Владимир Лосев - Охотник
Неожиданно он почувствовал на себе чужой взгляд и ощутил, как по телу побежали мурашки, он взглянул на арку и увидел высокого худого человека, одетого в черную длинную куртку с надвинутым на глаза капюшоном. Брюки на нем тоже были черными, но главное, что ему в нем не понравилось, так это черные резиновые сапоги. Кто зимой носит такую обувь? Правильно — тот, кто ходит по воде. А где у нас вода? Под землей. Там все коммуникации…
«Черный человек, — подумал Крот. — В точности тот, о котором говорил бомж».
Вадим еще до конца не осознал, что происходит, как начал лихорадочно одеваться. Он выскочив из подъезда, подскочил к арке, но под ней уже никого не было. Он выскочил на улицу и успел заметить, как черный человек нырнул в соседний проходной двор. Крот побежал за ним. С ходу проскочив два проходных двора, он выскочил на пустырь. Когда-то на нем собирались строить многоэтажку, но отказались после того, как выкопав котлован, наткнулись на грунтовые воды. Их так и не удалось откачать, на месте котлована образовалось озеро, потом его засыпали. Теперь это был просто пустырь, летом заросший высоким бурьяном и репейником, а зимой превращающийся в огромное заснеженное пространство, по которому протаптывались узкие людские тропки.
Правда, посередине была пробита широкая дорога, по которой ездили владельцы гаражей, они же и постоянно чистили эту магистраль.
— Эй, милейший, — крикнул Вадим уходящей черной спине. — Подождите, разговор есть.
Человек оглянулся и побежал еще быстрее. Когда он добрался до конца пустыря, Крот сумел добежать только до середины. Неожиданно послышался громкий лай, и ему навстречу, обежав по большой дуге черного человека, выскочила собачья стая. Впереди неслась огромная черная овчарка, за ней куча дворняжек. Крот собак не боялся, но сейчас почувствовал, что к нему приближается нечто зловещее и опасное. Его чувство опасности взвыло, хоть он уже и сам понял — дело плохо: псы мчались к нему не просто так, а грызть и рвать. Из пасти первого пса капала пена, он захлебывался яростью и ревом.
Крот машинально сунул руку в карман и нащупал выкидной нож, которым пытались его убить вчера вечером. Сейчас это было его единственное оружие. Что ж, не так плохо, вчера и этого не имелось. Мысленно пробежался в памяти, вспоминая все, что знает о собаках и как лучше всего защищаться от них — благо, всегда интересовался тем, что могло пригодиться.
Он знал, что большинство городских собак обучено хватать за руку или за ноги, только боевые сбивают с ног и рвут горло. Овчарка похоже, такая, по ней видно, что обучена.
Вадим поднял ворот, закрывая шею, быстро сдернул шарф и намотал его руку, чтобы иметь хоть какую-то защиту.
Бежать нельзя, догонят, а если будешь стоять, испугаются — почувствуют опасность. Они же росли с людьми, значит, их били, человека должны бояться. Правда, в стае другие законы…
Значит, нужно убивать вожака. Уязвимые места, живот, пах, глаза, пасть — все остальное закрыто густой шерстью. Спецы ломают собакам хребет, ловят на руку с шарфом, приподнимают над землей, раскачивают и бьют о колено. Увы, дворняжек много, не успеет. С ног собьют, покусают.
Надо стать так, чтобы со спины не напали, но на пустыре таких мест нет. Придется сражаться так. И какого черта он сюда поперся? На фиг ему сдался этот черный человек? Хоть бы один прохожий на пустыре появился, загрызут же. Все эти мысли пронеслись мгновенно. Камень на груди нагрелся, от него неожиданно пришло спокойствие и уверенность. Страх ушел, осталась только холодная готовность к схватке.
Первая овчарка, не останавливаясь, взметнулась в длинном прыжке и сбила с ног, пытаясь попасть оскаленной пастью в горло, но клыки, наткнувшись на застегнутую куртку, не смогли ее прокусить. Вадим ударил собаку ножом в живот, потом еще раз, и пес, жалобно завизжав, откатился в сторону. Порадоваться первой победе он не успел, едва вскочил, как в ногу ему вцепилась дворняга, а потом налетела вся стая. Он бил ножом по яростно-рычащим телам и отступал по не очень глубокому снегу к краю пустыря, ко дворам, к людям, при этом сам рычал и кричал что-то, больше всего боясь споткнуться и упасть — тогда ему точно не выжить.
На ногах повисли псы и не отпускали, потом лохматый клубок подкатился сзади, и он упал. От боли в укушенной руке нож выпал, и все стало очень плохо. Вадим понял, что сейчас его убьют, и он ничего не сможет сделать, кроме как принять эту смерть достойно.
В нем проснулся дикий страх и ужас, даже спокойная теплота камня его уже не могла успокоить, кроме того, он вдруг понял, что псы напали на него, чтобы убить, нападение не было случайным, их натравили. Почему-то вспомнилось, что больше всего в схватке с собаками у людей страдают нос, щеки, пальцы — все это откусывается в первую очередь.
