Свой выбор - 2 (СИ) - Зеленая Рина Васильевна

Северус мог бы вывернуться и облить целителя презрением, но подчинился. Сметвик был из тех людей, кто вызывал у зельевара то гнев, то негодование, то просто досаду, но, как и коллег, втягивавших его в вечерние посиделки, целителя Снейп не мог не уважать.

— Что вы хотели, целитель Сметвик? — потребовал ответа профессор, как только они вошли в кабинет. — Вы сказали, что я буду жалеть всю жизнь, если не приду.

Не обращая внимания на грозный вид и хмурый взгляд волшебника, Гиппократ вызвал свою помощницу, выдал список указаний и опустился в продавленное кресло. Предложения сесть не последовало, ведь оба знали, что Снейп принципиально останется стоять.

— Есть у меня к тебе предложение, — не выдержав тяжелого взгляда темных глаз, сказал целитель.

— Вы ведь знаете, что я не беру заказы, — напомнил Северус.

Целитель то и дело пытался убедить Снейпа сварить то одно, то другое зелье для нужд Святого Мунго. И ладно бы это было что-то редкое и настолько сложное, что с этой работой не справился бы кто-то другой. Но чаще всего больнице требовались зелья, которые, пусть и чуть хуже, мог приготовить и штатный зельевар. Это всегда успокаивало Северуса Снейпа, когда он повторял свой отказ на очередное письмо Сметвика.

Но не только в загруженности и клятвах было дело. И не в деньгах. Хотя в Мунго не могли себе позволить платить слишком много. Деньги вообще потеряли для Северуса какое-либо значение, когда он еще студентом понял, что у него никогда не появится суммы, необходимой для покупки какого-нибудь поистине ценного фолианта или рукописи. Да и не появлялись те на рынке. А благодаря доброте знакомых чистокровных Северус уже ознакомился с самыми известными работами старых мастеров зельеварения.

Испытания на звание мастера Северус Снейп проходил во Франции. Изначально волшебник планировал не задерживаться больше необходимого, но мастер Моро настоял на долгом визите, и, внезапно для молодого человека, устроил ему самые настоящие каникулы с очень насыщенной программой. Так Снейп, ни разу не покидавший пределы родной магической Британии, за каких-то две недели побывал не только в разных городах Франции, но и посетил еще полдюжины стран по всей Европе.

Зная об увлечении ученика не только зельеварением как таковым, мастер Моро водил Северуса по музеям Рима, Венеции, Стокгольма. Они посетили до сих пор существующий завод по производству волшебного стекла в Мурано, лабораторию-музей Иоганна Кункеля в Потсдаме, заложившего основы техники изготовления богемского стекла; побывали в гостях у Эжена Канселье, ученика легендарного и таинственного Фулканелли, который презентовал молодому мастеру не редкое и не очень дорогое для него, но невероятно ценное для Северуса второе издание «Тайны готических соборов и эзотерической интерпретации герметических символов Великого Делания». Но особенно впечатлило молодого волшебника посещение Александрийской алхимической школы. Когда-то такую основала Мария Профетисса. Новую открыли через тысячу лет после ее смерти, но и новая школа возрастом почти не уступала Хогвартсу. В стенах школы устроили настоящий музей прародительницы алхимии, заложившей основы химии, собрав не только одни из первых образцов ее изобретений, но и множество личных вещей: книги, дневники, зельеварческие и алхимические инструменты. Глядя на великолепную выставку, Северус невольно вспоминал экспонаты личной коллекции Люциуса. Тот как-то самозабвенно хвастался, что еще его прапрадед сумел выкупить несколько предметов из личной алхимической лаборатории самого Парацельса за баснословные десять тысяч галеонов, а предметом торга были всего-то изукрашенный ныне неизвестными рунами черпак и набор грузиков для утерянных весов. Тогда же Северус и узнал, что по матери он был дальним родичем прославленному швейцарцу, при рождении получившему имя Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм. Люциус даже сокрушался, что Эйлин Принц отрезали от семьи, и Северусу нет хода ни в хранилища рода, ни в родовой особняк, где, как считал блондин, может храниться коллекция вещей не только Парацельса, но и других прославленных алхимиков и зельеваров.

