Елена Лирмант - В поисках Белого города
Картина, открывшаяся моему взору, захватила окончательно. В обрамлении серо-зеленных гор, снежные вершины которых золотели под лучами оранжевого солнца, распростерлась возвышенная холмистая равнина, расчлененная на три части причудливо изгибающейся рекой. В середине излучины расположился город, упирающийся спиной в скалы и плавно стекающийся к реке. И от него словно лучи от солнца были переброшены через реку разнообразные мосты. Отсюда можно было видеть прямые улицы, прямоугольные перекрестки, и серебристые крыши, которые горели как чешуя, только что пойманной рыбы.
На противоположных берегах в живописном порядке растянулись холмы изрезанные террасами. Подножия этих возвышенностей прятались в сиреневых зарослях.
Тропинка прыгнула вниз, и я за ней. Чувство приближение к сказке захватило настолько, что я не пошёл, я побежал, чтобы воочию увидеть диковинные растения. И мое желание оправдалось. Вскоре я уже стоял между сильнорослыми широкими кустами с прямым силуэтом. Листья средние, с ладонь, по виду напоминающие кленовые, только не пяти, а шестипалые, с тыльной стороны покрыты шелковистым пушком. Соцветия сложные, как у сирени, только вот цветки похожи скорее на ятрышник пятнистый, а цвет на три четыре тона светлее, чем листья. Запах ярко выраженный сладковатый с небольшой горчинкой, не резкий, не навязчивый. Я так увлекся разглядыванием этого чуда, что не заметил, как бежит время. И только резкая боль между лопаток, заставила меня вздрогнуть и несколько придти в себя. Недалеко от меня стоял парнишка, в его глазах была злоба, а в руке он держал камень.
— Ты чего? — удивился я.
— Уходи отсюда, тебя не звали, — крикнул мальчик и замахнулся камнем.
— Мне говорили, что раттерианцы не трусы, а я вижу, это не так. Ты — трус, — констатировал я, разглядывая его удивительно прелестное личико.
— Я — не трус, — закричал он и вспыхнул, как красная девица.
— В спину только трусы бьют!
— Я и в лицо могу.
— Верю! Можешь! Только опять неувязка получается, в безоружного человека бросить камнем — мало чести.
— Ты не смеешь так говорить! У чужеземцев вообще нет чести, — крикнул паренек, но бросил камень на землю и скрылся за кустами.
Конечно, меня предупреждали, что местные жители не любили нас, но слова словами, а вот так на собственной спине почувствовать всю ненависть было неприятно. И уже более не задерживаясь, я пошел по дороге, и скоро вышел к мосту. И тут меня ждало еще одно открытие. Перед мостом стояли странные ворота из цельного чисто серого цвета с черными разводами камня высотой с пятиэтажный дом. Архитектурно они завораживали, изборожденные каменными складками, обращенными в одну сторону, они напоминали гардины надутые ветром и неожиданно окаменевшими. Поразительным в них было то, что, несмотря на свою массивность, они казались легкими. Что это дело рук человека или природы? Я гладил шершавую, необработанную поверхность камня, а сам никак не мог отделаться от несоответствия зрительного восприятия, которое говорило мне, что это что-то легкое, воздушное, и осязательного, пальцы ощущали прикосновение к холодному и мертвому камню.
— Что ты здесь делаешь, чужеземец? — от неожиданности отпрыгнул в сторону и смутился, будто меня застали за чем-то непотребным.
— Ворота осматриваю, — честно признался я, разглядывая двух молодых людей, будто сошедших с экрана фильма фэнтези, даже одеты приблизительно также.
— И ты проделал такой путь, чтобы камень потрогать? — спросил невысокий, на вид щуплый юноша.
— Нет, я шёл в Белое братство, да вот залюбовался, — их неодобрительный взгляд заставил меня начать оправдываться.
— Зря ты пришёл, — пожал плечами парень, который был выше первого на полголовы, шире в плечах и с невозмутимым лицом. Говорил он нехотя, через силу.
— Почему?
— Тебе нечего делать там.
