Ратибор. Окталогия (СИ) - Фомичев Александр Игоревич

Уговаривать никого не пришлось; приятели наши являлись путниками бывалыми и прекрасно знали, что здоровый крепкий сон — это основа завтрашнего доброго дня. Если, конечно, есть желание, чтобы завтрашний день стал добрым. А желания такого было с лихвой. Поэтому, быстро завалившись набок и задремав, трое воинов отлично выспались и на рассвете уже выехали по направлению к Орёлграду, полные сил и решимости как можно быстрее предстать пред светлые очи князя Изяслава.

Ехали наши славные витязи полями-лесами, по бескрайним просторам Древней Руси-матушки. И на восьмой день своего пути выехали к знакомой им по прошлым визитам небольшой деревушке на краю леса, находившейся на отшибе, где и решили переночевать да пополнить подходившие к концу запасы еды и воды. Подъезжая к окраине села, вдруг услышали они шум да гам. То крики, то смех, то звук бьющейся посуды; что за напасть, что происходит⁈

— Ну сейчас-то, надеюсь, будет драка⁈ — со слабой надеждой воскликнул Ратибор.

— Тебе лишь бы кулаки почесать! — ухмыльнулся Яромир.

— Сам такой, хвост трубой! — ехидно огрызнулся рыжебородый исполин.

Мирослав лишь улыбнулся. Он был самый спокойный и молчаливый среди друзей.

Ратники въехали в деревню. Одна кривая улица да с дюжину ветхих изб на ней — вот и всё, что представлял собой маленький посёлок. Всё его население, десятка четыре весьма разношёрстных жителей, от мала до велика кучковались, пели да плясали в центре улицы, возле нескольких столов, забитых едой да выпивкой. Копчёности разные, хлеб с мёдом да пиво с вином, квасом и медовухой разлетались только в путь. Деревенька гуляла. Во главе одного из столов сидели молодые парень с девушкой, оба нарядные, в красивых белых праздничных одеждах. Возле них толпилось много народу, тосты в их честь поднимались каждую минуту.

— Свадьба! — Ратибор довольно улыбнулся. — Это мы вовремя! Люблю свадьбы! Почти так же, как добрую битву…

Недолго воины стояли в стороне одни. Их заметили. Гул празднества быстро стих. Сельчане с опаской смотрели на троих матёрых незнакомцев, вооружённых до зубов.

Наконец вперёд выступил высокий тощий старик лет семидесяти, опирающийся на крепкую дубовую палку:

— Здравствуйте, люди добрые! Меня зовут Евстафий, я староста нашей небольшой деревушки. Кто вы, странники, и что вам надобно? С чем к нам пожаловали, с миром аль нет?

— Путники мы, отец! С миром пришли, с миром, — княжий воевода спрыгнул с коня. — Я Яромир, а это друзья мои, Мирослав и рыжий медведь по имени Ратибор. Проездом у вас оказались. В Орёлград путь держим. Дозволь нам пополнить у вас запасы воды и продовольствия да переночевать. Заплатим щедро… — для убедительности Яромир подкинул в руке мешочек с монетами. — Я, кстати, бывал уже у вас, опять же, проездом, года два назад… Гостеприимством вы славились своим…

— Да все мы бывали, и не раз! — «рыжий медведь по имени Ратибор» широко улыбнулся. — Квас у вас отменный, как помнится! А ряженка с мёдом — пальчики оближешь!

— Да без проблем, коль так, коль с миром, коль знакомцы старые! — старик радостно заулыбался. — Вспомнил я вас! По крайней мере, двоих-то уж точно, самых здоровых… Вы честные и порядочные, что редкость, к сожалению, в наше непростое время! А мы как раз тут свадьбу гуляем, присаживайтесь к столу!

— И почему, интересно, всегда помнят лишь самых здоровых? — пробурчал недовольно Мирослав.

— А потому что приметные мы, в отличие от всякой мелкой шелупони, что под ногами лишь путается… — Ратибор не стал упускать случай бросить колкость в адрес Мирослава.

— Ну-ну, я так и понял…

Сельчане заулыбались, повисшее в воздухе напряжение спало. Спешившихся богатырей тут же усадили за один из столов; коней их отвели в небольшой загон недалече, предварительно хорошо напоив и накормив. Впрочем, как и самих путников, кои устали с дороги и охотно присоединились к застолью. Дары княжьи оставили в доме старейшины Евстафия, который клятвенно заверил троих приятелей, что всё будет утром в целости и сохранности. Сомневаться в словах старосты причин не было, ведь не первый раз тут странники наши останавливались, поэтому друзья с ходу влились в народные гулянья, что устроили себе жители этой небольшой, богами забытой деревушки. Ратибор один умял целого порося и осушил залпом здоровенный кувшин кваса, за что удостоился восторженных улюлюканий от местных. Яромир с Мирославом старались не отставать и тоже уплетали за обе щеки. Пиво, квас, вино да медовуха лились рекой…

Часа три прошло уже с того момента, как товарищи присоединились к пиршеству. Стало вечереть. Вдруг к столам прибежал чумазый, запыхавшийся мальчонка лет десяти:

— К нам гости! — выпалил он. — Похоже, от Ждана Зайца!

