Сергей Волков - Пастыри. Последнее желание
– О! – сказал Зава, да так и замер с открытым ртом. Спустя секунд десять рот он закрыл, зато вытаращил глаза. Потом по помятому со сна лицу Вадика пронеслась тень легкого сольного мозгового штурма, и он облегченно вздохнул:
– Тьфу ты, Илюха! Ты пьяный, что ли? Ыы-ы, нажрался на радостях, что последний хвост сдал? Не, ну ты гад!
– Сам ты… – Илья встал, слил из чайника остатки, дернул кадыком, проталкивая отдающую железом воду внутрь, и начал рассказывать…
– …И тут он говорит: «Tacito consensu», садится в «газель», и машина ту-ту. А я, урод, даже номер не запомнил… Ну, вернее, не подумал, что надо его запомнить…
Теперь ошарашенное молчание Завадского длилось куда дольше. Наконец он встал, наполнил многострадальный чайник водой из-под крана, зажег газ, в глубокой задумчивости поставил чайник мимо конфорки и снова опустился на табуретку.
– Ну, чего молчишь? – не выдержал Илья. – Давай говори, опровергай меня, раскладывай по полочкам, бей логикой и интеллектом…
– Вот если бы ты все это рассказал без последней фразы, я бы решил, что тебе просто померещилось…
Зава почесал подбородок, что означало крайнюю степень замешательства. Помолчав, он продолжил:
– С последней фразой твой рассказ приобретает достоверность, но противоречит реальности. Следовательно, я, по идее, должен был бы предположить, что это – шутка. Однако я тебя знаю более чем хорошо, чтобы быть уверенным – ты такими вещами шутить не будешь никогда. Вывод…
Он вновь задумался. Илья хмыкнул, переставил чайник на огонь, глянул в окно – там под голубым сентябрьским небом привычно суетился и шумел город-герой.
– Вывод… – повторил Зава. – Вывод такой: либо ты стал жертвой чьего-то дурацкого розыгрыша, либо… либо то, чего не может быть, все-таки бывает!
– Что бывает?! – вскипел Илья. – Костя умер почти год назад. Умер!
Не обращая на друга никакого внимания, Вадик закатил глаза и забубнил:
– Рассуждаем дальше. Такой злой розыгрыш мог устроить только очень-очень обиженный на тебя человек. Это по первому пункту. Но у тебя, насколько я знаю, врагов нет. Ведь нет?
Илья отрицательно помотал головой – нет.
– Ага. Тогда по второму пункту. Предположим, что Костя выжил во время аварии. Родители ошиблись на опознании, и мы похоронили кого-то другого. Возможен такой вариант?
– Да думал я уже… – протянул Илья, открыл форточку и закурил. – Ну и как ты себе это представляешь? Три машины бьются всмятку. Сразу понаехали менты, спасатели. Скорая, пожарные даже были, я помню, по телевизору же показывали… И что, столько народу не заметили, что Костя жив?
Зава решительно хлопнул ладонью по столу и изрек свою любимую фразу:
– Моделируем ситуацию! Вот смотри: Костю вытаскивают из его этой… как ее, бишь?
– «Вольво», – подсказал Илья.
– Ну да, «вольво». Он – в глубокой коме. Дыхание практически отсутствует, давление сродни атмосферному, пульс не прощупывается, зрачки не реагируют на свет. Что делает врач, у которого рядом еще пять тел лежат? Он констатирует смерть. Тело… Чер-р-рт… Костю увозят на Скорой. Куда?
Илья выпустил облачко сизого дыма в форточку, пожал плечами:
– Ну, не знаю… В больницу, наверное… Или сразу в морг?
– Вот! – Зава торжествующе задрал подбородок. – Помимо врача Скорой, смерть должен засвидетельствовать врач больницы – порядок такой. И только потом – в морг. Идем дальше, тело… Костю кладут на каталку в больничном коридоре, эскулап со Скорой передает дежурному врачу бумажку – неизвестный, документы у ментов, смерть в результате аварии, травмы, не совместимые с жизнью, бла-бла-бла… И уезжает. Как ты думаешь, дежурный врач сразу бросится осматривать покойника?