— Не удивлюсь, если в зельеварне Принцев каждому котлу и лопатке по пять сотен лет! Минимум! — размышлял Малфой, никогда не питавший любви к зельеварению, но ценивший редкие и дорогие вещи. — И твой дед до самой смерти без всякого пиетета пользовался инструментами, которым нет аналогов.

На это Северус мог лишь вздыхать. Если о личном собрании уникальных книг он хоть иногда, но думал, то об инструментах такого уровня, какие были у Парацельса или Марии, не смел даже мечтать. Да и не было о чем мечтать — за последние две сотни лет ни одному мастеру-артефактору не удалось повторить изобретения своих предшественников.

— Думаю, тебе стоит хорошенько подумать, — отвлекая Северуса от невеселых мыслей, сказал Сметвик и с хитрющей улыбкой выставил на стол довольно большую деревянную коробку.

Снейп скептически взглянул на коробку, потом на целителя, и уточнил:

— И что же это такое?

— Это оплата за довольно большой заказ, — туманно ответил Гиппократ.

Снейп вздернул бровь, хотел сказать что-то едкое, но любопытство пересилило. Никогда прежде Сметвик не вел себя так загадочно. Обычно он просто озвучивал суммы в галеонах. Сдерживая себя, зельевар опустился в кресло и неторопливо оглядел коробку со всех сторон. Тонкий нюх волшебника не уловил ничего, кроме аромата выделанной кожи и древесины.

— И что же это такое? — спросил он, не спеша снять крышку.

Гиппократ лишь усмехнулся и откинулся на спинку кресла.

— Вряд ли это что-то, из-за чего я передумаю, — решил Снейп, хотя ему и хотелось заглянуть под невзрачный кусок струганного дерева.

— Не спеши с выводами, — ответил Сметвик.

Все же поддавшись любопытству, Северус снял крышку и невольно вздрогнул, обнаружив под ней новенький сверток из темно-зеленой кожи. По канту вились впечатанные в материал крохотные серебряные руны, сверток перетягивала полоска зеленой кожи с серебряными заклепками и хитрым замочком-застежкой.

— Что это? — севшим голосом спросил зельевар, боясь прикоснуться к замочку в виде кусающей себя за хвост змеи. В вопросе не было смысла, Северус прекрасно знал, что именно видит перед собой. Когда-то в подобном чехле, но гораздо проще и дешевле, волшебник получил от учителя Моро подарок в честь завоевания звания мастера зелий. Подарок был очень дорогим, и Северус долго порывался вернуть его, но учитель лишь посмеялся над своим учеником, глядя на пылающие щеки растерянного волшебника. И до сих пор лопатки из того набора верой и правдой служили Снейпу в лаборатории, пусть и растеряли половину своих свойств. Новые, столь же хорошие, стоили половину его годового жалованья, а обычные, не известного мастера из Италии, не стоили даже времени, потраченного на их заказ по совиной почте.

На том, что лежало сейчас перед Северусом, не было каких-то явных опознавательных символов, но зельевар видел руны, дорогую кожу и то, что замок, пусть и начищен до блеска, но явно выплавлен не вчера. Поддев змейку пальцами, Снейп надавил на центр замочка, прекрасно зная устройство таких артефактов. Змейка внезапно вспыхнула алым, но потом с мягким щелчком распалась на две половинки. Снейп напрягся, но вспышка оказалась не проклятием, а сработавшими охранными чарами, сходными с теми, какие используют гоблины. С внутренней стороны на замке Северус заметил крохотный оттиск и опешил, сообразив, что видит сильно потертое артефакторное клеймо мастера кого-то из Поттеров.

Думая о том, что кто-то раскошелился и использовал в новом изделии такую редкую вещицу, очищенную от прежних привязок и прошедшую через лапы гоблинов, зельевар развернул полотно и замер, разглядывая содержимое. Ладони пришлось сжать в кулаки, чтобы сдержать дрожь.

— Это… — не нашел слов Снейп.

— О! — хмыкнул Сметвик. — Вот что это.

Северус вопросительно вскинул бровь, и целитель с усмешкой пояснил:

— Я не заглядывал внутрь, но гоблин, доставивший мне коробку, сказал, что ни один зельевар не откажется от столь достойной оплаты.