Все разом замолкли, веселье мигом стихло. Издалека послышался цокот копыт и голоса. Небольшой отряд всадников подъезжал к посёлку. Человек десять, не больше.

Ратибор недоумённо оглядел притихший народ и спросил:

— Что за Ждан, хрен такой, Заяц⁈

— Напасть наша! — сокрушённо покачал головой староста. — Свалилась на наши макушки несчастные чуть более года назад! Теперь не знаем, как избавиться! Местная шайка лихих людей из-под Орёлграда. Собирает дань со всех окрестных деревень. Кто не платит, тех сначала избивают, потом сжигают. Могут прямо в доме спалить, с детьми… Ну а Ждан по прозвищу Заяц — вожак их… Страшный и безжалостный человек…

— Да ну⁈ А что же князь Орёлграда, Изяслав, вас не защищает? — Яромир удивлённо вскинул брови. — Вы ведь его подданные как-никак…

— Ага, как же, дождёшься, — Евстафий горько хмыкнул. — Он, может, и помог бы, коль не одно обстоятельство: главарь ватаги, Ждан Заяц, то ль двоюродный, то ль троюродный братец самого Изяслава! В общем, выходит, родственник государя нашего…

— Да что ты гутаришь! — Ратибор быстро переглянулся с друзьями. — Вот оно как, значит…

— Ага! — раздалось из толпы. — Братца-то он не может вздёрнуть на ближайшем деревце, оттого тот и шалит! Совсем распоясался!

— А почему его Зайцем прозвали? — полюбопытствовал Яромир. — Чего, быстро бегает аль уши настолько большие, что солнце закрывают?

— Да шапка на нём постоянно надета заячья, ну, из заячьего меха, то бишь, — Евстафий опять горько вздохнул. — Не стягивает её нигде, даже в доме аль харчевне! Везде в ней ходит и зимой и летом. Ему, судачат, как-то в драке в одном трактире ухо отсекли, вот он с тех пор её и не снимает! Натянет поглубже, и не видно вроде… Спит даже в ней, говорят…

— Ишь какой стеснительный! — Ратибор недобро рассмеялся.

— Вы только про ухо ему ничего не балакайте, если встретите! Больная тема его. Не вздумайте шутить об этом! Осерчать может да порубить вас в капусту со злости! И вообще, молчите лучше сейчас, а то найдёте неприятностей на свои буйные головы!

— Ну это мы ещё посмотрим, кто кого в капусту порубит! — Ратибор аж оскалился. — А неприятностей, отец, мы не боимся. Головы у нас дубовые, и вообще, чхать я хотел на такое неприятное слово, как «неприятность».

Тут диалог Евстафия и троих витязей прервали прибывшие незваные гости. Подъехали они прямо к столам, совершенно ничего не опасаясь. Явно не впервой тут. Спешиться не торопились. Подняли клубы пыли, начали объезжать сельчан кругами и рассматривать, настороженно косясь на наших путников. Вели себя новоприбывшие нагло. Не как гости, а как хозяева.

— Эй! — воскликнул один из них, тощий, маленького роста, с противным писклявым голоском, вечно бегающими неопределённого цвета глазами и кривым, неправильно сросшимся после давнего перелома носом. — Да тут гулянка никак, а нас и не позвал никто! Нехорошо, — недобро осклабился он. — Значит, заплатите вдвое! Гуляете, стало быть, есть на что пить да жрать!

— Мы не далее как на прошлой неделе платили, Курьян! — обратился к говорящему староста Евстафий. — А тут опять, да ещё вдвое! Князю платим, вам платим! Ты разорить нас хочешь⁈ Смилостивись!

— Скажи спасибо, старый хрен, что всё не забираем! — Курьян гордо гарцевал на своём гнедом коне перед сельчанами, явно упиваясь чувством собственной значимости. По всей видимости, в только что прибывшем отряде разбойников он был главным. — Мы на вас время своё тратим, а ты знаешь, как дорого оно, время-то наше? И оно дорожает не по дням, а по часам! Так что собирай оброк и вели нам комнаты для ночлега приготовить, да самые лучшие! Смеркается, у вас переночуем! Да с дивчинами вашими, может, пощипаемся, — противно ухмыляясь, Курьян плотоядно осматривал молодую невесту, которая от испуга взвизгнула и спряталась за спину жениха. Тот загородил её собой, сжал кулаки и, мрачно насупясь, смотрел на Курьяна. Стало понятно, что крови сегодня не избежать.