Юлия Фирсанова - Рыжее братство. Точное попадание
— Кто красивый, изящный и сияющий? Я? Да, я такой! Я самый красивый, изящный и сияющий из всех сильфов! Тебе магева Оса очень повезло!
Видно было, что Фалю безумно приятно слышать о себе такие слова. Прежде чем вернуться к пирогу с вишней, он даже потерся крылышками о мою щеку.
Все хорошее, а тем более вкусное, рано или поздно заканчивается. Эту аксиому я усвоила с детства, а потому не слишком огорчилась, когда не без усердной помощи сильфа ягодные пироги кончились скорее рано, чем поздно, и обед подошел к концу. Дорина осталась убирать со стола вместе с Олесем, а Торин и Полунка, именуемая Полуникой, лишь в минуты материнского недовольства, провели меня в комнату девчушки. Из горницы дверь вела в небольшой коридорчик с тремя дверьми. В просторном доме Торина нашлось место и для родительской комнаты и для отдельных комнат пареньку и девушкам. На широкую ногу жили здешние селяне.
Я не стала корчить из себя всемогущую избалованную стерву и вежливо убедила гостеприимных хозяев, что прекрасно умещусь в одной комнате с Полункой, ведь мы обе, скажем прямо не такие уж и толстые. Может, моему имиджу всемогущей чародейки это и повредило, зато я чувствовала, что поступаю правильно. Мне всегда было наплевать на то, что подумает кто-то, самым главным я считала собственное удобство, не комфорт (хотя он тоже приветствуется, я ведь не аскетка какая-то), а именно внутреннее удобство, которое совсем не всегда совпадало с внешним. Вот такая я бракованная, но и пусть, зато так жить куда веселее, чем поступать по правилам, писанным и неписаным, в полном соответствии с ожиданиями публики!
Торин смущенно крякнул, но спорить со мной не стал. Зато Полунка едва не лопнула от восторга: шутка ли — ей доведется ночевать вместе с магевой. Оставив хозяина за порогом, мы с девчушкой вошли в комнату. Весьма миленькую, между прочим. Две кровати сработанные как похвасталась моя соседка отцом, пара добротных ларей с одеждой, украшенных нехитрой резьбой, лавка у окошка составляли основную меблировку помещения. Имелось даже нечто вроде туалетного столика со всякой всячиной типа гребешков да простеньких бус и — о чудо! — натертым до блеска медным диском в котором, если вглядываться старательно, можно было различить смутные и весьма отличные от оригинала очертания собственной физиономии.
Я бросила куртку на ларь, прежде принадлежавший сестре Полунки и попробовала рукой кровать — а ничего, матрац вполне мягкий. Конечно, не перина, скорее всего конский волос, а вот подушка перьевая. Деревом и травами здесь тоже пахнет, спать на новом месте, если вдруг после перемещения из мира в мир мои привычки кардинально не изменились, буду как убитая. Но это позже, а пока белый день на дворе следует по селу прогуляться, на местный люд поглазеть, а он пусть на меня любуется, не жалко. Джинсы последнего фасончика — неширокий клеш, пояс аккурат на талии натуральная кожа с крупной пряжкой, серая футболка с волчьей мордой в темноте светящейся, когда еще здешние такую красоту узреть смогут?
Я уже собиралась отчалить, когда Полунка, набравшись храбрости, спросила:
— Почтенная магева, а вы приворожить парня можете?
— Пожалуй, — прикинув имеющиеся в моем распоряжении обретенные силы и набор рун, кивнула я, — только зачем? Магией любви добиваться унизительно, надо на свои силы рассчитывать! Тем паче таким красавицам, как мы с тобой!
Оставив девчушку размышлять над моим великим изречением и отказавшись от напрашивающегося в сопровождавшие Олеся, я отправилась на прогулку людей посмотреть и себя показать. Фаль поехал со мной, точнее на мне.
Я покосилась на плечо и в очередной раз задумалась над загадочным сильфовым метаболизмом. Мотылек сожрал побольше моего, что при его росте и комплекции было бы совершенно невозможно, если только…. Стало быть, у него процесс обмена веществ устроен волшебным образом. Вся еда мгновенно, минуя традиционную стадию расщепления на белки, жиры и углеводы, преобразуется в иной вид энергии, занимающий куда меньше места, чем поглощенные продукты. Надеюсь, физических отходов этот процесс тоже не предусматривает, а то обгадит мне Фаль футболку, не долетев до ближайшего сортира, — вот сраму почтенной магеве будет. Представив такой поворот дела, я не удержалась и захихикала. Сильф встрепенулся, но объяснять ему причину веселья я не стала.
Послеобеденный променад по селу Большие Кочки мы с Фалем начали с улицы, на которой стоял дом Торина, она же по совместительству была чем-то вроде здешнего Бродвея, во всяком случает все ветки, отходящие от центрального проспекта на улочки поменьше, были уже и менее многолюдны. Но в целом, как мне удалось выяснить минут за пятнадцать прогулки, дома в селе были вполне приличны с виду, заборы ровны, видневшиеся из-за них палисадники и огороды ухожены, даже живность здешняя казалась отъевшейся и безмятежной. Гулять тут было приятно, народ хоть и пялился на меня, однако с глупыми вопросами не приставал и общества своего приезжей магеве не навязывал. Однако, вся эта сугубо мирная обстановка вполне обыденной деревенской жизни: бабы идущие по воду, подправляющие забор мужики, судачащие кумушки у околицы, играющие босоногие ребятишки казались подозрительно сытыми и довольными.
Прямо-таки почти идеальное село для демонстрации туристам, не то что убожество наших деревушек, где мне бывать и жить доводилось, а вот любоваться чем-то, кроме живописных природных окрестностей, нет. Кстати, до этих самых окрестностей сначала следовало добраться по деревенским улицам через вековые глубокие, как болота, лужи жидкой грязищи, почему-то не пересыхающие даже в самую жаркую пору, и бомбы навоза, щедро оброненные козами да коровами. Типичным же деревенским нарядом сельчан были бесформенные кофты с замусоленными юбками у баб, безвкусно-яркие платья девиц и вытертые треники, провисшие на коленях, у мужиков. Тут народ, опять же, рядился с куда большим вкусом, в одежды пусть и менее ярких цветов, но гораздо более опрятные.
Наконец, в моей душе назрел закономерный вопрос касательно вопиющего несоответствия "отсталой" деревни и наших бывших передовых колхозов.
— Какие все тут спокойные да довольные, неужто так живется привольно, давно ни податей, ни налогов в три шкуры не дерут, на барщину не гоняют? — вслух задумалась я, припоминая отрывочные сведения о бессовестной эксплуатации трудящихся в дремучую эпоху средневековья.
— А кому драть-то? — лениво болтая ногами, отозвался Фаль, интуитивно уяснив общую суть моего высказывания. — Село, почитай, у самой границы Лиомастрии, эльфийского княжества, или в нем самом, это как поглядеть. Земли до сих пор спорные, от пролитой крови за полтысячелетия не отмывшиеся. Людей сюда тем и заманивали, что свободу от податей давали на сто лет, только б селились, а потом обещали лишку не брать. Поначалу переселенцы и нос в лес боялись сунуть, потом осмелели, но далеко по-прежнему не заходят, чтоб со стрелой в глазу на какой-нибудь поляне навсегда не остаться.
