Лайон де Камп - Башня Гоблинов
К заходу солнца Джориан преобразился. Теперь он, как заправский лесовик, был одет в простой коричневый кафтан, короткие штаны, высокие шнурованные башмаки — вместо вконец изорванных шелковых туфель — и видавшую виды зеленую шляпу с замусоленным фазаньим пером, торчащим из-за ленты. На поясе болтался короткий тяжелый охотничий меч, годный скорее для игры в лапту и рубки кустарника, чем для поединка.
— А с ней что делать? — спросил Джориан и указал на ксиларскую корону. — Кучу львов можем огрести.
— Ни в коем случае, мой мальчик! — запротестовал Карадур. — Если что-то тебя и выдаст, так это она. Стоит показать ее любому золотых дел мастеру или ювелиру, или меняле на сто лиг в округе, и молва птицей долетит до Ксилара.
— Переплавим, и дело с концом.
— У нас нет печи и тигеля, а покупать их — значит навлечь на себя подозрения не меньше, чем самой короной. К тому же древние создатели этой золотой вещи наверняка наделили ее волшебными свойствами, неоценимыми для занятий магией. Непростительно спалить эти свойства в печке.
— Что же делать?
— Самое лучшее спрятать ее здесь вместе с твоей старой одеждой. Если все пойдет хорошо, потом заберешь. Или, скажем, договоришься с ксиларцами — твоя голова в обмен на их корону. А что, ты разве не прихватил с собой денег?
— Прихватил. У меня в поясе под одеждой сто новеньких золотых львов — прямо с королевского монетного двора. Кабы пожадничал, лежать бы мне сейчас на дне Трясины Мору. Что ж, всех денег не унесешь.
— Но, сын мой, это же огромное богатство! Да не допустят боги, чтобы какой-нибудь грабитель услышал, сколько денег у тебя в поясе.
— Знаешь, в наших обстоятельствах сохраннее держать капитал при себе.
— Ты прав. Но пытаться продать корону все-таки слишком опасно. А теперь, пока не стемнело, я должен тебя постричь.
Джориан сел на поваленное дерево, и Карадур, вооружившись ножницами и гребнем, принялся за дело. Время от времени он просил Джориана прекратить болтовню, но бывший король не умел долго молчать.
— Печально, — разглагольствовал Джориан, — что мой народ — ведь это и вправду был мой народ — лишился всех своих развлечений: отсечения головы, коронации, раздачи даров, состязаний по бегу, стрельбе, борьбе, футбола и хоккея, пения и танцев, да еще и пира в придачу.
— Который, вне всякого сомнения, закончится бесподобным разгулом мерзкого греховного пьянства и распутства, — поддакнул Карадур, трудясь над правым виском Джориана. — Так что, если угодно, можешь себе во вред заняться благотворительностью. Еще не поздно передумать и вернуться.
— Не-е... Я привык принимать вещи такими, какие они есть. Да и боги на моей стороне, а то б они не позволили мне уйти так далеко, правда?
— Аргумент убедителен, если считать, что богам есть дело до каждого смертного — философы уже тысячу лет ведут об этом жаркие споры. По-моему, главное, что помогло тебе ускользнуть, это мое волшебство, усиленное нравственной чистотой, благоприятное положение планет, да еще твоя сила и храбрость. Легче блоху подковать, чем найти событие, проистекающее из какой-то одной причины. Я совсем заболтался, а надо еще отстричь эти ужасные усы.
— Ах ты, старый злодей! От зависти всю мою юную красоту готов извести! — хмыкнул Джориан. — Но снявши голову, по волосам не плачут. Стриги!
Теперь вместо пышной гривы на голове бывшего короля топорщился ежик волос не длиннее ногтя. Усы Карадур тоже отхватил почти начисто.
— Ну вот, — сказал он, — отрастут борода и усы — ни одна живая душа тебя не узнает.
— Если меня не выдадут рост, вес, голос и шрам на носу, — возразил Джориан. — Ты можешь произнести такое заклинание, чтоб я превратился в тощенького светловолосого парнишку?
— Мог бы, если бы уже не произнес двух с утра пораньше. Только это ничего не даст: фантомы держатся час-два, не больше. Да и вряд ли кто нам встретится по пути к Ритосу-кузнецу, разве что случайный охотник, угольщик или жалкий батрак. Какой толк в маскараде?
— Он помешает им натравить на меня ксиларских ищеек.
— Правильно; но представь, ты подходишь к ним подростком и вдруг прямо на глазах превращаешься в самого себя. Такое у кого хочешь вызовет подозрение.
Джориан вытащил из холщового мешка большую кожаную сумку и достал оттуда каравай и кусок вяленой оленины. И то, и другое он уплетал с завидным аппетитом. Карадур удовольствовался маленьким кусочком хлеба.
— Мой мальчик, тебе придется обуздать свой неуемный аппетит, — сказал колдун.
— У меня-то неуемный? — с набитым ртом отозвался Джориан. — Клянусь золотыми локонами Фрэнды, я только червячка заморил. Ты как думаешь, можно слона накормить одной сладкой булочкой?
— Я хотел сказать, что надо заглушать низменный голос желудка; к тому же этой провизии должно хватить до Ритосова дома, где тебя ждут. Поройся в мешке и найдешь план: там нарисовано, как добраться до места.
— Хорошо, хоть я уже бывал в этих местах, когда гонялся за разбойниками. Здесь ходу не больше одной лиги.
— Говорят, — снова завел Карадур, — у Ритоса есть дочь или племянница, на которую распутные молодые болваны вроде тебя пялят бесстыжие глаза. Ты на нее не заглядывайся, каждый грех сладострастия осложняет мою задачу.
— У меня-то сладострастие? — вскинув брови, изумился Джориан. — Стану я бегать по бабам, когда у меня дома пять молодых красивых жен! Да я буду только рад передышке, чтоб я в дерьме утонул, — хоть и скучаю по карапузам, что по мне ползали. Но давай о Ритосе-кузнеце. Почем ты знаешь, что он не выдаст меня ксиларцам? Он может неплохо заработать, ежели наведет их на след.
— Умолкни! Ни у одного посвященного Сил Прогресса не хватит подлости предать другого посвященного!
— Но ты же сам говорил, что этот Ритос против тебя. Я пять лет был королем; может, это меня ничему и не научило, но одно я усвоил: никому нельзя доверять сверх меры.
— Он действительно принадлежит к Черной Ложе, или Благодетелям, и стоит за то, чтобы не выпускать могучие силы волшебства за границы нашего круга. Я же принадлежу к Белой Ложе, или Альтруистам, и готов нести волшебство в мир и помогать всем, кто трудится в поте лица своего. Однако, несмотря на внутренние разногласия, мы едины перед миром, лежащим вне пределов нашего ученого ордена. Я уверен в Ритосе, как в самом себе.
— Судя по названиям лож, вы чисты, что талая вода. И все же я за свое царствование такого насмотрелся...
Карадур положил Джориану на колено темную костлявую руку.
— Мальчик, ты волей-неволей доверился мне, чтобы спасти свою голову. Доверься и в этом.
— Ну ладно, ты знаешь, что делаешь, — проворчал Джориан. — Святой отец, я хочу поблагодарить тебя — ты спас мою беспутную голову.
