Е. Кочешкова - Зумана
— Не сказала… Она мудра и больше меня знает…
— Она-то мудра, а ты?! — едва скрывая волнение, король принялся мерить спальню широкими шагами. — Вот что значит владеть обрывками информации! Мне давно следовало заняться твоим шутом вплотную. Я-то, дурак, наивно полагал, будто моя дочь справится сама. Подумать только — маг! Ведь это объясняет так много… Я должен, должен был догадаться! Значит, не чары и не проклятье… Почему я сам не поговорил с твоей наставницей до сих пор?! О, Элея, ты и впрямь еще глупое дитя! Ты, конечно, полагаешь, что я разбираюсь в этих вопросах меньше твоего… И напрасно! Мне случалось прибегать к услугам людей, владеющих Даром. Не думай, будто Ваэлья появилась в твоей жизни случайно. И я полагаю, она тебе уже говорила, что хоть в Королевствах древние знания и потеряны, жители Диких Княжеств, такие как Нар, их все еще хранят. И если ты намерена не слезы лить, а действительно что-то делать, нужно искать помощи именно там. И кабы не твое молчание, еще до начала штормов можно было послать туда людей на поиски. Простого человека, лишенного жизни чарами, уже и впрямь никто не сумел бы вернуть, но потерянного мага… его же в самом деле можно вытащить! По крайней мере, такой шанс есть. Глупая, глупая моя девочка… А Ваэлья тоже хороша… — бормотал себе под нос король, — Ладно ты… но она-то! Неужто до сих пор не догадалась, что делать?! Старая лисица… уверен, она давно все обдумала, только почему-то не пожелала сказать тебе. Это странно… Очень странно. Были, значит, причины, остановившие ее. Были, — Давиан посмотрел на дочь так, будто та могла знать ответ на этот вопрос. Но Элея лишь недоуменно пожала плечами. — Вот и думай. А еще лучше, пригласи-ка Ваэлью сюда. Побеседую с ней лично.
Элея кивнула.
— Значит… тайкуры, — она не смела поверить, да только сердце уже, сбиваясь с ритма, зачастило, заспешило куда-то, торопя бежать и делать. И Элея даже забыла удивляться, откуда отцу столько известно о Даре и его проявлениях.
— Да, — ответил он, — тайкуры, аголы, ксархи. И все остальные… Дикие народы помнят магию древних, и ты это знаешь не хуже, чем я. Королева Нар была не единственной в своем роде, хотя не исключено — одной из сильнейших, — посмотрев на дочь, он с сомнением спросил: — Тебе претит мысль, что Патрика может исцелить человек, единой крови с тайкурской колдуньей?
— Нет, отец, о чем ты… Не в том дело, — но на самом деле новая радость и впрямь была насквозь пронизана страхом. Элея и сама не знала, как это объяснить. Одна только мысль о Диких княжествах повергала ее в смятение. Перед глазами сами собой вставали образы, которые хотелось бы просто стереть из памяти… Кровавые жертвоприношения, безумные пляски у костра, обезображенное ритуальными узорами лицо шамана… На все эти проявления дикой магии она налюбовалась в тот раз, когда Руальд впервые поехал к тайкурам и зачем-то взял молодую жену с собой. Элея помнила ту поездку так ясно, как будто вернулась только вчера…
После их свадьбы и года не прошло. Принцесса Нар тогда была еще совсем ребенком. Она носилась по становищу, неотличимая от целого гурта темноглазых, отчаянно смелых и безжалостных мальчишек. Элея и рассмотрела-то ее толком лишь на приветственном пиру, когда юную таргано, всю обвешенную кинжалами и черепушками степных ящериц, усадили за стол подле отца и представили как наследницу. Могла ли королева Закатного Края помыслить в ту пору, что это дикое создание через несколько лет возжелает и самого Руальда и корону его молодой супруги… Тем горше ей было узнать об измене мужа… А тогда, после возвращения в Закатный Край, Элея заявила Руальду, что больше никогда, никогда не переступит рубежей Диких Княжеств. Ей на всю жизнь хватило и острых ощущений, и наизнанку вывернутых иноземных нравов.
Снова столкнуться лицом к лицу с этими чуждыми законами жизни? Довериться зловещим колдунам, что заливают кровью алтари своего Небесного Повелителя?
Вернуть Патрика…
Вновь услышать его смех. Увидеть его улыбку.
Она подошла к туалетному столику и взяла в руки гребень. Просто, чтобы занять их чем-нибудь. Чтобы отец не видел, как ее пальцы отчаянно терзают друг друга.
Но король и сам был взволнован.
— Уже поздно… — сказал он негромко. — Давай, милая, спать, пожалуй, — ласково взял ее за плечи и поцеловал в макушку. — Такие вещи лучше обсуждать на свежую голову.
Когда он скрылся за дверью, Элея вдруг поняла, что случайно сорвавшееся с губ откровение, возможно, спасло сегодня ее шута. Отец приходил не просто так… он хотел убедить свою наследницу отпустить Патрика… И она чувствовала — на этот раз король нашел бы правильные слова, чтобы Элея согласилась позвать прощальников.
«Боги хранят тебя, Пат, — думала принцесса, радостным взглядом встречая Саэль, которая вернулась с кувшином, полным горячей воды. — Почему-то они очень тебя любят…»
4
Ветер глухо выл за окном, срывая с ветвей остатки сухих листьев.
Элея появилась на свет в середине осени, и каждый раз к годовщине ее рождения деревья неизменно лишались своего багряно-золотого наряда. Еще буквально накануне дворцовый сад радовал глаз пышным убранством, но в свой праздник принцесса неизменно смотрела на голые ветви, серое небо и свинцовое море.
В детстве Элея любила этот день, однако после смерти матери он потерял для нее свою ценность.
Так почему же в этом году она ждала его столь сильно?
На Белых Островах никогда не было принято получать подарки по случаю годовщины рождения, поскольку появление на свет — еще не повод чем-то гордиться. Обычно в этот день чествовали родителей, да и то лишь в том случае, если из их чада вырос хороший человек. Однако принцесса — это все-таки дочь короля… Элею всегда одаривали щедро, ибо предполагалось, что подобное земное воплощение дано лишь избранным. Большую часть подарков Элея по наущению родителей и наставников раздавала тем, кто в них нуждался более, чем обеспеченная всем наследница. И в первую очередь надлежало отдавать именно то, что понравилось больше всего. Так в ней воспитывали непривязанность к вещам, щедрость и умение жертвовать собой ради других. Но никогда не принуждали, нет… И не упрекали в случае, если принцесса не могла расстаться с каким-нибудь особенно полюбившимся подарком. Всякий раз это было ее личное, осознанное и порой выстраданное решение.
Словом, ценность праздника заключалась вовсе не в подарках. Что подарки — лишь красивые вещи… Зато, согласно народному поверью, желание, загаданное именно в годовщину рождения, могло на самом деле воплотиться в реальность. Королева Таэна рассказала об этом дочери, когда та была еще совсем маленькой. «Твое желание, — говорила мать, — это и есть самый ценный подарок, не измеримый ни золотом, ни серебром. И если ты мечтаешь о чем-то очень сильно, сохрани свою мечту до годовщины рождения, чтобы в этот день послать ее богам прямо в уши».
