Джордж Мартин - Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)
Он выкрикнул короткий приказ, и его утопленники подхватили мальчишку за руки и за ноги, и вынесли за линию прибоя. Жрец последовал за ними, обнаженный, если не считать набедренной повязки из шкуры тюленя, прикрывавшей его мужское достоинство. Покрытый гусиной гожей от холода и каплями воды, он вернулся на берег по холодному мокрому песку и гальке. Один из его утопленников передал ему груботканую тяжелую робу, окрашенную в зеленых, синих и серых цветах моря и Утонувшего Бога. Эйэрон надел платье и распустил волосы. Они были темные и влажные, их еще ни разу не коснулось лезвие, с тех самых пор, когда его возродило море. Они падали на его плечи словно плетенный из веревок плащ, свешиваясь ниже пояса. Кроме того, Эйэрон вплетал ленты водорослей в свои волосы и в нестриженую бороду.
Его утопленники встали в круг, центром которого служил утонувший мальчишка и начали молиться. Норджен двигал его руки, в Рас встал над ним, надавливая на его грудь, но оба посторонились, освободив место для Эйэрона. Он раздвинул холодные губы мальчика пальцами и подарил ему поцелуй жизни снова, снова и снова, пока у него изо рта не хлынула морская вода. Мальчик начал кашлять и плеваться, открыв полные ужаса глаза.
Еще один вернулся. Для него это было знаком благоволения Утонувшего Бога. Каждый жрец иногда терял людей, даже сам Тарл Трижды Утопленный, святость которого, в свое время, была оценена столь высоко, что его избрали короновать короля. Но никогда Эйэрона Грейджоя. Он был Мокроголовым — тем, кто видел подводные чертоги бога и вернулся, чтобы о них рассказать остальным. — Встань, — приказал он отплевывающему воду мальчику, похлопав его по обнаженной спине. — Ты утонул и вернулся. То, что мертво, умереть не может.
— Оно лишь восстает вновь. — Мальчик отчаянно кашлял, извергая новую воду. — Восстает вновь. — Каждое слово доставляло боль, но таков мир. Чтобы жить, мужчина должен сражаться. — Восстанет вновь. — Эммонд поднялся на дрожащие ноги. — Сильнее и крепче, чем прежде.
— Теперь ты принадлежишь богу, — сказал ему Эйэрон. Другие утопленники собрались вокруг, чтобы дружески приветствовать его, похлопывая по плечу и поцеловать. Один из них помог надеть сине-зелено-серое облачение из грубой шерсти. Другой — вручил ему дубинку из принесенного морской водой дерева. — Отныне ты принадлежишь морю, и оно тебя вооружает, — сказал ему Эйэрон. — Мы молимся о том, чтобы ты яростно сражался этой палицей со всеми врагами нашего бога.
Только затем жрец обратился к всадникам, наблюдавшим за церемоний из седел. — Вы явились, чтобы утонуть, милорды?
Спарр закашлялся. — Я был утоплен еще мальчишкой, — ответил он, — и мой сын в день именин.
Эйэрон фыркнул. Он не сомневался в том, что Стеффарион Спарр был отдан Утонувшему Богу вскоре после рождения. Но ему было известно и то, как это происходило: быстрое погружение в ванну с морской водой, которого едва хватает, чтобы омочить голову младенца. Неудивительно, что железные люди, те, кто, однажды правили всюду, где был слышен звук волн, оказались покорены. — Это — не настоящее утопление, — сказал он всадникам. — Тот, кто не умирает на самом деле, не может надеяться на воскрешение. Зачем же вы явились, если не собирались доказать свою веру?
— Сын Лорда Горольда разыскивал тебя, чтобы сообщить тебе новости. — Спарр указал на юношу в красном плаще.
На первый взгляд ему было не больше шесть-на-десять лет. — Ага, и который ты? — поинтересовался Эйэрон.
— Гормонд. Гормонд Гудбразер, если угодно милорду.
— Это Утонувшему Богу нам следует угождать. Был ли утоплен, Гормонд Гудбразер?
— В день принятия имени, Мокроголовый. Мой отец отправил меня разыскать тебя и отвести к нему. Он должен тебя видеть.
— Вот он я. Пусть Горольд приходит и любуется. — Эйэрон взял у Раса наполненный свежей морской водой кожаный мех. Жрец вытащил пробку и сделал глоток.
— Я должен доставить тебя в замок, — сидя в седле, настаивал молодой Гормонд.
Он боится промочить ноги. — Я должен служить моему богу. — Эйэрон Грейджой был пророком. Он терпеть не мог, когда какие-то мелкие лорды приказывали ему как какому-то рабу.
— К Горольду прилетела птица, — проронил Спарр.
— С Пайка, от мейстера, — подтвердил Гормонд.
Темные крылья, темные вести, — Вороны летят над солью и камнем. Если есть для меня новости, то говори.
— Эти новости только для твоих ушей, Мокроголовый, — ответил Спарр. — Это вовсе не то, чем я хотел бы поделиться с другими.
— Эти люди — мои утопленники, такие же слуги бога, как и я. У меня нет от них секретов, как и от моего бога, перед чьим священным морем я стою.
Всадники переглянулись. — Скажи ему, — согласился Спарр, и юноша в красном плаще собрался с духом.
— Король мертв, — произнес он просто. Два коротких слова, но при их звуке вздрогнуло само море.
В Вестеросе было четыре короля, но Эйэрону не пришлось уточнять, какой. Железными островами правил Бейлон Грейджой и никто другой. Король мертв. Как это возможно? Эйэрон видел своего старшего брата, вернувшись на Железные Острова из набега на Каменистый берег, меньше лунного цикла назад. Пока жрец был в отлучке, седые волосы Бейлона наполовину побелели, и горбился он сильнее, чем перед выходом в море. Но, несмотря на это, больным король не выглядел.
Эйэрон Грейджой выстроил свою жизнь на двух мощных опорах. Эти два коротких слова вышибли из-под его ног одну из них. Теперь у меня остался только Бог. Пусть он предаст мне сил и сделает неутомимым, как море. — Расскажи, как пришла к моему брату смерть.
— Его Величество шел через мост на Пайке, упал и разбился о скалы.
Твердыня Грейджоев стояла на расколотом на части утесе, и ее башни возвышались на вершине уходящих в море массивных каменных глыб. Арочные мосты, вырезанные из камня, и подвесные мосты из дерева на джутовых канатах связывали Пайк вместе. — Когда он упал, был шторм? — спросил Эйэрон.
— Да, — подтвердил юноша, — штормило.
— Его низверг Бог Штормов, — заявил жрец. Тысячелетиями продолжалась война между морем и небом. Из моря вышли железнорожденные и рыба, которая даже зимой служила им пищей, но шторма рождали только печаль и горе. — Мой брат Бейлон возвеличил нас вновь, чем и заслужил гнев Бога Штормов. Сейчас он пирует в водных дворцах Бога, где ему прислуживают морские девы, исполняя малейшую его прихоть. Значит нам, тем, кто остался на жалкой суше, нужно завершить его великий труд. — Он заткнул мех пробкой. — Я поговорю с твоим лордом-отцом. Сколько отсюда до Хамерхорна?
— Шесть лиг. Ты можешь ехать со мной в седле.