Собаки рвались к горлу, кусали ноги и руки, добираясь к лицу.
Он бы сдался, но камень продолжал гореть на груди, заставляя его орать от боли и выбираться из кучи косматых, пахнущих звериной шерстью и яростью тел. Крот боролся, бил окровавленными руками по глазам, пинал по оскаленным мордам. Увы, сил становилось с каждым укусом все меньше, а сердце колотилось и рвалось от боли. И когда он понял, что сейчас точно умрет, неожиданно что-то изменилось.
Псы стали не такими яростными, некоторые совсем потеряли свою агрессивность и начали выбираться из свалки. Еще мгновение, и он смог приподнять голову и увидеть крепко-сбитого мужчину лет тридцати, с хмурым, суровым лицом, совершающего странные движения руками, отчего мохнатые туши отлетали от него, визжа от боли и страха.
Это было по-настоящему странно — псы боялись этого человека. Не он их, а они, и в этой драке побеждал он, это от его ударов собаки падали и больше не вставали. При этом мужчина убивал голыми руками.
Еще мгновение и собаки разбежались, по крайней мере, те, кто смог, а на снегу осталось пять мертвых тел и три визжащих, умирающих. Два пса были на счету Вадима, он это знал точно, первую овчарку и вторую огромную дворнягу сумел убить, получалось, что остальных уничтожил этот человек. Должно быть, профессионал. Спецназ. Их учат убивать.
— Живой? — мужчина рывком поднял Крота на ватные ноги. — Как ощущения?
— Болит все.
— Еще бы, покусали тебя изрядно, но, думаю, важные органы не задеты. Впервые вижу такое жестокое нападение в городе, совсем дворняги страх потеряли. Молодец, что лицо спрятал под капюшоном. Эй, да ты слышишь меня?
Вадим осел, потом повалился набок, теряя сознание. Лицо парня расплылось и исчезло в темноте, в которой слышалось рычание и злобный лай, а еще недовольное змеиное шипение.
Очнулся он в машине скорой помощи, рядом с ним сидела женщина врач и готовила шприц.
— Лежите, — сказала она, когда Крот попытался сесть. — На самом деле вы не очень сильно пострадали. Я насчитала девятнадцать укусов, но на ваше счастье в большинстве своем они неглубокие, только три придется зашивать. Кости не пострадали, так что вам повезло. Сейчас вас сдадим в травпункт, там вколют сыворотку, зашьют крупные раны и отправят домой. На больничном пробудете неделю.
— И это называется — несильно пострадал? — спросил мрачно Вадим. — А как же тогда сильно?
— Месяц назад мы везли женщину, у которой были раздроблены кисти рук, ими она защищалась от ротвейлера. Ноги оказались изувечены так, что пришлось их ампутировать. Лицо тоже пострадало — женщине откусили нос, ухо и щеку. Мы уже направили письмо городским властям с просьбой что-то сделать против бродячих собак, но что-то они не шевелятся.
— Дела… — протянул Крот, подумав о том, что если бы ему не помог тот парень, то и ему бы ампутировали руки и ноги.
В травпункте с ним разобрались быстро, вкололи обезболивающее, зашили не очень большую рану на ноге и два укуса на руке. Записали данные в журнал, дали на руки больничный лист и отправили домой, предупредив, что какое-то время придется походить в клинику, чтобы поставить все необходимые уколы.
Уже смеркалось, на улицах горели фонари, небо было темным с пурпурными разводами от реклам и смога. Пахло городом и страхом. В троллейбусе от него шарахались. Какая-то старушка, так та вообще вышла не на своей остановке — видимо, выглядел он ужасно, впрочем, и чувствовал себя также.
Дома он с трудом разделся: покусанные руки невыносимо болели. Было странно видеть, что в квартире все осталось без изменений: рыба, пиво, отработавшая стиральная машинка. А вот он изменился и вряд ли станет прежним, сидит в бинтах с болью в руках и ногах и со страхом внутри. А началось все с того, что захотел поговорить с черным человеком.
Инвалидом едва не стал из-за собственной глупости. Правда, откуда он мог знать, что на него нападут собаки? Он на этом пустыре никогда раньше псов не видел.
Крот достал из холодильника бутылку водки, выпил, сколько мог из горлышка, и лег спать. Ночью он несколько раз просыпался от боли, шел на кухню, пил водку и снова засыпал. Снился ему опять тот самый вихрастый парень, тот был хорошим воином, настоящим, а двигался так, что ему можно было позавидовать. Чем-то его стиль боя был похож на то, что показывал тот мужчина в схватке собаками. Он тоже пританцовывал, и это давало ему возможность всегда быть готовым к атаке. Чем-то это напоминало работу ногами боксера — те тоже на ринге постоянно двигаются.