляя его замолчать.
- Станешь извиняться за каждую вспышку откровенности, и у нас будет мало времени для обсуждения других вопросов. Честность — черта, достойная похвалы, но нельзя не согласиться, что наибольшую ценность она возымеет лишь спустя долгое время после того, как был дан совет.
Этот бессмысленный разговор заставлял Маттео видеть перед собой образ дерзкого лица Тзигоны. Сердившаяся на его неспособность добавить к истине “интересных цветов”, девушка кривила свои выразительные губы и закатывала к небу глаза. Маттео проглотил ком, внезапно подступивший к горлу, и прогнал с лица задумчивую улыбку.
- Быть может, ты со мной не согласен? — спросил король.
- Не совсем, сэр, — сказал Маттео, склоняя голову в небольшом, почтительном поклоне. — На самом деле я уже слышал подобную позицию прежде.
Солнце уже стояло в зените, когда все просители были выслушаны. Песня на улице стихла, превращаясь в сонный ропот вместе с тем, как жители укрывались от полуденной жары. Часы полуденного сна в этой знойной стране были обычаем и необходимостью.
Однако у короля и его советника не было времени на отдых. Вслед за Залатормом Маттео шел через лабиринт коридоров, затем вверх по винтовой лестнице, мимо вооруженной стражи и магических ловушек, охраняющих высокую башню, где томилась в темнице королева Беатрикс.
Её маленькая камера была уютной, но пронзительно белой, словно лазарет зеленых магов. Стены были недавно окрашены, ковер был сшит из толстых овечьих шкур. Белые атласные подушки горой высились на кровати, длинный диванчик был покрыт белой шелковой вышивкой. Здесь, в глубоком смирении сидела Беатрикс. Женщина была неподвижна, словно механические конструкции, ставшие её страстью и её проклятием.
Несмотря на свой плен, королева была в великолепном платье из белого атласа и серебряной парчи. Сложный парик из белых и серебряных завитков обрамлял бледное, словно фарфор, лицо женщины. Темные глаза королевы, густо подведенные сурьмой, казались огромными, пугающими на фоне неестественной внешности.
Залаторм наклонился, чтобы поцеловать снежную щеку жены.
- Все ли хорошо, моя госпожа?
Спустя некоторое время она ответила легким кивком.
Король сел рядом с ней, беря одну из её маленьких неподвижных рук.
- Ты здесь по моему приказу. У меня не было выбора. Но я не верю ничему, что было сказано о тебе.
Королева подняла глаза, едва встречаясь взглядом с мужем. Несмотря на то, что взгляд женщины безучастно устремился вдаль, за плечо Залаторма, она подняла руку и нежно коснулась его щеки. Охваченный чувством, король перехватил маленькую руку, прижимая её к губам.
Не желая нарушать их разговор, Маттео все же сделал шаг вперед.
- Миледи, вы помните, как Кива пришла к вам, чтобы забрать заводных существ?
- Кива, — повторила Беатрикс. Маттео вполне мог счесть этот ответ лишь эхом собственного вопроса, но в голосе королевы проступили непривычно мрачные ноты.
Маттео присел так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами женщины.
- Вас обвиняют в сговоре с Кивой и создании заводных существ по её приказу. Вы были околдованы?
- Не для Кивы.
Маттео и Залаторм обменялись озадаченными взглядами. Королева казалась необыкновенно рассудительной, но это заявление было неожиданным.
- Но тогда, для кого?
- Ни для кого.
По лицу Беатрикс пробежало облако, притупляя слабый свет в глазах женщины. Она высвободила руки из рук короля и снова сложила их на коленях.
- Если они никому не предназначались, — настаивал Маттео, — тогда зачем?
На раскрашенном лице проступил намек на живость. Королева взглянула на юношу.
- Да.
