Карина Демина - Ведьмаки и колдовки
— Тянется… — Кажется, на этом моменте вдохновение все же покинуло Эржбету, и она огляделась в поисках поддержки, которую получила незамедлительно:
— И видит его!
…в Себастьяновом воображении навь давным-давно жертву разглядела, оценила и почти распробовала на вкус. И от осинового кола отмахнулась играючи, только руку перехватила, сдавила до хруста в костях.
Некромант же зубы стиснул. Помирать просто так он не собирался, а потому, отринув всякое уважение к покойнице, которая, говоря казенным языком, выказывала реакции, несовместимые с человеческой сущностью, вцепился в волосы и приложил прекрасным лицом о край саркофага.
Навь взвизгнула не то от обиды, не то от боли и руки разжала… Впрочем, сопротивление ее лишь распаляло. Поднявшись в гробу, она села на пятки, широко разведя колени. Острые, посиневшие, они разорвали платье, которое повисло грязными пыльными лоскутами. Навь выгнула спину, опираясь на полусогнутые руки, и черные кривые когти оставили на камне длинные царапины. Змеиный язык скользнул по губам… Навь зашипела и, покачнувшись, плавным движением соскользнула на пол. Она приближалась на четвереньках, медленно, и точеные ноздри раздувались, вдыхая сладкий запах крови.
— Видит… и влюбляется!
— Да, — подхватила Эржбета, — с первого взгляда!
Навь остановилась и озадаченно моргнула. Потрясла головой, силясь избавиться от противоестественных для нежити эмоций.
Но куда ей против красавиц?
— Она видит истинную его суть…
Нежить кивнула — видит. И суть, и серебряный стилет, в руке зажатый, и желание этим стилетом в честную навь ткнуть. А за что, спрашивается? Она ж не виновата, что этот извращенец целоваться полез?
— И суровую мужскую красоту, — поддержала фантазию Иоланта.
Склонив голову, нежить послушно разглядывала несколько помятого некроманта. Тот же не спешил убрать клинок.
— …и одиночество… она сердцем понимает, насколько он одинок…
Сердце нави было столь же мертво, как она сама. Но нежить послушно порадовалась: с двумя некромантами справиться ей было бы куда сложней.
— Эти двое предназначены друг другу свыше…
…нежить охотно согласилась и с этим утверждением: ужин, предназначенный свыше, пусть и не столь романтично, но практично до безобразия.
Некромант, уже наученный горьким опытом воплощения чужих фантазий, лишь хмыкнул и послал нави воздушный поцелуй. Та оскорбленно отшатнулась; а в следующий миг бросилась на человека, норовя подмять его под себя…
— …и руки ее обвили шею…
…некромант захрипел, но силы духа не утратил и, перевернувшись, навалился на навь всем своим немалым весом…
— …а губы коснулись губ…
…клацнули клыки…
— И она со всей страстью юного тела откликнулась на его поцелуй.
Нежить всхрапнула, попытавшись избежать этакого сюжетного поворота, но делать было нечего.
— В ее животе разгорался пламень любви…
…навь ерзала, не смея прервать поцелуй, и одновременно попискивала, аккурат как трактирная девка, зажатая в уголке нетрезвым клиентом.
— …снедая всю ее…
Некромант старался, видимо осознав, от чего будет зависеть и его жизнь, и здоровье.
— Он же, неспособный справиться с собой, сорвал с нее одежды…
…лохмотья платья полетели на пол, обнажая угловатое, жилистое тело нави, и гривку темных волосков, что пробилась вдоль хребта, и черничную прелесть трупных пятен, и швы, оставленные бальзамировщиком.
— …и опрокинул на пол!
Красавицы слушали Эржбету, затаив дыхание.
Нежить, и без того лежавшая на полу, уже и не скулила, но лишь мелко, судорожно подергивала когтистою ногой.
— Он же снял с себя рубаху, обнажив мускулистый торс…
…торс уже был изрядно расцарапан, но на нежить впечатление произвел. Она даже замерла, вперив в некроманта немигающий взгляд черных глаз.
— …орудие его мужественности грозно вздымалось! — меж тем продолжила Эржбета.
Некромант покосился на клинок, зажатый в кулаке, и, отбросив, покраснел.
— …готовое погрузиться в трепетные глубины невинного девичьего тела…
Навь, видимо, тоже вспомнила, что умерла девственницей, хрюкнула и торопливо сжала колени. Себастьян от души и ей посочувствовал: все-таки с приличной нежитью так не поступают.
— Их захлестнула волна безудержной страсти… — Эржбета сделала паузу, позволяя слушательницам самим вообразить эту самую волну.
…навь вяло отбивалась, отползая к саркофагу, некромант наступал, потрясая орудием своей мужественности, которое вздымалось, может, и не грозно, но на покойницу производило самое ужасающее впечатление. Она уперлась спиной в стенку и обреченно закрыла глаза, признавая поражение.
Куда бедной нежити против волны страсти?
— …и не отпускала до самого рассвета.
Некромант только крякнул, прикинув, что до этого самого рассвета осталось часов пять-шесть. На лице его появилось выражение обреченное, но решительное.
— Их тела сплелись друг с другом… вновь и вновь его меч пронзал трепещущую плоть, исторгая из горла сладострастные стоны…
Себастьян прикусил мизинец, сдерживая тот самый стон, правда, отнюдь не сладострастный.
Пауза затягивалась…
— Как мило! — наконец произнесла Лизанька. — Так… откровенно… и эмоционально!
— Чувственно! — поддержала ее Габрисия, смахивая слезинку. — А… а что было дальше?
— Когда наступил рассвет, — Эржбета без сил опустилась на софу, — он понял, что не сможет без нее жить…
…обессиленный некромант растянулся на полу, вперившись пустым взглядом в потолок. И нежить доверчиво свернулась клубочком под его рукой.
— Он забрал ее…
…подумав, что с его-то профессией навь в паре иметь где-то даже выгодно…
— …и предложил ей свое имя…
…а заодно и долю в грядущих делах.
— И еще поместье… он оказался древнего рода… и князем…
Князь-некромант? И не простой, а бродячий? Хотя… если есть князь-актор, то почему бы и некроманту не случиться?
— Конечно, его родственники были против…
…в чем-то их Себастьян понимал. Нежить же, тихонько хмыкнув, вытащила из сумки будущего супруга записную книжицу, точь-в-точь как у Эржбеты, и принялась что-то царапать. Похоже, родственников у князя-некроманта имелось в изобилии, а потому в обозримом будущем голод нави не грозил.
— Особенно матушка… но она потом передумает и благословит их…
Выразительно фыркнув, навь обвела очередное имя кружочком, надо полагать, решила опередить этот сюжетный поворот. И верно: от материнского благословения и упокоиться можно. А загробная жизнь нави пришлась очень даже по вкусу…
