Дмитрий Кружевский - Потерянный (СИ)
Впрочем, Эрай был довольно умным молодым человеком, что порядком удивило девушку. Особенно его слова о том, что он знает грамоту. А ведь это среди кардов большая редкость. Многие из них просто считают это умение ненужным, ну в принципе они не так уж и неправы. Карды — это в первую очередь бойцы, которые почти всю свою жизнь посвятили военному делу. Даже в сезон дождей многие из них проводят вне дома, проводя свое время в приграничных крепостях и заставах. Учить их начинают с самого детства и уже к десяти годам такой малыш способен на равных драться с обычным бойцом. Так что на первом месте у любого карда идут тренировки и еще раз тренировки, а на чтение книг просто нет времени. И, тем не менее, Эрай умеет читать, мало того, судя по его рассказам, прочел «Малую историю Хонтайского королевства». Именно в этой книге описывается легенда о степном народе эталлов, правда, Эрай упоминал еще о каких-то летописях своего рода, и она надеялась, что по возвращению сможет до них добраться. История эталлов ее интересовала уже давно. В храмовых книгах их называли «народом огненных демонов» и, по словам историков: были они очень могучи, умны и храбры, однако посмели выступить против богов, за что те обрушили на их города свой гнев.
Хогрунды, стоявшие недалеко от костра, неожиданно зарычали, подняв свои головы и устремив взор в темноту. Ай насторожилась и несколько минут вслушивалась в ночь, однако ничего подозрительного, да и скакуны, рыкнув пару раз, успокоились. Обернувшись к огню, она увидела, что пришелец уже не спит, а сидит на своем месте, скрестив ноги, и задумчиво смотрит на пламя.
Странная вещь эта память. Можно помнить тысячи, миллионы маловажных вещей и никак не вспомнить парочку самых важных. Вот и с ним происходило то же самое. Он помнил многое и одновременно практически ничего. Куски, разрозненные куски памяти — разноцветная мозаика. Лица, события, обрывки фраз. Сказанные кем-то слова, чей-то мимолетный взгляд, любовь, отчаянье, боль… Память разбилась, разлетевшись на мириады осколков, канув легким облачком тумана где-то в прошлом. Кто он? Как попал в этот чуждый для него мир? Зачем?
Парень вздохнул и, подняв голову, несколько минут смотрел в ночное небо усыпанное рисунками незнакомых созвездий. Почему-то ему становилось спокойно, когда он глядел на звезды. Волна тоски и отчаянья гасла в душе, уносясь куда-то в ночное небо. Хотелось разбежаться, раскинуть руки и свечою взвиться к звездам, уносясь прочь от этого незнакомого для него мира.
А ведь он уже летал среди звезд, это-то он помнил.
Юноша закрыл глаза.
Голубой диск родной планеты, плывущий под брюхом корабля и дикий, почти детский восторг. Белые барашки облаков над синевой океана, темная зелень лесов, желто-коричневые проплешины пустынь, тонкие вены рек и светло-голубые очи озер, ночь раскрашенная огоньками городов… Земля. Где же ты теперь? Как быть дальше? Что делать? Вопросы, вопросы и нет на них ответов. Даже подобравшие его существа и те, похоже, находятся в некоторой растерянности, не совсем понимая, что с ним делать.
Тайнорцы — так они себя называли. Хотя может он и ошибается. Язык новых знакомых дается с трудом, так отдельные фразы, типа: дай, возьми, помоги. Хорошо еще гуманоиды, будь какие насекомые, пришлось бы труднее. Однако и к их виду до сих пор привыкнуть не может, но отвращение не вызывают, наоборот… просто необычно.
Лица несколько странные, вроде человеческие и одновременно нет, узкие, вытянутые, с довольно сильно выпирающими скулами. Слишком широкие глаза непривычной каплевидной формы, причем расположены на лице как бы под углом к переносице. Белки глаз необычного золотистого цвета, а вот зрачки у обоих ярко зеленые, почти изумрудные. Кстати, носы вполне нормальные по виду, правда, едва выступают из лица и особенно это заметно, если смотришь в профиль. Губ почти нет, так, тонкая бледно-розовая полоска, к тому же верхняя губа слегка приподнята и из-под нее торчит пара белоснежных клыков. У женщины их почти не видно, что делает ее лицо более миловидным. Волосы несколько необычные, по виду и на ощупь, похожи на длинную шерсть. Что-то вроде львиной гривы. У женщины они длиной до пояса и практически белоснежные, собраны на затылке в огромный пушистый хвост, что при скачке развевается на ветру словно знамя. У мужской особи волос темно-коричневый, причем виски выбриты наголо и волос идет такой широкой полосой вдоль головы. Кожа у обоих покрыта короткой золотистой шерстью, от чего при ярком солнце создается такое ощущение, что от их лиц идет легкое свечение. Да еще уши, не сбоку головы как у людей, а сверху, словно у собаки или точнее у огромной кошки.
Кстати, что его спутники разнополы он разобрался сразу, буквально во время первой же ночевки, когда эта колоритная пара скинула с себя доспехи, оставшись в кожаных штанах и куртках. Судя по виду, анатомически они не сильно отличались от людей, по крайней мере, у женской особи все выпирало там, где нужно, причем довольно сильно. Юноша усмехнулся своим мыслям.
Сидящая напротив девушка, точно почувствовала, что он думает о ней и буквально впилась в его лицо своими необычными кошачьими глазами. Парень улыбнулся в ответ. Почему-то когда он смотрит на нее, в его сознании всплывает другая…
Видение, или нет, не видение — отголосок памяти, что постоянно крутиться в его голове. Молодая девушка — очень странная, с огромными, почти в пол-лица фиолетовыми глазами и зелеными волосами. Она стоит на берегу океана со странной ярко-бирюзовой водой и, улыбаясь, машет ему рукой.
Сердце, почему-то стоит только ее вспомнить, как в груди что-то сжимается и становится особенно тоскливо. Кто она? Его жена? Сестра? Любимая?
А еще лицо матери. Мама — это было, пожалуй, единственное, что он абсолютно четко помнил. Высокая, стройная женщина с грустными глазами. Она сидит на скамейке, а он растянулся рядом, положив голову ей на колени. Ее рука растерянно ерошит ему волосы, а он почему-то чувствует, что пришло время расставаться, хочет что-то сказать, но слова застревают в горле.
Странное состояние. Ты вроде и не ты, точно остался какой-то кусок тебя, — безымянный, без прошлого, без памяти.
А еще этот странный голос в голове, словно кто-то пытается с ним заговорить сквозь толстенный слой ваты. Какое-то неразборчивое бормотание и головная боль, — боль от которой мутнеет в глазах. Хорошо еще, что в последние два дня этот голос исчез. И рука…
Юноша поднимает левую руку и смотрит на свою кисть, в полированном металле которой отражаются языки костра. Странно, очень странно, словно кто-то надел на его руку необыкновенно гибкую перчатку, которую теперь невозможно снять. Металл покрывает руку почти до локтя, хотя и неравномерно, но что самое интересное он его совершенно не ощущает. Рука нормальная — живая, даже поднывает иногда, особенно когда отлежишь, да и на ощупь вполне мягкая и теплая, однако не порезать, ни проткнуть кожу кинжалом не удается.
