Алексей Замковой - Унесенные магией
— …создал Дарен мир и поселился в нем навеки… – голос жреца разносился, казалось, отовсюду. Помню, в детстве, когда я приходил сюда еще с мамой, мне казалось, что слова исходят от нарисованных под куполом изображений богов. Это потом уже кто‑то рассказал мне, что такой эффект достигался специальной формой купола и стен. Правда, каким образом – я так и не понял, но детство давно закончилось и вместе с ним ушли и мысли о говорящих картинках.
— …и тосковал Дарен, пока не осенила его мысли сотворить себе спутника. – продолжало, тем временем, греметь из‑под купола. – И сотворил он Лиссию. Вышло же его творение настолько прекрасным, что в тот же миг, как увидел Лиссию Дарен, взял он ее в жены…
Да что ж ты толкаешься! Прямо на моем пути встал – будто в пол врос – какой‑то толстяк. Как таких вообще можно в такую толпу пускать?!! И так не продохнуть – так еще этот боров занимает место, на котором вполне могут поместиться два нормальных человека. Ну подвинься же! Можно же чуть вправо – на полшага – сдвинуться.
— …в благодарность же за свое сотворение засеяла Лиссия мир наш растениями и заселила выросшие леса зверьем всяким, и подарила Дарену дочь Кронию…
Твою ж… Что ж ты так локтем – прямо в ребра! Я с трудом протиснулся мимо еще одного нахала, который, мало того, что стоял столбом, так еще и чувствительно двинул меня локтем. В отместку, уже обойдя этого урода, я от души наступил ему не ногу. Сзади раздалось злобное шипение, которое даже чуть не заглушило слова проповеди.
— …не чаяли души Дарен и Лиссия в своей дочери–красавице. И была она настолько прекрасна, что не могли родители глаз от нее отвести. И создал тогда Дарен солнце, чтобы лучше видеть Кронию–красавицу, а Лиссия создала звезды, чтобы смотреть на нее и ночью, но свет которых не беспокоил бы спящее дитя…
Фуф. Я остановился немного передохнуть и оглянулся вокруг. Храм был запит под завязку. Сплошное море голов, покачивающихся в так напевным словам проповеди. Откуда‑то слева послышался тоненький детский вскрик. Надеюсь, этому ребенку просто наступили на ногу, а не прижали всей массой сотен тел к стене или колонне – так ведь, если не задушат, то кости переломать вполне могут.
— …а чтоб не скучно было Кронии, создали Дарен с Лиссией людей для ее развлечения. И дали им разум и знания, дабы отличались люди от зверья, которое уже не вызывало улыбки Кронии…
Передохнули – можно идти дальше. Не знаю, почему я каждый раз, вместо того, чтобы стоять спокойно, обходил, проталкиваясь сквозь толпу, храм. Повелось так еще тогда, когда я пытался найти здесь маму. Потом, когда я осознал все произошедшее, надежда исчезла, но привычка осталась.
— …родила Лиссия Дарену еще трех сыновей – Роаса, Базэна и Эльзиара. Первый был силен, второй – умен, а третий же – хитер. И их сердца тоже покорила красота Кронии. И каждый из них пытался добиться для себя благосклонности сестры. Роас задумал покорить Кронию силой своею – с рождения он взялся за изучение воинских наук. Базэн мечтал покорить ее сердце мудростью – не сомневался он, что сестра не устоит пред тайнами мироздания и ним, их раскрывшим…
Половину пути прошел. Начала чувствоваться усталость. В храме жарко и душно. Сотни человеческих легких борются за воздух с огнем сотен горящих свечей. Я оказался как раз напротив кафедры, с которой читал свою проповедь жрец. Здесь толпа наиболее плотная. И здесь наиболее жестока борьба за место. Сотни людей напирают сзади, желая попасть в храм и продвинуться поближе к алтарю. Ведь все знают, что чем ближе к алтарю ты стоишь во время проповеди, тем больше шанс, что Дарен заметит тебя и снизойдет к тебе в своей благосклонности. Поэтому, сзади все напирала людская волна, а спереди, подобно утесам, пытались отбить ее обратно те счастливчики, которые стояли на лучших местах. Именно здесь толпа превращалась в какой‑то монолит, передвигаться в котором было сложнее всего.
— …хитрый же Эльзиар, добиваясь расположения прекрасной сестры своей, возревновал красавицу к людям ибо любовь Кронии к родительскому подарку была велика настолько, что не обращала она внимания ни на потуги могучего Роаса, ни на великую мудрость Базэна, ни на ловкость Эльзиара…
На этот раз приблизиться к алтарю не удалось. Спины впереди сливались в монолит и не уступали твердостью каменной стене. Ни щелочки между людьми, ни места, куда можно было бы даже ногу поставить. Пришлось пробираться к противоположной стене. Это было гораздо проще, чем ломиться вперед. Стоящие сбоку, конечно, сопротивлялись, но те, кто стоял сзади, охотно давали мне дорогу в надежде занять мое место самим. Так и получилось, что я продвигался не параллельно алтарю, а немного удалялся от него.
— …задумал Эльзиар лишить сестру любимой игрушки. Ежели стоят люди на пути моем, рассудил он, то уничтожу я людей и займу их место в сердце прекрасной Кронии…
А вот и стена. К ней лучше не приближаться вплотную. Я, конечно, не ребенок, но, неудачно качнувшись, толпа с легкостью переломает и мои кости. Быть прижатым к твердому камню весом сотен людских тел – это практически самоубийство. Я чуть изменил направление движения и начал продвигаться параллельно стене. К выходу. Это самый легкий отрезок пути.
— …и воцарилась в мире тьма. Смерть собирала щедрый урожай. Болезни, войны и всяческие другие горести тысячами уносили человеческие жизни. И заплакала Крония, видя мучения своих любимцев. И слезы ее огнем прожигали сердца Дарена, Лиссии, Роаса и Базэна. И даже жестокий Эльзиар, увидев полные горя глаза своей сестры, раскаялся в своем поступке и прекратил злодейства. Ибо и самое черствое сердце не могло вынести вида грусти в глазах красавицы…
Теперь самая трудная задача – выйти из храма. Это только поначалу двигаться к выходу легко. Но ворота, хоть и широкие, служили бутылочным горлышком на пути к выходу. Плотность толпы здесь не меньше, чем у алтаря. Так что пришлось работать ногами и локтями вдвое активнее. Со всех сторон в мою сторону неслись проклятия и шипение людей, которым я случайно или специально наступил на ногу.
— …был Эльзиар избит Роасом, проклят Базэном, изгнан Дареном и Лиссией в никуда…
Последние слова жреца донеслись еле слышно. Наконец‑то я выбрался из храма и, с наслаждением, вдохнул свежего воздуха. Людей здесь было тоже много, но ведь никакого сравнения с тем, что твориться в храме! Прозвенел четыре раза малый колокол, а за ним – еще не успело утихнуть эхо – громко ударил большой. Четвертый час первой дневной стражи. До встречи с Червем и Черным еще около трех часов. Можно и поработать. Я вышел на одну из улиц, которые лучами расходились от площади, и, двигаясь прогулочным шагом, принялся размышлять куда бы пойти. Времени еще достаточно – можно и поработать. Вопрос только – где? Сегодня, вроде бы, намечается ярмарка у Восточного Перекрестка. Крестьяне привезут свежие овощи, мясо и другой свой товар на продажу. Но там больших денег обычно не водится. Редкий сребреник в тощем кошельке какой‑нибудь кухарки, отправившейся за свежими продуктами – вот наибольшее, на что можно там рассчитывать. Отправиться к торговым рядам на площади у Крепостных Ворот? Там товар, как и добыча, всегда богаче. За горсть ногат ведь не купишь ни дорогой ткани, ни украшений, ни оружия. Попадаются, конечно, праздные зеваки, которые пришли просто поглазеть на выставленные на продажу диковинки, в том числе привезенные с Радониана, Гарлин Эк и даже с Мерцающего Острова. Но таких я уже давно научился вычислять с первого взгляда. Другой вопрос в том, что там и работать опаснее. Стража хорошо патрулирует тот рынок. Еще бы! Ведь, кроме жалованья, они щедро кормятся еще и от благодарных торговцев. «Благодарных» – в прямом смысле. Гильдия торговцев с самого своего основания объявила, что будет выплачивать награду за каждого пойманного на территории рынков вора. И они держали слово. Поэтому стража здесь никогда не дремала. Упаси Дарен попасться им на рынке с чужим кошельком на кармане! В общем, решение было принять не так уж и просто. На одной чаше весов – относительно легкий, но маленький заработок, а на другой – солидный куш, но высокая вероятность украсить своим телом какую‑нибудь виселицу. Победила, как часто бывает, жадность. А что? Одежда на мне вполне приличная – со стороны я похож на какого‑нибудь клерка или приказчика, имеющего, пусть не большое, но состояние. Вот если бы я был одет как когда‑то – в лохмотья обитателя трущоб, то тогда работать на том рынке ни за что не стал бы. Предложения вывернуть карманы и предъявить их содержимое для досмотра, подкрепленные звоном оружия, следовали бы через каждые десять шагов. В общем, если что – я покупаю подарок своей девушке. Кстати, можно, для правдоподобности, и прикупить что‑то. Заодно и действительно сделаю подарок девушке – больно уж Лара охоча до всяких безделушек. Приняв решение, я свернул на ближайшем перекрестке и направился к Крепостным Воротам.
