Ян Сигел - Заклинатель драконов
Выпущенная на свободу ярость внезапна и пугающа, от этого в волосах девушки раздается треск и воздух сгущается вокруг вытянутых вперед пальцев. Гоблин в ужасе в мгновение ока исчезает. Девушка встает с кресла, но ее гнев так же быстро прошел, как и возник. Она бросается на кровать, лицом в подушки, и плачет. Когда буря эмоций утихает, она поднимает голову, глаза ее покраснели, но уже высохли от слез, как будто слезы были дождем, который не должен был пролиться. Она обводит комнату взглядом.
Он ушел, — бормочет она, — я знаю, он ушел, но… там кто–то… где–то… Следит за мной.
Она чует нас, — говорит Сисселоур. — Чувствует силу. А ты видишь в ней силу?
Тшшш…
Когда я приближаюсь к видению, почти коснувшись туманной пелены, картина начинает медленно вращаться. Я впиваюсь взглядом в зеркало, стараясь рассмотреть каждую деталь, наполняясь ощущением этой девушки. Этой девушки. Той, которую я жду.
Она медленно поворачивается, снова подходит к зеркалу, вглядываясь в то, что за отражением. Наши глаза встречаются. Во второй раз за наблюдателем наблюдают. Но в этом нет угрозы, всего лишь разведка. Приветствие. В зеркале она видит, как я улыбаюсь.
Она что–то хватает — расческу? — и швыряет в зеркало. Туман распадается на серебристые осколки, кружится и истончается. В темноте, когда огонь погас, Сисселоур и я торжествуем победу.
Вот она. Наконец.
Я ее получу.
Теперь мы в дымной картине следим за ней, просматриваем другие сцены, направив нашу двойную волю к единственной цели. Заклинания огня капризны и непредсказуемы, их можно иногда направлять, но их невозможно заставить. Образы являются беспорядочно, при нашем давлении искажаются, быстро изменяются, извиваются, разбиваются. Происходят вторжения, не имеющие отношения к делу, возникают кавалькады монстров из далекого, давно забытого прошлого — русалка, единорог, Морской Змей. Они появляются вперемешку с видениями, которые могут что–то значить, а могут быть вовсе не важными: усевшийся во тьме покойник, длиннопалая рука, одинокий цветок, внезапно расцветший в засохшем саду и похожий на глаз наблюдателя без век. Здесь время ничего не значит, но в потустороннем мире Время существенно, и могут пройти годы, прежде чем мы снова увидим ее. И видение, когда оно появляется, делает нас беззащитными, медленно разматывается широкая перспектива безумной интерлюдии, где бегут извивы дороги, где в весеннем ветре плывут мячики облаков. Вдоль дороги движется машина, солнце играет на ее полированных поверхностях. Крыша машины откинута назад, изнутри доносится музыка, глубокая, мелодичная. Машиной управляет девушка. Она изменилась, повзрослела, чуть резче стали черты ее лица, а сходство с эльфом уменьшилось. Она приобрела характерное фамильное выражение лица. Но в этом лице еще Отчетливее проступает тайна. Волосы девушки подстрижены ровной линией над бровями и на уровне подбородка. Когда скорость машины увеличивается, ветер сдувает волосы назад, вздымает челку и обнажает неровный пробор, который мы называем Ведьмин Крюк. Рот ее не улыбается. Ее компаньонка — тоже девушка — не имеет никакого значения. Я сопротивляюсь своему страстному желанию рассмотреть все поближе, боясь напугать ее, отталкивая Сисселоур от огня и давая картине затуманиться.
Когда она нам понадобится, мы ее найдем. Теперь я в этом уверена.
Мы должны быть готовы.
Глава вторая
Она тут же почувствовала, что за ней наблюдают, будто сзади по шее пробежали холодные мурашки. Это не было наблюдением в обычном смысле слова, не было каким–то подглядыванием, но ее обследовали при помощи оккультного глаза, ее образ танцевал в пламени или отразился в гранях хрустальной призмы. Она не знала, как ей это стало понятно, это был всего лишь один из множества инстинктов, скрывающийся в ее сознании и ждущий нужного момента, чтобы проявиться. Она крепче вцепилась в руль. Ощущение это было столь мимолетным, что она почти поверила в то, что ей все только померещилось, но удовольствие от быстрой езды пропало. Для нее Йоркшир всегда будет населен призраками.
Ферн, — ее спутница что–то говорила, но она не слышала ни слова, — Ферн, ты слушаешь меня?
Да. Извини. Что ты сказала?
Если бы ты слушала меня, то тебе не пришлось бы переспрашивать. Я никогда не видела тебя такой рассеянной. Я просто хочу понять, почему ты затеяла все это действо в Ярроудэйле, хотя тебе это место не по душе.
Не то чтобы мне там не нравилось. Эта крошечная деревушка вдали, в глуши, эти прогулки по пляжу, иссушенному вечным ветром, и ковыляние по пустоши… Деревенская жизнь очень живописна — если ты любишь деревню. Я — девушка городская.
Я знаю. Так почему же?..
Конечно, из–за Маркуса. Он находит Ярроудэйл привлекательным. Здесь такая своеобразная деревенская церковь, такой дружелюбный викарий. Как бы то ни было, но это дает возможность избежать огромного количества гостей. Ты говоришь людям, что хочешь, чтобы все проходило тихо, в деревне, и им не обидно, что их не пригласили. А из тех, кого ты все–таки приглашаешь, половина не приодет. Слишком далеко придется ехать, чтобы постоять в продуваемом всеми ветрами пабе и выпить шампанского под дождем.
Звучит как песня, — сказала Гэйнор Мобберли. — Шампанское под дождем. И — почему ты делаешь все только так, как хочет Маркус?
Я собираюсь выйти за него замуж, — ответила Ферн. — Я хочу доставить ему удовольствие. Это естественно.
Если бы ты была в него влюблена, — продолжала Гэйнор, — ты и вполовину не была бы так добросовестна по части того, чтобы доставить ему удовольствие.
Ты говоришь ужасные вещи.
Может быть. Лучшие друзья обладают особыми привилегиями, им можно, если это необходимо, говорить ужасные вещи.
Он нравится мне, — сказала Ферн после долгой паузы. — Это важнее, чем любовь.
Мне он тоже нравится. Он умен и остроумен, очень хорош в компании, весьма привлекателен, несмотря на то что уже начал лысеть. Но все это не значит, что я захотела бы выйти за него замуж:. Кроме того, он старше тебя на двадцать лет.
—На восемнадцать… Я предпочитаю зрелых мужчин. С молодым никогда не угадаешь, как он будет выглядеть, когда ему стукнет сорок. Это может оказаться отвратительным. Более взрослые мужчины уже миновали «опасный участок», так что ты видишь все, как есть.
—Ты что–то фривольничаешь. Я просто не понимаю, почему ты не можешь подождать, пока не влюбишься в кого–нибудь по–настоящему.
Ферн засмеялась:
Это вроде того… ох… как ждать, что к твоим ногам упадет звезда, или все равно что искать горшок с золотом у основания радуги.
