Сергей Антонов - Пятиборец
—Вернемся к отложенной нами партии, Нигредо, — тихо произнес император, обращаясь к ворону. — Твой ход...
Нигредо слетел с руки Мороя на стол, некоторое время молча смотрел на доску, а затем, переставил клювом ладью на новую клетку. Однако уже ничто не могло спасти его от поражения.
Эдвард Морой принялся расхаживать по Гематитовому кабинету, рассматривая портреты на стенах. На них были изображены герцоги-гируды. Одетые в черное, все они очень походили на императора гордой осанкой, узкими бледными лицами, исключительной худобой и чересчур длинными конечностями.
Изображения их оставались неподвижными, зато у них за плечами кипела жизнь.
Лорд Джозеф Урсус носил черную окладистую бороду. У него было вытянутое лицо с длинным носом, глубоко запавшими черными глазами, густыми, кустистыми бровями и рельефными скулами. Низкий лоб, торчащие уши и руки ниже колен казались позаимствованными у большой обезьяны. Волосы на голове коротко острижены. Он был изображен в костюме охотника на фоне лесной чащи в окружении волков и медведей.
Император перешел к портрету Найджела Харрикейна. Лорд Тьмы стоял лицом к зрителю у самого края горного плато. В его платье угадывалась любовь к морю и дальним странствиям. Лицо сэра Найджела было менее узким и длинным, чем у братьев, но запавшие глаза придавали ему черты семейного сходства. Он был гладко выбрит, а его выступавший вперед подбородок походил на острие копья. За ним простиралось штормовое, покрытое бурунами море.
Лорд Джастин Флавий выглядел на своем портрете моложе других Лордов Тьмы. В безбородом лице с широко расставленными голубыми глазами было нечто детское, несмотря на резкие морщины в их уголках. За спиной Флавия буйствовала пышная тропическая растительность.
Лорд Майкл Шарп красовался в кирасе с шипами и увенчанном острым гребнем шлеме. Его ромбовидное лицо, казалось, состояло из одних острых углов. На заднем плане виднелись недра огромной, тонущей во мраке пещеры. Здесь размещались подземные кузницы Шарпа. Пылали горны, обнаженные до пояса горбуны качали мехи и беззвучно стучали молотами по наковальням.
На пятом полотне была изображена леди Клементина Фог-Смог. Одетая в рыцарские доспехи гирудина восседала на вороном жеребце, вставшем на дыбы. Развевался на ветру черный полупрозрачный шарф. Блестели черные латы, на клинке воздетого меча играл лунный свет. Леди Клементина могла менять свои обличья, как перчатки, но предпочитала появляться в образе прекрасной молодой дамы в черном платье. Император Морой так описал ее в своем стихотворении:
Невеста в черном — чудная картина.
О, ей к лицу сей свадебный наряд!
Черты неясны леди Клементины,
Как две звезды, глаза ее горят...
Уста красней, чем рубленая рана.
На голове из черных роз венок
В руке бокал, в нем плещется багряный,
Венозно-темный виноградный сок…
Леди Клементина отличалась от своих братьев-гирудов необыкновенной красотой. Темно-фиалковые глаза придавали ее лицу удивленно-невинное выражение из-за того, что их внешние края были расположены выше, чем внутренние. Однако воздушная и хрупкая на вид леди Фог-Смог не уступала в силе и холодной бесчувственности братьям. Число ее жертв за многие столетия кровопийственной практики не поддавалось исчислению.
Шестой и последний портрет был пуст. Остался лишь задний план, изображавший кремнистую дорогу, извивавшуюся среди унылых серых холмов и уходившую за горизонт. Лорд Саймон Пилгрим, известный умением мгновенно перемещаться в пространстве, покинул портрет, спустился в тронный зал и теперьстоял у шахматной доски, внимательно изучая диспозицию. На нем был длинный, до самых пят, темно-коричневый плащ. Большой складчатый капюшон почти полностью скрывал его лицо.
—Твое положение безнадежно, Нигредо, — бесчувственно произнес Саймон, откидывая капюшон. — Мат белому королю.
—Но ведь ты пришел не для того, чтобы сыграть с нами в шахматы?! — воскликнул император. — Не томи, Саймон. У тебя есть новости?
Очертания Пилгрима начали терять четкость, и вдруг он полностью растворился в воздухе, а через мгновение возник у камина: теперь капюшон у него был откинут. Гируд стоял спиной к императору, протягивая к огню озябшие узкие ладони. Он выглядел значительно старше своих братьев. Голова и морщинистое лицо Саймона были полностью лишены растительности. Обтягивающая череп пергаментно-прозрачная кожа с синими прожилками в колеблющихся отсветах камина отливала желтизной. В его выцветших глазах навеки поселилась усталость. Даже презрительно выпяченные над раздвоенным подбородком губы были не красного, как у других гирудов, а бледно-пунцового цвета. Однако за обманчивой внешностью немощного, изможденного старца скрывались и деятельный ум, и хватка хищника.
—Холодно, — произнес Саймон глухим голосом, отстраненно всматриваясь в языки пламени, которые при каждом его движении, словно в испуге, жались к стенке камина. — Да, ты прав, император. Новости есть. Мы отыскали Свершителя.
—Рад это слышать, — едва заметно оживился император. — И кто же он?
—Великий магистр Лиги Саламандры. Мои кинжальщики нашли его.
—Надеюсь, они его остановили?
—Ценой собственного существования, повелитель. Оба мертвы. Ты ведь знаешь, эти саламандриты никогда не сдаются без боя. Он дрался, как загнанный в угол зверь, но они справились. Пророчество Теофила не исполнится, ибо Свершителя больше нет.
Сидевший на столе с картой Нигредо захлопал крыльями и дважды каркнул. Эдвард Морой развернулся и вопросительно взглянул на ворона:
—Ты хочешь сказать, что это не так? Свершитель пророчества жив?
Нигредо каркнул один раз и наклонил голову в знак согласия. Император с недоверчивым видом повернулся к Саймону:
—И рад бы тебя поздравить, брат мой, но не могу. Если все так, как ты утверждаешь, а империи больше ничто не угрожает, то переход из одной эры в другую произошел слишком обыденно. Так великие дела не делаются.
—Тем не менее, это правда: убит последний из Рыцарей Саламандры. Благодаря мне тысячелетняя Лига перестала существовать.
—Хорошо, Саймон. Звучит веско, — примирительно улыбнулся Эдвард. — Если ты прав, то самое время заглянуть в Неупиваемую Чашу и узнать, что нам сулит будущее.
Император направился к боковому выходу из зала.
Нигредо последовал за ним, кружа над головой повелителя. Пилгрим некоторое время оставался у камина, а затем с присущей ему стремительностью присоединился к Морою.
