Сергей Зайцев - Ключник (Полная книга)
Скользнув по мне ничего не значащим взглядом, воин, которого я про себя сразу окрестил Громилой, легко, словно игрушку, подхватил ракшаса, который по телосложению был заметно крупнее меня, одним движением взвалил его на плечо, развернулся и молча потопал обратно, буквально раздвигая тьму своей могучей фигурой. Вившийся за спиной меховой плащ взметнулся и опал при развороте, лишь на мгновенье приоткрыв ножны широкого меча. Его пальцы, придерживающее тело пленника, оканчивались короткими черными когтями. А между лопаток шевелилось лезвие кинжала длиной в ладонь, вплетенное в конец толстой, с кулак, косы. Интересная, однако, мода…
Из легкого ступора меня вывела Мышуня. Ободряюще ухмыльнувшись, хоббитка забрала из моей ладони свинцовый снаряд, запихнула его в один из многочисленных кармашков на мешковатой куртке — запасливая, махнула рукой, приглашая следовать за ней, и засеменила за великаном.
— Кроха, Фури, за мной, — тихо обронил я, трогаясь следом.
Чем дальше, тем все… страньше.
На этот раз идти пришлось недолго, что и следовало ожидать — Мышуня ведь вернулась довольно быстро. Не прошло и пяти минут, как я услышал нарастающий с каждым шагом гул возбужденных голосов и крики, а затем вступил за своими провожатыми в довольно просторный каменный зал — не меньше сорока метров диаметром. Шум исходил от толпы, сгрудившейся посреди зала.
Мышуня с великаном без лишних телодвижений сразу свернули направо, унося пленника. Я же, предоставленный на какое‑то время самому себе, внимательно огляделся, не забывая присматривать, чтобы дикоша держалась поблизости. По моей мысленной просьбе фейри мигом погасила «светлячка» и юркнула за отворот моей куртки. На всякий пожарный. Стены зала цепочкой окольцовывали десятки проемов, ведущих в тесные помещения. Двери некоторых были распахнуты, и можно было разглядеть неказистое убранство. Лежаки или шкуры для отдыха, брошенные прямо на пыльный каменный пол, грубо сляпанные из деревянных брусков стойки под оружие и кривобокие сундуки под шмот. Больше смахивает на тюремные камеры, чем на жилища.
Но самое интересное происходило в центре зала.
Полсотни воинов в разномастной одежде, большей частью меховой, образовав четырехметровый круг, что‑то азартно орали и рычали, пихали друг друга плечами и демонстративно хватались за кинжалы и мечи, впрочем, не пуская оружие в ход. Болельщики сгрудились так плотно, что за их спинами я не увидел сражающихся, лишь слышал звон скрещивающихся клинков. Под потолком на цепях висело несколько «люстр» из кованых металлических крестовин, усеянных чадящими свечами, свет от которых, падая на людей и предметы, отбрасывал длинные колеблющиеся тени…
Я сказал — людей?
Поторопился выдать желаемое за действительное.
Стараясь не привлекать внимания, я медленно двинулся вокруг толпы, в тщетной попытке высмотреть хоть одно человеческое лицо, и чувствуя, как от нарастающего волнения все сильнее стучит сердце. И с этими… существами мне предстоит уживаться вместе?! Проклятье, мне сейчас реально поплохеет.
Я обнаружил еще нескольких великанов, таких же, как тот, что нес ракшаса. Разглядел парочку коротышек — хоббитов в первых рядах ристалища — это и понятно, иначе бы они ни черта не увидели. Но основную массу этой толпы составляли лишь похожие на людей существа. Худые костлявые фигуры, затянутые в меховые и кожаные балахоны, с непропорционально узкими для своего роста плечами, на полголовы уступающие «оркам». Свет факелов выхватывал голые желтые черепа и уродливо — узкие, словно сдавленные невидимым прессом с двух сторон, лица — угловатые настолько, что кости, казалось прорывались сквозь кожу. Причем совершенно безволосые — ни усов, ни бровей, по — моему, даже ресниц нет. Лица этих существ, взиравших друг на друга глазами с бесцветной радужкой — словно им в глазницы студень залили, казались бесстрастными, будто у аскетов, и открывающиеся в криках рты с тонкими, как росчерк карандаша губами, резали слух и взгляд отталкивающим диссонансом. Двое из таких существ сражались на арене. И при всей своей нелепости и чуждости для человеческого взгляда, двигались они с поразительной ловкостью и скоростью, обмениваясь стремительными ударами коротких, чуть больше полуметра, мечей. Отскоки, выпады, обманные пируэты следовали друг за другом с такой интенсивностью, что за ними невозможно было уследить…
Звон мечей и крики заглушили звук шагов и я не заметил как Мышуня с Громилой, оказались рядом. Они уже успели избавиться от ракшаса, и я предположил, что они спешат присоединиться к развлечению, но ошибся. Не сбавляя шага, великан вклинился в толпу легко, словно бумагу прорвал строй и очутился внутри. Коротко рявкнул — и сражение мгновенно затихло. Еще несколько отрывистых распоряжений, и из толпы как по волшебству выделился отряд в четыре бойца. А потом Мышуня с неожиданной силой вцепилась мне в руку и вытащила на всеобщее обозрение под десятки изучающих взглядов. Коротышки уставились с дружелюбным любопытством, обмениваясь оживленными репликами, великаны смотрели молча и бесстрастно, а вот желторожие почему‑то щурились с откровенным презрением, а то и с неприкрытой ненавистью, словно я перед ними в чем‑то провинился лично. Терпеть не могу подобные смотрины, но пришлось стиснуть зубы и сделать вид, что меня подобное представление ничуть не волнует. Дикоша, напуганная чрезмерным вниманием, прижалась к ноге. Первый раз вижу, чтобы питомец так явно проявил страх…
Едва Мышуня успела торопливо всунуть мне в руки какой‑то неприятно скользкий меховой сверток, как великан снова рявкнул и подтолкнул меня в спину к отделившейся четверке — сплошь худые желтокожие нелюди. Я даже почему‑то испытал некоторое облегчение, когда сам же Громила и повел нашу команду за собой — прочь из зала. Да еще, оказывается, и хоббитка увязалась следом.
А затем на меня снова накинулась проклятая вьюга, когда наш отряд оказался под открытым небом во внутреннем дворе крепости, который просторной подковой опоясывала глухая стена высотой метров в пять, без каких‑либо признаков прохода.
Не задерживаясь, отряд принялся цепочкой взбираться по каменной лестнице, ведущей на увенчанный зубцами гребень. Пришлось осматриваться на ходу, взбегая следом. Мышуня пыхтела позади, подталкивая в спину, когда ей казалось, что я мешкаю. Наверху ветер рванул сильнее, прошелся ледяной скребущей лапой по обнаженной коже черепа, стягивая ее стылой коркой. За время, потраченное на путешествие сквозь гору, ветер снаружи вроде немного ослаб. И хотя снега в воздухе кружило еще изрядно, с высоты стены открывался впечатляющий вид на огромную долину далеко внизу, окруженную горами и утопающую в буйстве непогоды. Зубья скал, темнеющие пятна замерзших озер, какие‑то циклопические развалины…
