Руслан Мельников - Темный Набег
Колокол Всеволод слышал. Но…
– Но нам-то что теперь делать?
– Ждать. Магистра давно должны были известить о нашем прибытии. Но, наверное, мастер Бернгард по какой-то причине не может покинуть замковую часовню до конца службы. А без его приказа ворот не откроют.
– Понятно.
Всеволод досадливо крякнул: эх, не в добрый час они прибыли. Но раз уж такое дело, действительно, придется подождать. Как ни крути, а прощание с павшими соратниками не менее важно, чем встреча новых союзников.
Ждали они, впрочем, недолго.
– Wer?! – каркнул со стен невидимый страж.
– Ишь, спрашивает, кто такие, – скривился татарский юзбаши. – Будто сам не видит.
Не всякий степняк разумеет немецкую речь, но Сагаадай, как и Всеволод, ведет свою дружину на помощь к тевтонам, а значит, должен разуметь.
Конрад выехал вперед. Завел коня на мост. Поднял голову, давая дозорному возможность осмотреть себя. Осмотреть и узнать.
– Я – Конрад фон Рихтен, посланник мастера Бернгарда, – громко выкрикнул рыцарь.
– Кого ты привел с собой, брат Конрад? – вопросили сверху.
– Со мной едут русы, в земли которых я был отправлен за подмогой. Со мной – примкнувшие к нам в дороге татары. Со мной – шекелисы с горной заставы Брец-перевала. Русичи и татары – носители серебряного оружия и хранители границы между мирами, обученные бою с нечистью. Шекелисы прежде не стояли в дозоре на краю обиталищ, но изъявили желание защищать Серебряные Врата вместе с нами. Они готовы лечь костьми на этих стенах.
После недолгой паузы со стены ответили:
– Проезжай, брат Конрад. И пусть твои спутники следуют за тобой.
Звякнули цепи. Заскрипели вороты. Медленно поползли вверх тяжелые решетки, поблескивающие серебром. Сначала одна, затем вторая. Копыта коней глухо простучали по настилу моста и вступили на плиты воротной арки. Звонкое эхо, выбитое подковами, заметалось под каменными сводами.
Всадники миновали ворота…
Глава 5
Ну, точно – не замок, а целый городок! Внутренний двор крепости был достаточно просторным, так что сотня с лишним верховых въехала туда без стеснения. Но вот расположиться вместе, единым отрядом оказалось не так-то просто. Поставленные сразу за внешними стенами каменные строения хитро расчленяли и дробили пространство на несколько путаных проходов, где русичам, татарам и шекелисам поневоле пришлось рассредоточиваться.
Всеволод огляделся с седла. Умно. Очень умно. На таком поле брани и с невеликим отрядом можно выстоять против целой армии.
Справа и слева, спереди и сзади сгрудились в беспорядке, устроенном, однако, с явным умыслом и точным расчетом, конюшни, склады, кузни, оружейни, прочие хозяйственные постройки, жилые помещения для слуг, казармы кнехтов… Одни соединены друг с другом впритык, другие стоят поодиночке, вразброс. И всюду, куда ни глянь, – повороты, тупики, проемы, лазы, ниши, щели, двери, бойницы. И из-за любого угла можно нанести смертельный удар. Из любого окна – пустить стрелу. Да и перегородить рогатками или поставленной поперек телегой такие проходы – пара пустяков.
Этот, в общем-то, невеликий и незамысловатый лабиринт, непременно сбил бы с толку любого противника, ворвавшегося в крепость, но ничего не ведающего о ее внутреннем обустройстве. Лабиринт запутал бы, расколол, рассеял вражеские силы. Позволил бы защитникам выиграть время, перегруппироваться, нанести ответный удар.
Всеволод отметил также, что все крыши на замковом дворе крыты одним материалом. Осина. Осиновые бревна, осиновые доски, осиновая дранка… Нечисть на такую кровлю без особой нужды не полезет, нечисть предпочтет наступать тесными улочками. Зато людям с крыш отбиваться – милое дело! Каждый дом можно превратить в спасительный островок-башенку, на которой сподручно держать оборону.
Было бы только кому сражаться.
Увы…
Тевтонская Сторожа выглядела обезлюдевшей. На замковых стенах – пусто. Да и под стенами тоже – не так чтоб очень густо. В домах – никого. Двери – нараспашку. Людей – раз, два и обчелся. Там вон вроде бы мелькнул белый рыцарский плащ. А там – черные куртки и кольчуги кнехтов.
Да, у каждого – серебро на доспехах. Но мало… слишком мало народу. Непозволительно мало для такой огромной крепости. Перебили упыри почти всех уже, что ли? Но как тогда оставшийся гарнизон вообще еще удерживает эту цитадель?
Конрад и Бранко первыми миновали застроенный внутренний двор. Остальные в тягостном молчании проследовали за ними.
Уткнулись в стену, огораживавшую центральную часть крепости. Сразу за внутренней стеной – тесно, буквально друг на друге – громоздились неприступные укрепления замка-в-замке, цитадели-в-цитадели, над коими главенствовала круглая башня-донжон с тевтонским – черный крест на белом фоне – стягом, венчавшим островерхую крышу. Под донжоном ютилась замковая часовенка, которую нетрудно оказалось распознать по латинянскому кресту над невысокой колокольней.
Понятно… Внутренняя крепостца, должная стать последним прибежищем защитников Серебряных Врат, если упыриное воинство все же пробьется через замковый двор. Поверху этот детинец, как и внешние стены, густо щетинился посеребрёнными шипами. Внутрь вели небольшие – всадник проедет, лишь опустив копье и пригнув голову, – ворота. Тяжелые створки тоже – все в заточенных колючках из стали и белого металла. Серебро… опять серебро. Интересно все же, откуда его здесь столько-то!
Ворота детинца оказались чуть приотворенными. Подле низкой арки стояли пятеро рыцарей. Изможденные, осунувшиеся, с запавшими и краснющими (сколько ж ночей не спали, бедолаги?) очами. Без доспехов, с одними мечами на перевязях. В белых плащах с черными крестами по левому плечу.
Встречали, похоже…
Только невеселая выходила встреча.
Двое тевтонов – перевязаны. Плечо. Бок… Повязки сильно кровят. Видимо, под повязками выдраны изрядные куски плоти.
Еще у одного отсутствовала кисть левой руки. Давно отсутствовала – культя, торчащая из закатанного рукава, – уже зажила, затянулась. Отрубили руку? Оторвали? Откусили?..
Краем глаза Всеволод заметил, как Эржебетт, обряженная в мужские одежды и брони, старается укрыться за спинами дружинников. Боится девчонка? Не мудрено. Эти израненные и измученные рыцари больше походят на призраков, чем на живых людей.
Вперед выступил однорукий. Худой, сухой, немолодой, с обильной сединой в клочковатой бороде. На поясе возле меча под самым обрубком левой руки у калечного рыцаря позвякивала увесистая связка ключей. По бледному лицу с воспаленными глазами скользнула слабая, немного растерянная и виноватая улыбка. Так улыбается уставший хозяин дорогим, но все же не ко времени явившимся гостям.