— А мне туда и не надо. Я прошу позвать сюда человека, который разбирается в растениях.
— В чем, в чем?
— В растениях, ну в цветах, в кустарниках, в деревьях, — попытался объяснить я.
— Что вы еще задумали? Хотите все растения извести? — вскричал невысокий.
— С чего вы взяли? — удивился я.
— Да, ваша жадность не имеет придела, дай вам волю, вы все, что существует у нас на земле, перетащили бы к себе на планету, — не унимался мой собеседник.
— Ребята, вы в своем уме? Зачем нам все перетаскивать?
— А чтобы продать, — его глаза горели злобой.
Такого поворота я не ожидал. Какая-то рациональность в его словах была. В моей голове минут десять назад промелькнула мысль, что, если выкопать эти сиреневые кусты и продать дома, можно было бы хорошо заработать, но я тут же выкинул ее из головы, поэтому мне стало обидно.
— Чепуха, — буркнул я, — так может говорить только глупец! У нас другой климат, другой воздух, и ваши растения вряд ли бы выжили в новых условиях.
— Тогда зачем тебе нужны наши растения? — вскричал юный поборник раттерианской флоры.
— Вы совсем глухие, или только притворяетесь, — начал сердиться я, — мне нужен человек, садовник, который что-то смыслит в том, по каким законам живут ваши растения.
— Спроси меня, — гордо парировал светловолосый юнец, высокий ратррерианец стоял поодаль и не вмешивался в наш разговор.
— Хорошо, — я оглянулся, спустился с дороги и подошел к небольшому красному цветку, похожему на нашу ромашку. Только лепестки его были спиралевидной формы, а из корзинки торчали небольшие зеленые усики. — Скажи, может этот цветок вдруг стать белым?
— Нет, — серьезно ответил парнишка.
— А если бы он побелел? — не успокаивался я.
— Он не может побелеть, — мальчик стал сердиться.
— А вот у меня цветы побелели, понимаешь? Красные цветы стали белыми!
— Этого не может быть.
— Согласен. Потому и пришёл к вам. Хочу получить объяснение и проверить. Мне нужно разрешение, выкопать какой-нибудь ваш цветок и посадить у себя на грядке. Если побелеет, значит, дело в том, где он растет, чем его поливают и так далее. Вы можете дать мне такое разрешение?
— Нет, — ответил вопрошатель.
— А кто мне может дать это разрешение?
— Жрецы Белого братства.
— Ну, вот мы и вернулись к началу. Так что же мне делать?
— Подожди здесь, только ничего руками не трогай.
— Хорошо, — устало согласился я и сел на дорогу. Оба сказочных существа развернулись, и быстро пошли по мосту в сторону города. А я стал оглядываться по сторонам. Стен у города не было, естественным ограждением служила река, поэтому мне были видны дома, в большинстве двухэтажные самых разнообразных форм. Как не старался, а двух одинаковых, насколько мне позволял обзор не нашел. Кровля покрыта овальными пластинами и была похожа на рыбью чешую, в лучах солнца она бликует, отдает перламутром. Перед каждым домом палисадник, дальше, ближе к реке дорога, мощенная камнем, и спуск к воде, покрытый низкой серебристо-зеленой травой. Справа от меня в ряд стояли многообразные резные беседки, в которых сидели ослепительной красоты и изящества женщины. Они занимались каждая своим делом и при этом весело щебетали. И тут я увидел грациозную девушку, неторопливо направляющуюся к реке, на плече она несла корзину. Не успела она дойти до реки, как две женщины, что-то весело крикнули ей, встали, и из глубины беседок вынесли круглый предмет, похожий на бревно. Они легко и непринужденно донесли его до мостков, укрепили, девушка открыла в нем крышку, и стала аккуратно складывать туда какие-то вещи. Потом затворив крышку, тихонько толкнуло его, и оно опустилось в воду. Женщина, что постарше, отошла чуть в сторону. Нагнулась, и легко вытащила из воды такое же бревно. И отворив его, взяла одну из корзин, в ряд стоящих на мостках, и стала перекладывать туда мокрое белье.