– Я тебя понял, – кивнул Илья. – Ты хочешь сказать, что Костя ожил, и его забрали в реанимацию…
– А в это время… – подхватил Вадик, – привезли какого-то другого мертвеца. И закатили на то самое место в коридоре, где стояла каталка с Костей!
– Бляха, убедительно!.. А у Кости, допустим, потеря памяти в результате травмы, ну, амнезия. Его вылечили, но он ни хрена не помнит – кто он, откуда, и все такое прочее… – Илья выкинул окурок в форточку и продолжил: – И самое главное – никто его не ищет! Ведь чье-то изуродованное тело уже опознано как Костино, оплакано и похоронено!
– Вот! Вот именно! – Зава вскочил и забегал по просторной кухне. – Ты понимаешь, как все совпадает, а? Я вчера краем глаза в телевизоре увидел: разоблачена шайка-лейка, в которую входили врачи-психиатры и цыгане. Помнишь, я тебе рассказывал, что цыгане традиционно побирушек крышуют! А какой попрошайка самый лучший? Да тот, которому ничего уже и не надо. Аутист, даун и прочее. Вот и сдавали эти люди в белых халатах своих пациентов в аренду цыганам, а те заставляли их милостыню просить…
– Ты хочешь сказать, что Костя мог попасть в психушку?
– А куда он, по-твоему, с амнезией должен был попасть, в Госдуму?!
На какое-то время на кухне воцарилось напряженное молчание. Сипел на плите закипающий чайник, чирикали воробьи на карнизе за окном.
Илья и Вадик переглянулись и одновременно, не сговариваясь, встали.
– Едем?
– Ага… Сейчас, только физию ополосну.
Пока Зава умывался, Илья, чтобы чем-то занять себя, заварил чай, но пить его друзья не стали – гипотетическое чудесное воскрешение погибшего друга подстегивало обоих, заставляя торопиться. К тому же день перевалил за середину, а к вечеру, Илья это хорошо знал, поскольку наблюдал ежедневно, нищие от церкви расползались кто куда.
Первым делом решено было поговорить с завсегдатаями паперти – наверняка кто-нибудь да знал, откуда золотозубый привозил своих бомжей и куда потом увозил.
Они уже спускались по широкой подъездной лестнице, как вдруг Зава хлопнул себя по лбу:
– Балда, я ж ключи от машины забыл!
– Может, лучше на метро? – уныло спросил Илья.
– Да ты что!.. – выпучил глаза Вадик. – Там же…
– Знаю, знаю: темно, страшно и плохо пахнет. Но на твоей дрим-бибике мы час будем ехать.
– Заметь, – Зава торжествующе улыбнулся, – ехать! С комфортом. Перевод слова «дрим-бибика» знаешь? Нет? «Машина-мечта»! То-то…
И он бойко затопал вверх по ступеням.
– В зеркало не забудь посмотреться! – крикнул вслед другу Илья.
– Суеверие – лучший способ оправдания шизофрении, – донеслось в ответ.
Илья махнул рукой и побежал по лестнице вниз.
* * *Автомобиль Вадима Завадского, он же «троль», он же «боров», он же «дрим-бибика», он же «девочка моя», в зависимости от настроения хозяина – это тема для отдельного романа, причем в стиле черного юмора.
Практически никто из наших соотечественников не знает, что в Бразилии делают машины. Никто не знает, а их делают! И иногда даже продают за границу. Как назвать покупателя продукции бразильского автопрома – любителем экзотики или лохом, это – дело вкуса. Факт в том, что когда Вадик Завадский, учившийся тогда на втором курсе, решил приобрести машину, главными для него были три момента: во-первых, чтобы она ездила, во-вторых, чтобы это был джип, и в третьих, чтобы цена не кусалась, причем совсем.
