Терри Пратчетт - Шляпа, полная небес…
— Прижими карандаш к бумаге, я скажу тебе, что делать. — скомандовала Дженни, складывая на груди руки.
— Айе, но от этой писанины одни беды. — пробормотал Роб. — Слово, что записано было, может погибель навлечь!
— Никшни, хватит уже! Это так просто! — отрезала Дженни. — Даже детишки большаков справляются, а ты целый взрослый фигл!
— Записанные слова продолжают говорить и после смерти их сказавшего! — ответил Роб Всякограб, размахивая карандашом, будто отгоняя злых духов. — И речи не смей, что это справно!
— А, так ты перелякаешься букв, вот оно что? — проворно сказала Дженни. — Вот и ладушки. Все велики мужчины чего-то да перелякаются. Вулли, забери у него карандаш. Нельзя потребовать от мужчины, чтобы он узрился в лицо своим страхам.
В полной тишине Вулли Валенок отобрал карандаш у своего брата. Маленькие глазки-бусинки всех фиглов были направлены на Роба Всякоргаба. Его кулаки сжимались и разжимались. Он тяжело дышал, не отводя глаз от чистого листа бумаги. Наконец, Роб выпятил подбородок.
— Айе, ну ты и крррута жинка, Дженни Мак Фигл! — сказал он. Роб поплевал на ладони и выхватил карандаш у Вулли Валенка. — А ну дай сюды это орудие погибели! Эти буквецы и понять не встигнут, чего их там написало!
— Ты мой храбрец! — ответила Дженни, глядя на изготовившегося к бою Роба. — Вот и гарно. Значит, первая буква, это буква Р. Та, что будто подбоченилась, помнишь?
Собравшиеся фиглы наблюдали за Робом Всякограбом, который, высунув язык и яростно фыркая, двигал карандашом, выписывая петли и линии букв. После каждой написанной букв он выжидающе поглядывал на кельду.
— Ну вот и все. — наконец сказала она. — Гарная попытка!
Роб Всякограб сделал шаг назад и критически оглядел запись.
— Вот это? — сказал он.
— Айе. — ответила Дженни. — Ты написал свое имя, Роб Всякограб!
— Теперя я в тюрьму пойду? — спросил Роб.
За спиной Дженни раздалось вежливое покашливание, принадлежащее Жабу. Другого имени у него не было, потому что у жаб имен вообще нет. Несмотря на происки темных сил, что побуждают людей думать иначе, не было еще жабы, которую называли бы, например, Томми. Такого просто не бывает.
Когда-то давно он был адвокатом (адвокатом для людей, жабы как-то обходятся без них). Его превратила в жабу сказочная крестная фея, которая намеревалась превратить его в лягушку, но не совсем ясно понимала разницу между ними. Теперь он жил в фигловском кургане и ел червей и помогал им разбираться с делами, требующими сложных умозаключений.
— Я уже говорил тебе, Роб Всякограб, только оттого, что ты напишешь свое имя, неприятностей не будет. В словах «Роб Всякограб» нет ничего противозаконного. Если конечно, — тут Жаб хихикнул. — Ты не призываешь к действию.
Никто из фиглов не рассмеялся. Фиглы предпочитали более смешные шутки.
Роб Всякограб рассматривал кривую надпись. — Так вот оно и есть мое прозвание, айе?
— Совершенно точно, мистер Всякограб.
— Ну поганного пока что ничего не сотворилось. — заметил Роб. Он подошел поближе к листу бумаги. — А откель те ведомо, что то мое прозвание?
— С подмогой того, что чтением прозывают. — ответила Дженни.
— Это когда все эти буквицы балакают у тя в башке? — спросил Роб.
— В точку! — сказал Жаб. — Но мы решили, что тебе лучше начинать с более физической стороны процесса.
— Мабудь с мя писанины хватит, а читать кто другой будет? — спросил Роб без особой надежды.
— Нет, мой мужчина начуится и тому, и другому. — ответила Дженни, снова складывая руки. Когда женщина фигл складывала руки, то дело было безнадежным.
— Ах, что за беда мужчине, коли жинка его с жабой стакнется. — сказал Роб, качая головой. Но когда он повернулся глянуть на надпись, на его лице была написана гордость.
— Так значит, это мое прозвание? — ухмыльнулся он.
Дженни кивнула.
— Прямо здесь, само по себе, а не на объявленке «Разыскивается» или что то в таком духе. Мое прозвание, написанное мною самим.
— Да, Роб. — сказала кельда.
— Под моим пальцем мое прозвание. И никакой отвратец ничего не сможет с ним сотворить? Оно в целости и сохранности?
Дженни кинула взгляд на Жаба, который лишь пожал плечами. Это была обычная реакция тех, кто знал, что все мозги в кланах Нак Мак Фиглов доставались женщинам.
— У мужчина могет быть репутация, только когда прозвание его никто потрогать не сможет. — сказал Роб Всякограб. — Это сурьезная магия, это…
— Буква «Р» повернута не в ту сторону и ты пропустил буквы «В» и «О». - вставила Дженни, потому что это забота жены не дать мужу лопнуть от гордости.
— Ах, жинка, откель же мне ведать, какой рукой она подбоченивается. — ответил Роб, рассеяно взмахнув рукой. — Рази можно им доверять. Таки вещи кажному истиному писаке ведомы. Сегодня она подбоченивается этой рукой, а завтра возьмет и подбочениться другой.
И он радостно улыбнулся своему имени:
— Чую я, что с этими «Я» ты неправа. — продолжил он. — Чую, что тама должно идти В — С - Е — К - О… Это В… Сее… КооГо… Грабь, поняла? Вот так будет со смыслом!
Он сунул карандаш себе в волосы и дерзко взглянул на нее.
Дженни вздохнула. Она выросла в окружении семи сотен братьев и знала, каким образом крутятся их мозги — зачастую очень быстро, но в то же время совершенно не в том направлении. И если им не удавалось приноровить свои мысли к окружающей действительности, они приноравливали действительность под них. Мать всегда советовала ей не спорить в таких случаях.
На самом деле, в клане Долгого Озера не все фиглы умели бегло читать и писать, таких было всего фиглов шесть. К этим занятиям относились как к каким-то странным и курьезным развлечениям. В конце-то концов — какой тебе от них толк, когда ты вылез утром из кровати. Разве они нужны, чтобы поймать форель или кролика, или чтобы найти выпивку? Ветер не прочитаешь и на воде не напишешь.
Но записанные слова сохранялись. Это были голоса фиглов, умерших много лет тому назад, голоса тех, кто видел странные вещи, кто делал странные открытия. Отношение к записям зависило от того, насколько пугающими они вам казалось. Клан Долго Озера одобрительно относился к записям. И Дженни хотела для своего нового клана всего самого лучшего.
Начинающей кельдой быть нелегко.
Ты приходишь в чужой клан в сопровождении нескольких братьев — твоих телохранителей, выходишь замуж и начинаешь новую жизнь в клане мужа. И нельзя позволять себе на этом зацикливаться, а то измучаешься.
