Тереза Эджертон - Ожерелье королевы
С потолочных балок свисала пара чадящих зеленых светильников, в противоположном конце зала находился камин, в котором синим пламенем горел газ. Как девушка и ожидала, в таверне было многолюдно и шумно, воздух пропитан вонью трубочного табака, неразбавленного спирта и немытых тел. И все же она с легкостью приметила в толпе его — пожилого человека, пришедшего сюда словно прямиком из времен ее дедушки, с длинными, по пояс, белоснежными волосами под мягкой черной шляпой и в сером балахоне до самой земли, — он тихо сидел у огня.
«Это он», — подумала Лили. И, не обращая внимания на свист и непристойные замечания, полетевшие в ее сторону, она смело вступила в комнату. Все до одного обернулись и пристальным взглядами провожали девушку, пока та шла через комнату, хотя Лиллиана знала, что ничего особо привлекательного для мужского взгляда в ней нет. Стройная фигура, скорее угловатая, чем гибкая, густая копна каштановых кудрей, бледное лицо, широкий лоб, прямой нос, лукавые зеленые глаза.
— Сэр, мне кажется, у вас есть нечто, предназначенное мне.
Пожилой джентльмен сердито на нее воззрился.
— Чрезвычайно маловероятно. Похоже, вы очень сильно ошиблись адресом, мадам. На вашем месте я бы ушел отсюда немедленно и поискал более походящее место для… для того, что вас сюда привело, что бы это ни было.
Лили почувствовала, что отчаянно краснеет.
— И все-таки я уверена, что не ошибаюсь. Если вы отдадите мне… предмет… который мои друзья доверили вам, я не стану больше вас беспокоить.
При этих словах старик немного выпрямился на скамейке.
— Хм. Возможно, нам действительно есть о чем поговорить. Но я не могу отдать вам… предмет, о котором идет речь, здесь, в присутствии этих людей. Как вы, наверное, догадываетесь, он представляет некоторую ценность. Вы подниметесь ко мне в комнату?
Лили вопросительно посмотрела на Аллору, но та осталась совершенно бесстрастна.
— Конечно, сэр, мы сделаем так, как вы сочтете нужным. Хотя я…
— Вы меня неправильно поняли. Вы подниметесь со мной, а ваша спутница останется здесь. То, что у меня есть, предназначено только вам.
Лили неожиданно осознала всю остроту ситуации. Если она вдруг обратилась не к тому человеку, то этим поставит себя в двусмысленное положение…
С другой стороны, если он хочет испытать ее смелость и решительность, то она должна оправдать надежды своих учителей.
— Я сделаю, как вы скажете.
В голове Лили мелькали картинки, одна другой страшнее, — вдруг он ее изнасилует, а то и чего похуже; но она последовала за этим человеком через комнату, вошла в узкую дверь и стала подниматься по шаткой лестнице. Лишь слабый луч света проникал сквозь треснувшее тусклое оконце на самом верху.
Лили шла, низко опустив голову, на случай, если им кто-нибудь встретится. Наверное, именно поэтому она совсем не заметила, с каким трудом двигался ее сопровождающий — пока он не оступился на верхней ступеньке и не ухватился за перила, чтобы не упасть. Тогда она подняла на него глаза и увидела, что он держится рукой за бок под своим темно-серым плащом.
— Вы ушиблись? Меня учили исцелять, так что если вы ударились или…
— Это не ушиб, — старик с видимым трудом разогнулся. — Боль не отпускает меня с раннего утра, хотя сначала болело не так сильно. Я начинаю опасаться, госпожа Блэкхарт, что меня отравили.
У Лили екнуло сердце.
— Давайте, я помогу вам дойти до вашей комнаты. Пожалуйста, обопритесь на меня. Я сильнее, чем вы думаете.
Он оперся на ее руку, и Лили почувствовала сквозь рукав платья, какая горячая у него рука.
— Мне кажется, это не яд. У вас жар. С вашего разрешения, я вас осмотрю.
Пожилой джентльмен слабо кивнул. Он остановился у облупившейся двери и достал из кармана большой медный ключ, Лили вставила его в замок и открыла дверь. Все еще поддерживая его, она помогла ему войти в полутемную спальню и сесть на продавленную кровать. А потом бегом спустилась в зал, к тете.
— Он очень сильно болен, тетя. Нам понадобится миска с водой, с чистой водой, если найдется. А еще — свечи, кусок ткани, бумага, перо, чернила и корзинка с травами, которую я оставила в коляске. — Аллора не успела ничего ответить, Лили убежала наверх.
Когда она вернулась, ее пациент сидел на ржавой железной кровати, тяжело дыша, с остекленевшим взглядом. Похоже, боль усилилась. Она помогла ему снять шляпу, плащ, тупоносые ботинки и уложила в кровать. Постель была сырая и попахивала. Но тут уж ничем помочь было нельзя. Вряд ли во всем доме нашлись бы грелка или пара чистых простыней.
Когда пришла Аллора и принесла то, зачем ее посылали, Лили зажгла свечу и поставила ее у кровати. Она сунула руку в корзинку и вытащила прозрачный стеклянный шар дюймов в шесть в диаметре, наполненный бледной густой субстанцией. Лили установила его на серебряный треножник перед свечкой, чтобы свет отражался и рассеивался. И только после этого повернулась к больному.
Лили начала осмотр с внимательного изучения рук старика. Ногти его были тусклого, свинцово-серого цвета, а это, насколько ей было известно, являлось очень плохим знаком. Она пощупала пульс и ощутила слабое, неровное биение.
— Сэр, вам случалось… простите, я не знаю вашего имени.
— Его зовут сэр Бастиан Джосслин-Мазер — это мой старый друг, — сказала Аллора, заглядывая Лили через плечо.
— Хорошо, значит — сэр Бастиан. Вам случалось в последнее время выезжать из страны? — Она расстегнула никелированные пуговицы его камзола и уверенной рукой стала ощупывать живот.
— Я был в Шато-Руж недели три назад.
— В Шато-Руж, да еще так недавно! Я слышала, там в приморских городках эпидемия черно-желчной лихорадки. — Как она и опасалась, под самыми ребрами прощупывалась твердая опухоль. — Ну ладно, я хорошо знаю, как лечить лихорадку. Обещаю вам, сэр, что сделаю, что смогу.
— К сожалению, эта болезнь очень заразна, а зачастую смертельна, — хрипло прошептал он. — Не надо из-за меня рисковать. Умоляю вас, вызовите доктора и уходите, пока не подхватили заразу сами. Даже если бы я был здоров, все равно — здесь не место для благородных дам.
Лили и Аллора переглянулись. Они обе понимали, что провести с больным хотя бы час означало обречь себя на неизбежную медленную смерть.
Но Лили выпрямилась и заявила тоном, не допускающим возражений:
— Спекулярии втайне обучали меня все эти годы не для того, чтобы я струсила при первых признаках опасности!
— Но и не для того, чтобы вы жертвовали жизнью по пустякам. Ваша жизнь представляет большую ценность, чем моя, — по крайней мере, после того, как вы закончите обучение, так и будет. Госпожа Брейкберн, я прошу вас, убедите вашу племянницу. Сейчас не время для сантиментов.
