Татьяна Тихонова - Граница
Я остановилась. Что бы такого сделать плохого? Зло обернувшись,…я растерялась. Гном ухмылялся и, выставив перед собой грубую закопченную ладонь, будто заключал перемирие. Я пожала плечами. Он крикнул в раскрытую дверь хриплым голосом:
— Пекка, отведи ее на кухню, пусть поест, а я к Рагану…
Он повернул в одну из дверей, а я рванула за ним. Какой поесть! Толкнув его в сутулую широкую спину, я сказала:
— И я к Рагану…
Он усмехнулся, кивнул головой и пошел дальше. Подземный коридор, освещенный факелами, с мрачными закопченными стенами внезапно наполнился шумом многих голосов. Эхо подземных туннелей усиливало и отражало его и, казалось, что там где-то впереди орет не меньше тысячи глоток.
Но невозмутимый гном неслышно шагал в своих мягких, кожаных сапожищах, глядя на которые, не верилось, что это нога гнома. Внезапно шум стал стихать, хотя мы уже вроде подошли к нему вплотную. И тут звук, совсем неожиданный для этого подземелья, раздался из дверей, к которым мы приблизились. Кто-то умело тронул струны и дивный звук задрожал жалобно и печально.
Мой молчаливый проводник остановился в дверях и, перегородив весь проход, стал важно раскланиваться с кем-то. Из-за его широкой спины виднелось множество голов, обращенных в другую сторону, некоторые оборачивались и махали в нашу сторону руками. Мне надоело ждать, пока он пропустит меня, и я снова пихнула его, он отступил в сторону, сразу пропав в толпе, а я ввалилась в большую комнату, забитую народом и остановилась, не зная куда деваться, потому что десятки любопытных глаз уставились на меня. Но звуки музыки возникли снова из правого угла не очень светлого помещения, и это заставило всех забыть обо мне. Здесь было не меньше сотни гномов, которые сидели на лавках, стояли вдоль стен, некоторые сидели даже на полу. Все они были в доспехах, будто их ждал бой. Оружие поблескивало везде, куда не ложился взгляд. А в дальнем углу прямо на полу, привалившись к земляной стене, на расстеленной куртке сидел эльф. Я не поверила своим глазам, это был один из тех двоих, кто играл тогда в Золотом Устье в Погребке. Почему же он один? Как ни всматривалась я в толпу, я не видела его товарища. Грустные звуки музыки бередили душу, вызывая такую муть, что хотелось завыть. А когда он еще и запел, тихо, задумчиво произнося слова, будто он их только что сложил в песню, я присела на корточках в дверях, и не было больше сил никуда идти, дикая усталость последних дней навалилась на плечи, хотелось просто сидеть и слушать бесконечно красивую музыку.
Но мысль о Климе не давала покоя, точила и точила… Достав зеркало, я отошла в коридор, где лишь потрескивание факелов да доносившиеся сюда звуки музыки нарушали тишину. Некоторое время, не зная к кому обратиться за помощью, я равнодушно смотрела на холодное стекло. И вдруг зеркальный круг повис возле меня, словно кто-то взял да и понял сам, что мне очень нужна, ну, хоть чья-нибудь помощь. Я с надеждой взглянула на рябь, бегущую по его поверхности, и, наконец, хмурое лицо Гарры возникло в нем.
— Гарра, — выдохнула я, — как я рада тебя видеть!
Черные глаза эльфа немного потеплели.
— Я тоже, Ася. Мы ждали вас уже в Еловой Горе, Лех сообщил, что направляется с вами сюда… — Гарра кивнул головой, видя, что я хочу ему что-то сказать, — Раган сообщил уже мне, что произошло у вас в Малахитовой Пади. Тебе надо уходить оттуда… Лансеол уже в пути…
— Гарра, Азгар — предатель, Клим у него, скорее всего — на стоянке темных. Клим после раздвоения не захотел возвращаться к жизни… Гарра, я не могу отсюда уйти…
— Ты не поняла, Ася, ты должна уйти!!! — Обычно очень выдержанный Гарра резко рубанул воздух рукой. — Идет охота за тобой!
— Да не во мне дело!
— Лансеол заберет тебя от Рагана, жди его, — пресек мои возражения Гарра и исчез.
Не заберет, а если все получится, то и конь летучий будет у меня… У меня не было другого выхода, что-то отчетливо говорило мне, что я не должна уходить от него далеко. Я решила остаться здесь, потому что там я никому не была особенно нужна, зато здесь был тот, без кого я не могла жить. К тому же сидеть на печи и заглядывать в зеркальце, — где же ты милый, ау? Нет, это не для меня… Медленно я вернулась в комнату, где притихший народ слушал старую балладу. Время от времени несколько гномов вставали, словно по чьей-то команде и выходили, стараясь не греметь оружием. Их места занимали другие, уставшие, с мрачными лицами, сначала начинавшие грубо переговариваться и сталкивать с мест засидевшихся в тепле собратьев. На оружии многих я видела кровь. Гномы и звероподобные орки и тролли, эльфы-маги, — я с трудом представляла такой бой, но они жили в этой стране и не плохо жили… Устало сползши по стенке, я присела на корточках и закрыла глаза. Шум, поднятый вновь прибывшими, стих, и слова баллады стали снова слышны.
…Тот замок дремлет в тишине
Стенают души там
И призрак ночью ищет меч,
Гулявший по ночам…
— Давай повеселее что-нибудь, дружище! Кто заказал такую бадягу? — громко закричал мой недавний спутник, привстав с лавки, где было особенно весело. — А то мы сейчас все рыдать начнем!
Ну, похоже, вам это не грозит, усмехнулась я, глядя, как переходит из рук в руки небольшой кожаный бурдючок… Вам есть, чем поднять боевой дух! А, наверное, и я бы не отказалась приложиться разок…
Эльф-музыкант улыбнулся, откинул прядь длинных волос, упавших на лицо, и, принявшись отстукивать ладонями по деревянному пустотелому корпусу большой гитары быстрый ритм, в такт ему стал быстро приговаривать, покачивая головой:
Лохматый тролль,
Сожрав весь стол,
Икнув, решил поспать.
Но вдруг: Тук, тук!
Башкой тряхнул,
Но слышит стук опять.
Тогда схватив,
Большой тесак,
Крошить стал
Все вокруг,
Но слышит снова он:
Тук, тук!
И взвыл тогда дурак!
А дело было вечерком,
И домовой Михась
Сидел чинил
Свой дом-сундук
Тук-тук, тук-тук, тук-тук.
Пьяный хохот раздался сзади.
— А где же наш друг-домовик? Тебе даже сундук не нужен, кармана хватает, — заорал проводник, плохо выговаривая слова, словно выковыривая их языком, который его плохо слушался. — Покажи-ка, нам его, бродячая фея!
Заметив, что все стали оборачиваться в мою сторону, я встала. Все ждали.
— Что-нибудь еще, желаете? — почти ласково спросила я, нащупывая единственный оставшийся нож.
Приятно удивленный таким оборотом дела, широкоплечий гном принялся, раскачиваясь и расталкивая улюлюкающих соседей, вставать.
