Александр Абердин - Герой по принуждению. Трилогия (СИ)
Вслед за этим, сами собой, открылись стеклянные дверцы стенки и из неё вылетел саксонский фарфоровый сервиз на двенадцать персон, но на стол приземлилось только семь тарелок. Так же, сами собой, с кухни прилетели ножи и вилки. Но более всего Михалыча удивило то, что к его шести мягким стульям, внезапно добавился еще один, это особенно потрясло его и, не веря своим глазам, он с силой ущипнул себя за руку. Но вещи продолжали летать по его квартире, а Олег сидел в кресле, спокойно курил и только посмеивался, никак не реагируя на все эти невероятные чудеса.
На смену паническому страху Михалыча, пришел какой‑то непонятный восторг и, присмотревшись, он обратил внимание на то, что вся его квартира наполнилась неясным, мерцающим голубым светом, вырывающимся из перстня Айрис, а ее руки делали при этом какие‑то плавные, едва заметные пассы. Это удивило его не меньше, чем летающая по комнате посуда. Олег встал, медленно похлопал в ладоши и поблагодарил красавицу:
‑ Спасибо Айрис, ты изумительная хозяйка.
По‑братски поцеловав девушку в щечку, Олег проводил ее к столу и, повернувшись к своему, вконец обалдевшему от всех этих чудес, другу, властным, не терпящим возражения, жестом предложил ему встать и принялся представлять ему своих странных спутников. Первой в зал вошла молоденькая девушка, ‑ среднего роста брюнетка с укороченной стрижкой паж и кукольно красивым, милым личиком, которая подошла к Олегу и, весьма тесно и откровенно, прижалась к нему всем телом, обняв его за талию и положив руку ему на грудь.
Михалыч так и застыл с открытым ртом, наблюдая за тем, как его друг, отнюдь не по‑отечески, обнял эту юную особу, одетую в темно‑малиновое платье, обтягивающее изящную фигурку, которое почти полностью оставляло открытыми её стройные ноги и, поцеловав девушку, хотя и коротким, но довольно чувственным поцелуем, представил её своему другу:
‑ Познакомься, Михалыч, это Лаура, внучка знаменитого Робина Гуда и моя постоянная подруга, а это, друг мой, Уриэль‑младший. Гм, ангел, и, представь себе, самый настоящий.
Следом за красавицей Лаурой, в комнату вошел молодой, худощавый парень с длинными, золотистыми волосами, завитыми в мелкие, как у пуделя, колечки, с красивыми и удивительно тонкими чертами лица. И если Лаура, подойдя к хозяину простой московской квартиры, привстав на цыпочки, тепло поцеловала его в щеку, то Уриэль‑младший, стиснул его руку крепким, мужским рукопожатием и широко улыбнулся. Если бы не шикарный белый костюм от Армани или Версаччи, точнее Михалыч не брался это определить, он и вправду сказал бы, что это и есть ангел златые власы, только бескрылый.
Голова у него вконец пошла кругом, когда вошла следующая гостья. Это была миниатюрная, изумительно сложенная девушка с яркими, темно‑синими, длинными волосами, свободно ниспадающими на спину, такими же фантастически синими глазами и удивительно красивыми, точеными формами. Черты лица этой девушки были типично восточными, в смысле, японскими. Насколько Михалыч это помнил, такой овал лица японцы поэтично называют дынное семечко.
Лицо и руки девушки, её матовая кожа, были удивительно красивого, чистого, нежного и какого‑то лучисто‑белого цвета с легким розовато‑кремовым оттенком, резко контрастирующего с пронзительной, глубокой синевой глаз и волос. Поскольку даже ресницы и брови этой девушки были цвета самого лучшего ультрамарина, Михалыч сразу же решил, что это и есть натуральный цвет её волос, а вовсе не краска, хотя и вполне отдавал себе отчет в том, что это было абсолютным бредом и уже совершенно не лезло ни в какие ворота. Ни этой синеволосой девушки, ни молодого человека с золотыми волосами, которого самым серьезным образом назвали ангелом, просто не могло быть на свете. Ни при каких обстоятельствах, кроме тех, если его друг, конечно, сам вдруг не стал волшебником.
В финансовом директоре, тем не менее, мгновенно проснулся восторженный художник и он невольно залюбовался этой красавицей, одетой в такое же, как у Лауры, обтягивающее платье, только глубокого темно‑изумрудного цвета с зелеными блестками. Особенно его удивило то, что стройные ноги девушки, примерно от верхней трети бедра и вниз, были, словно покрыты мелкими серебряными, блестящими чешуйками. Таких чулок он никогда еще не видел. Олег, обнял эту, внезапно засмущавшуюся, девушку за хрупкие плечи, подвел ее поближе и представил совершенно неожиданным образом:
‑ Саша, познакомься, это Олеся. Она самая смелая и отважная русалка на свете! Пожалуй, у нее не меньше, а даже больше отваги, чем у ее литературного двойника, а красоты и обаяния так и вовсе хватит на целую дивизию топ‑моделей. Ты не находишь этого?
Ну, уж, что‑что, а это он нашел в девушке без каких‑либо объяснений. Михалычу сразу захотелось расцеловать эту фантастическую девушку, но, видя, что в дверях маячит ее, двухметрового роста, кавалер, он ограничился тем, что наклонившись, подставил свою щеку для поцелуя, который показался ему легким майским ветерком, нежно коснувшимся его лица. Правда его от этого невинного поцелуя, тут же бросило в жар. Двухметрового верзилу с коротко стриженными, светло‑соломенными волосами и скандинавскими чертами лица, Олег представил ему весьма торжественно и чинно:
‑ Михалыч, познакомься с благородным и отважным рыцарем, сэром Харальдом Светлым!
Глядя на мощные плечи и здоровенную ладонь сэра Харальда Светлого, Михалыч с опаской протянул ему свою руку и не ошибся. Энтузиазм этого парня, с которым он тряс его руку, вселял тревогу, но все, к счастью, обошлось и рука осталась целой, хотя и онемела немного. Харальд оставил у Михалыча очень приятное впечатление, хотя ему стало завидно, что такая очаровательная девушка с синими волосами принадлежит ему.
После представления все гости расселись за столом и принялись за завтрак, который, по обилию блюд, мог заменить заодно обед и ужин вместе взятые. Глядя на столь удивительных гостей, Михалыч все никак не мог взять в толк, откуда у Олега могли появиться такие друзья. Прежде всего они все были очень молоды и никому на вид нельзя было дать больше двадцати лет, кроме, разве что, Харальда, которому было лет двадцать пять или двадцать семь. К тому же они почему‑то испытывали по отношению к Михалычу чуть ли не благоговение, словно тот был не обычный менеджер средней руки, а особа приближенная ко двору. Кроме того фокусы Айрис с посудой и мебелью совершенно сбивали его с толку.
Его торжественно посадили подле окна, во главе стола. Олег сел слева от него, а Айрис справа и оба усердно накладывали в его тарелку, то аппетитные куски жареной дичи, то копченое мясо, нежное и ароматное, то ломтики сочной ветчины, да к тому же налили ему большой бокал красного сухого вина, к чему он совсем не привык. Все выглядело очень аппетитно, но у Михалыча от беспокойства, кусок, просто, не лез в горло. Поскольку его друг не очень‑то спешил с объяснениями, Михалыч не выдержал, наклонился к нему, и тихо сказал:
