Виктор Исьемини - Летний зной
- Чудеса, братья мои, творятся в нашем Мире! Истинно, чудеса, разве так бывало в старые добрые времена, когда святые подвижники и предстоятели еще бродили по городам и весям? Однажды блаженный Селекин отправился в чужой город, чтобы напроситься на обед к тамошнему графу, то есть я хочу сказать, чтобы прочесть добрую проповедь тамошним мещанам...
В темном зале со скрежетом задвигались лавки - моряки оборачивались к рассказчику, чтобы послушать байку о корыстолюбивом блаженном. Дунт осторожно встал, тихонько отодвинулся в тень и двинулся к выходу. Истинно так, Мерк Новый всегда будет бродить по дорогам Мира, скольких бы бедолаг ни казнили, скольких бы не сгубили разбойники и стихия, скольких бы ни свалили болезни... Так уж устроен этот Мир.
ГЛАВА 35 Сантлак
Когда ванетская кавалерия устремилась в атаку, Перк не успел не то, что отдать приказ - он даже не вывел свое войско из-за холмов. Обычно так не воевали, и сантлакские рыцари оказались попросту не готовы к столь стремительному развитию событий. Обычно - если, конечно, речь идет не о нападении из засады - армии выстраивались на поле, обменивались обидными выкриками, военачальники подолгу держали речи, вдохновляя воинов перед боем. Нынче имперцы атаковали стремительно и, как оказалось, совершенно неожиданно для противника.
Завидев неприятеля, во весь опор несущегося навстречу, Перк и несколько десятков всадников, оказавшихся в первых рядах - те, что были посмелей, да и поглупей прочих, пожалуй - с радостным ревом устремились в битву, навстречу латникам Алекиана. Многие из следовавших за "избранным королем" оказались не так охочи до драки, эти попытались развернуться и ускакать обратно, за холмы, однако навстречу беглецам двигалась масса сантлакской кавалерии, и многие в задних рядах пока что не поняли, что бой уже начался. Задние продолжали двигаться в походном порядке, причем кое-кому крики и топот подсказали верный вывод - и эти тоже рвались вперед, за королем, чей голос расслышали. Ревел Перк, словно разъяренный бык - луженая глотка входила в число непременных достоинств сантлакского короля, а уж Перка сими достоинствами Пресветлый наградил сполна.
В итоге колонна сантлакских конников смешалась даже раньше, чем передние бойцы обеих армий переломили копья. Первый удар приняли лишь несколько десятков сантлакцев, но это были сплошь здоровенные парни, отборные вояки. Хотя и не успев взять хороший разгон, они ударили крепко и свалили с лошадей попавшихся им противников, зато справа и слева ванетцы с тильцами прорвались к холмам, и там уж кто погонял коня вверх по склону, а кто зашел с фланга Перку и его соратникам. В итоге имперцы, хотя и неся потери, разрезали колонну неприятеля, отсекли головной отряд, и Перк оказался в окружении, вокруг него сантлакцы падали под ударами, сыплющимися со всех сторон, один за другим. Те, кто ехал в хвосте, услышали шум битвы, увидели на гребне холмов имперских воинов - и стали разворачиваться, чтобы бежать. Это был обычный способ ведения войны в Сантлаке. А имперцы, распаленные словами пророка Когера, рвались в бой, топтали выбитых из седел соратников и стремились сойтись с людьми Перка в рукопашной. Этот напор оказалось невозможно удержать, и вскоре сам "избранный король" понял, что если он не проложит себе путь к бегству, его вот-вот одолеют. Он уже шатался под ударами, которые сыпались справа и слева, а в перекошенных лицах ванетских воинов была отчаянная решимость - их одержимость была сильней всякой отваги, это было нечто запредельное, нечеловеческое. Перк понял: здесь и сейчас ему не победить.
Верзила развернул коня, свалив при этом двоих всадников, ванетского солдата и собственного оруженосца. Королевский жеребец был громадным и тяжелым, под стать наезднику - когда такая махина разворачивалась, все и вся вокруг валилось наземь от самого легкого касания. Не прекращая орать: "За мной! За королем!" - Перк Первый погнал коня прочь. Теперь уже никто из санталкцев не думал о сопротивлении, все стремились унести ноги с этого рокового поля. Кое-кому не повезло - их настигли и свалили ударами в спину, теперь имперцы, которые понесли страшные потери в первой сшибке, сравнивали счет.
Рыцарям Сантлака большей частью удалось спастись - уж им-то не впервой было удирать, местные умели это делать на славу! Не посчастливилось латникам да оруженосцам, под которыми были худые лошадки, этих настигали и убивали без пощады ванетцы, которые пришли в неистовство под влиянием слов Когера.
А Перк Первый спасся. Пока кипела схватка, он не рассуждал - это занятие ему никогда не давалось. В бою не до мыслей, зато во время бегства, когда верзила пришпоривал жеребца, уносясь от погони - тогда у него объявилась возможность пораскинуть мозгами, и король пришел в ярость. Он, только-только признанный лучшим из лучших на Большом Турнире - бежит! И от кого? От ванетской швали и тильских сопляков! Чем дальше громадный конь уносил Перка от места схватки, тем яростней кипела в груди ненависть и жажда отомстить. Потери? Плевать, за Перком весь Сантлак, сотни рыцарей! Собрать их, повести за Алекианом, нагнать имперцев и сквитаться! Это будет правильно, по-сантлакски, это будет благородно. Это будет воистину по-королевски!
***Алекиан со своего пригорка с удовлетворением наблюдал, как кавалерия пошла в атаку под крики Когера. Даже гвардейцев, приставленных повсюду следовать за пророком и охранять святого отца - и тех захватил общий порыв, и они присоединились к атаке, хотя им было запрещено покидать доброго пастыря. Когер остался один посреди истоптанной копытами равнины. А император глядел, не улыбаясь. На его лице не отражались эмоции. Прискакал гвардеец:
- Ваше императорское величество, Метриен просит позволить ему сразиться!
- Не нужно, - бросил Алекиан. - Наши доблестные воины вполне способны обойтись без него. Враг бежит.
Коклос Полгнома оценил обстановку и тронул лошадку с места, он хотел убраться из свиты Алекиана чтобы исполнить собственный план - неожиданно выпал, как будто, удачный случай. Тут император, казалось, безучастный ко всему, обернулся:
- Коклос, ты куда? Тоже собираешься напасть на наших врагов? Этого не требуется, верный Коклос. Мы победили. По гилфинговой милости, по слову его - воинство самозванца рассеяно.
- Я вижу, - буркнул карлик, с неохотой натягивая поводья. - Я собирался пограбить мертвецов на поле боя. Разве не это первейшая обязанность верного вассала твоего величества?
Алекиан чуть раздвинул бледные губы, у него - теперешнего - это должно было сойти за улыбку.
- Оставь грабеж покойных тем, кто его заслужил, - бросил император. Затем обернулся к гвардейцу конвоя. - Поезжай к отцу Когеру, он там один, брошенный охраной. Нам желательно, чтобы сей муж находился под надежной защитой. Возьми с собой троих или четверых.
