Ирина Котова - Королевская кровь
Приглашение от Майло пришло к Люку с утра. В нем начальник любезным образом сообщал, что когда у лорда Кембритча найдется время, он хотел бы его видеть. У Тандаджи было странная страсть кокетничать, смешанная с язвительностью. Поэтому по факту это означало, что Люку надо спешно поднимать свою задницу и мчаться в Управление госбезопасности так быстро, как возможно. Не забыв уничтожить послание, конечно. Слуги во все времена были любопытны и болтливы, а чем меньше людей знало о том, что Люк сотрудничает с Зеленым Крылом, тем было лучше. Самим людям.
У выезда из дома он остановился у сторожки, опустил стекло, подозвал охранника.
— Борис, ты запомнил номер машины наших вчерашних гостий?
— А то! — обиделся охранник. — Я и права помню.
— Раздобудь-ка мне информацию о них. Кто родственники, где работают-учатся, где живут, с кем встречаются. Ну, учить тебя не надо, сам все знаешь.
— Сделаю, лорд Кембритч
Крутя руль, Люк вспоминал вчерашнее утро. Он так и не вышел проводить гостий, хоть это было верхом пренебрежительности. Просто ему, 35-летнему прожигателю жизни, который видел на своем веку немало неприятных ситуаций, было чудовищно неловко. Он будто подглядел момент обнажения такого сокровенного горя, которому свидетелем не должен был быть ни один человек. Он и пошел-то за девушкой, потому что испугался, что она заблудится с непривычки, так как поле шло под уклон и уже в нескольких сотнях метров дома видно не было. Потом потерял ее, наткнулся уже на лежащую и плачущую, похожую на девочку в этих своих маечке и трусиках. Скрюченное тело на голой земле, в измятых колосьях не вызывало никакого эротического чувства, только жалость и неловкость, будто он подсматривает за чем-то непристойным. И он вряд ли бы открылся, но что-то толкнуло его остановить ее вытье, как у собаки с перебитым позвоночником.
Хотя и заработал за это взгляд прозрачных серых глаз, способный заморозить даже вулкан.
Лицо Марины было ему незнакомо, но поведение вызывало много вопросов, а больше, чем машины и скорость, Люк Кембритч любил загадки. Нерешенная загадка мучила его днем и ночью, как зуд в труднодоступном месте, мешала заснуть, заставляя работать мозг и упорно искать решение. Зуд по этой загадке начался еще вчера, сразу после отъезда девушек. Промучившись день и ночь, поняв, что ему не хватает информации, он и решил доверить сбор ее профессионалу.
Люк, опираясь на трость, дошел до кабинета начальника, постучал и зашел внутрь. Майло жестом показал ему садиться. Сам он что-то писал, и, удивительное дело, в периодически нетерпеливо постукивал карандашом по столу и поглядывал на дверь. Но вот она открылась и сзади раздались шаги. Люк повернул голову и мысленно присвистнул. Дело обещало быть не просто интересным, а ОЧЕНЬ интересным. В кресло у окна опустился премьер-министр Минкен, поприветствовавший лорда Кембритча легким кивком.
— Прежде всего, — заговорил премьер, — я вынужден просить всех присутствующих не упоминать об этом разговоре нигде и никогда.
Это было излишне, но Люк и Тандаджи кивнули, подтверждая, что услышали.
— Лорд Кембритч, господин Тандаджи рекомендовал вас как крайне молчаливого человека, специализирующегося на особо щекотливых делах.
Люк из чувства внутренней иронии промолчал, только кинул быстрый вопрошающий взгляд на начальника. Тот был невозмутим, как всегда.
Минкен молчание собеседника оценил, одобрительно сверкнув глазами.
— Еще раз прямо скажу, что дело, с которым я обратился в Зеленое крыло, крайне конфиденциально. Повторяю, что никто, кроме нас троих, не должен знать о том, что вам будет поручено.
Люка начало раздражать это хождение вокруг да около, и он с тоской вспомнил, что забыл сигареты в машине. Тандаджи был крайне демократичен, и ежели сотрудник хотел курить, он мог курить в его кабинете — не прерывать же из-за этого совещание! при том, что сам начальник рудложской разведки не курил. Точнее, курил, но не табак, что очень расстраивало его мамочку и жену, ради избавления мужа от хоть и редкой, но вредной привычки периодически объединявшихся, несмотря на перманентное состояние войны между собой.
Дело в том, что Тандаджи, как истинный тиддус, был крайне привязан к маме, и настоял, чтобы она, овдовев, жила в их с супругой замечательном доме. Но две хозяйки в доме превращали его пребывание там в ад, поэтому трудоголиком он был не только прирожденным, но и вынужденным.
А уж наличие или отсутствие сигареты в руках сотрудника никак не мешало господину начальнику секретной службы хвалить его, если есть за что, или методично и досконально втаптывать в землю, ежели, не дай Бог, сотрудник где-то налажал.
— Вам будет дана только та часть информации, которую вам нужно знать, — продолжал Минкен, водя длинным пальцем с аккуратным ногтем по ручке кресла. На среднем пальце левой руки у него поблескивало черное кольцо-печатка, передающаяся от одного премьера к другому.
— Ваша задача в кратчайшие сроки посетить указанных в этой папке людей и задать им необходимые вопросы. Ответы желательно записывать на диктофон, но так, чтобы если вас, не дай Боги, перехватят, носитель не нашли, даже разделав труп.
Деликатный Тандаджи при слове «труп» чуть поморщился — не потому, что боялся или не одобрял разговоры о мертвых. В его должности с отошедшими в мир иной приходится встречаться чаще, чем с любимой супругой, а некоторым (хорошо, больше, чем некоторым) и организовывать встречу с иным миром ранее срока. Просто в его ведомстве мальчиков не было, все знали инструкции и понимали, как нужно действовать, чтобы избежать утечки. А уж возможную смерть тем более не обсуждали, заданию просто присваивалась степень сложности от самой легкой «Д» до самой сложной и опасной «А». Агент всегда должен быть готов умереть, — любил повторять впитавший мудрость своего народа Тандаджи, читая лекции в школе службы внутренней и внешней безопасности. Правда, тидуссы вместо «агент» говорили «мужчина», но сути это не меняло.
— С необходимой информацией вас ознакомит господин Тандаджи, — закончил премьер и встал. — И, лорд Кембритч, — он понизил голос и пристально глянул на смотрящего на него снизу вверх молодого человека, — если ваши поиски увенчаются успехом, я вас не забуду.
С этими словами он величественно вышел из кабинета, оставив Люка в веселом недоумении, а Тандаджи — в состоянии легкого недовольства от вторжения вышестоящего аристократа на его территорию. Впрочем, недовольство на лице Майло было скорее похоже на улыбку от дурман-травы.
— Что это было? — спросил Люк, когда шаги премьера затихли.
