Олаф Бьорн Локнит - Пожиратели плоти
Наутро пленников со связанными руками погрузили на повозку, где им пришлось лежать вплотную друг к другу, подогнув ноги. Сопровождаемая отрядом из дюжины змееногих повозка, запряженная тремя скакунами, двинулась через степь к горам, провожаемая равнодушными взглядами жителей селения. Казалось, никто из них не задумывался, откуда появились незнакомцы и куда их теперь увозят. Свою часть работы они выполнили – сообщили о странных гостях куда следует и продержали их живыми до приезда кого следует – и теперь судьба пленников их не интересовала.
Вайд, верхом на скакуне, ехал в середине отряда, лишенный возможности даже управлять животным по своей воле. Но Сет не мог бы пожаловаться – руки и ноги его посланцу не связали, и перстень по-прежнему находился при нем. Выезжая из селения, Вайд краем глаза заметил старую знахарку и девушку, побывавшую в его шатре. Полуоткрыв рот, девушка тупо смотрела на него, потом неожиданно подняла с земли какую-то щепку и с силой швырнула ее в молодого кордавца. Видимо, она восприняла отъезд Вайда как явно выраженное нежелание насладиться ее прелестями, и ее уязвленная девичья гордость требовала отмщения. Вайд вздохнул, подумав, что женщина всегда останется женщиной, что бы ни находилось у нее ниже бедер – ноги или хвост.
Под руководством приезжего отряд продвигался споро, останавливаясь лишь для короткого дневного привала и ночевки. После дня пути заросшие травой холмы кончились, и они вступили в подножья гор. Окружающие отряд голые скалы, на которых кое-где росли искривленные ветром деревья, нагоняли не меньшее уныние, чем белая пустыня. Вскоре Вайд с удивлением заметил, что они движутся по дороге, когда-то умело вырубленной в камне, а теперь давно заброшенной и осыпающейся. Расспросив молодого змееногого, едущего справа от Вайда и отличающегося некоторой живостью лица, кордавец узнал, что следуют они в большое селение, расположенное за горами, где живут вожди, общающиеся лично с Великим Змеем. Поразмыслив, Вайд решил, что в его планы встреча с общительными вождями не входит, и бежать надо сейчас, пока они в дороге.
На второй день отряд поднялся почти до самого перевала, через который шла ведущая в город змееногих дорога. Горы оказались невысокими, покрытыми редкой чахлой растительностью. Похоже, кроме насекомых, ящериц и змей, в изобилии греющихся на теплых от солнца камнях, здесь никого не водилось. Вайду вообще начало казаться, что в этом мире живут лишь те животные, что являются, пусть и отдаленными, родственниками рептилий.
«Самый подходящий мир для старого любителя кобр и его умственноотсталых приверженцев,» – мрачно подумал Вайд, порядком остервеневший за последнее время и лишившийся всякого почтения даже к богам. Безуспешно пытающийся поймать хоть одну юркую ящерицу проголодавшийся Тао, словно поняв мысль своего друга, шумно вздохнул.
Вечером змееногие разбили лагерь в самом, с точки зрения Вайда, неподходящем месте – на голом, продуваемом всеми ветрами каменистом плато, где едва набралось дров для одного жалкого костерка. Пленников ненадолго выпустили из клетки размять ноги, после чего снова загнали в тесное пространство их дорожной темницы. В грязной порванной одежде и с обросшими загоревшими лицами товарищи Вайда меньше всего походили сейчас на королевский отряд. Принц Ольтен скромно притулился в углу клетки, намечающаяся бородка и спутанные русые волосы придавали ему вид святого отшельника, парочку каковых Вайду довелось видеть в Аргосе. Рядом Чепозус с многозначительным видом поедал припрятанный ранее кусок вяленого мяса, и, когда он наклонял голову, заходящее солнце проблескивало на его аккуратной круглой лысине. Эсканоба утратил всю свою офицерскую холеность и выглядел весьма жалко. Что же касается Конана, Ларго и Шеки, то они напоминали галерных каторжников, причем осужденных за особо тяжкие преступления.
Поужинав, Вайд попытался было вздремнуть, но пронизывающий ветер, добирающийся, казалось, до самых костей, быстро пригнал его обратно к костру. Змееногие сидели вокруг огня, и Вайд приметил необычное оживление, царившее среди них. Знакомый Вайду молодой змееногий, которого звали, кажется, Санкх, повернулся к кордавцу и начал что-то рассказывать ему, поминутно смеясь и глядя мимо собеседника странно блестящими расширенными глазами. Из малопонятных объяснений следовало, что сегодня у змееногих какой-то праздник, связанный с не то с багровой, не то с белой луной. Затем Санкх достал из кожаного мешочка, который бережно сжимал в руке, нечто, напоминающее кусок смолы, и протянул Вайду. Тот вежливо взял угощение и недоуменно повертел его в руках. Санкх засмеялся и, кинув в рот такой же кусок, начал с наслаждением жевать. Остальные делали то же самое.
Вайд осторожно понюхал странное лакомство. Запах показался ему знакомым – так пахли благовония, используемые некоторыми магами при определенных ритуалах для освобождения души от оков тела. Однажды Вайд попробовал последовать их примеру, надышавшись привезенным из Зембабве порошком, чьи составляющие хранились в строгом секрете тамошними черными колдунами. Полдня ничем не омраченный дух Вайда парил на недосягаемых высотах, запросто общаясь с призраками давно умерших героев и хлопая по плечу древних богов. Очнулся он к вечеру, сотрясаемый ознобом и с ужасной головной болью, вдобавок крепко связанный по рукам и ногам. Рядом сидели испуганная матушка Лусена и расстроенный Сигурд, уже смирившийся с мыслью, что его капитан внезапно впал в буйное помешательство и командовать «Непоседой» теперь придется ему. Коллекция фарфоровых кхитайских статуэток, столь любимая Вайдом и обошедшаяся ему в кругленькую сумму, была безжалостно разбита и, как подозревал Вайд, им же самим. С тех пор Вайд отказался от идеи использовать в магических опытах столь сильнодействующие вещества. В этом решении его укрепила встреча с некогда сильным колдуном из Куша, превратившимся в результате употребления подобных порошков в полубезумного калеку.
Незаметно выбросив опасное угощение, Вайд вгляделся в сидящих у костра змееногих. Потребляемое ими снадобье уже начало оказывать свое действие. На лицах появилось бессмысленное выражение, с отвисших губ стекала слюна, руки подергивались. Некоторые громко хохотали неизвестно над чем, один змееногий безутешно рыдал, уткнувшись в хвост соседа, кто-то упал навзничь, уставив в звездное небо полный экстаза взгляд. Вайд брезгливо отодвинулся от Санкха, который упорно пытался поцеловать ему сапог. Происходящее напоминало бы обычную пьянку матросов в кордавском кабаке, если бы не более серьезные последствия, которые, как было известно Вайду, когда-нибудь наступят для любителей коварного зелья.
