Даниил Аксенов - Арес
Между тем, Ханна, оттащив сына лесоруба на расстояние, достаточное, чтобы их не слышали ничьи любопытные уши, выпалила:
– Ролт, почему ты мне не сказал о розе? О том, где ее взял?
Виктор с горечью отметил, что девушка не предоставила ему даже шанса похвалить ее красоту, что являлось скверным признаком.
– Ты хоть понимаешь, что наделал? – продолжала Ханна, горячась. – Госпожа баронесса просто вне себя! Сначала она подумала, что это кто-то из постельничьих, потом принялась расспрашивать, кто еще был в донжоне! Ролт, а если выяснится, что мы в этом замешаны? Ты знаешь, что будет?!
Антипову очень понравилось вот это самое 'мы'. Девушка не отделяла себя от него. Добрый знак!
– Ханна, но откуда же узнают? – спросил он утешающим тоном. – Если ты не расскажешь, то и не узнают.
– Ты такой же, как и все остальные, Ролт! – припечатала его Ханна. – Ради того, чтобы произвести на меня впечатление, готов на что угодно! На самый плохой поступок! 'Нет, похоже, что 'мы' – недобрый знак', – изменил свое мнение Виктор.
– Я сегодня все утро об этом думала. И решила, что такое прощать нельзя!
'Эх, не успел я с комплиментами…, а сейчас поздно уже. Будет лишь хуже'.
– Самовлюбленный тип! Мужлан, не способный подумать о будущем! 'Хуже и так будет…. остается последнее средство'.
– Не прощу тебя, Ролт! Все, прощай!
Глаза Виктора вмиг сделались печальными, на лице поселилась настоящая скорбь. Он протянул руки к уже уходящей девушке и произнес тоном истинного трагика, гения сцены, съевшего собаку на исполнении роли короля Лира:
– Ханна, а я ведь завтра иду на войну. Девушка мгновенно обернулась.
– На какую войну? – живо поинтересовалась она.
– С соседом. Но это еще не самое плохое…, – Антипов тяжело вздохнул.
– А что самое? – ожидаемо спросила Ханна, пожирая взглядом лицо собеседника, пытаясь оценить мимику, чтобы понять, не разыгрывают ли ее.
– Лестница, – мимика Виктора была лишена даже тени наигранности.
– Что?
– Лестница, Ханна. Господин барон приказал мне первому лезть по лестнице на стену вражеского замка. По самой плохой лестнице, конечно. Чтобы отвлечь внимание противника от хорошей, на которой будут другие. Но я не ропщу, такова доля солдата. Не знаю, свидимся ли мы. Эх…. Взгляд Ролта был наполнен грустью.
– Ты правду говоришь? – быстро спросила девушка. – Ох…. 'Припекает', – подумал Виктор.
– Но ты иди, иди, Ханна. Забудь обо мне как можно скорее. У тебя ведь своя жизнь, полная веселья и счастья. Зачем тебе простой солдат, которого завтра, скорее всего, не станет? Ступай Ханна, я скажу отцу, чтобы он все имущество, которое останется после меня, подарил тебе на свадьбу.
– Но почему господин барон решил так с тобой поступить? – спросил девушка, снова подходя к сыну лесоруба. Ее глаза начали медленно наполняться слезами.
– Не знаю, Ханна. Его милость не любит меня. Впрочем, меня никто не любит. Даже ты. Такой уж мой удел.
– Ох, Ролт….
Следующий день принес Виктору массу новых впечатлений. С раннего утра в замке наметилось оживление. Солдаты сновали туда-сюда, выводились из стойл лошади, кричали хриплыми голосами десятники. Антипов поначалу думал, что отряд выйдет налегке, потому что злокозненный сосед находится рядом, но выяснилось, что барон решил все сделать основательно.
Бывший студент вместе со своим десятком, в котором было двенадцать человек, включая командира, сгрудился у стены. Нурия приказал ждать здесь и никто не собирался ослушаться. Виктор видел, как появляются странные телеги. У одной из них, очень длинной, колеса были необычно широкие, обитые железом, на другой покоилась какая-то гигантская стрела, а третья везла толстые металлические листы, прикрепленные к доскам.
– Разборной таран, – пояснил Нарп, состоящий в десятке Нурия, безусый молодой солдат с вьющимися каштановыми волосами, пожалуй, на года два-три старше сына лесоруба. – Видишь, Ролт? А сейчас вывезут лестницы.
И действительно показалась телега, груженная длинными основательными лестницами. Ее тащила пара могучих коней, высоких, с сильными ногами.
– Все, будем седлать лошадей, – Нарп, видимо, считал своим долгом просвящать новичка.
– Но я не умею, – быстро прошептал Виктор. – Никогда не седлал! Да и езжу плохо!
– Ничего, не боись. Помогу тебе. Все покажу.
Антипов был благодарен Нарпу. Приятно иметь приятеля, который расположен к тому, чтобы помогать. Виктор не забывал зло, но помнил и добро. У него вообще была хорошая память.
Примерно через час войско барона покинуло замок. Сын лесоруба трясся в седле, старательно наблюдая за другими наездниками и пытаясь перенимать их повадки. На нем был округлый железный шлем, закрывающий уши, кольчуга под серой накидкой, плохая и короткая, новый деревянный щит примерно полметра в диаметре, прежний тяжелый недлинный меч, хлипкое копье и бесполезный лук. Перед тем, как это все вручить Ролту, Нурия прочитал целую лекцию о щедрости господина барона и о том, что никто из соседей не заботится так же хорошо о войске, как его милость. Виктор проникся важностью момента, клятвенно пообещав себе при первой же возможности избавиться от этого хлама и заменить его на что-нибудь более качественное. Однако он небезосновательно подозревал, что просто так выбросить не получится – придется сдать на склад для того, чтобы следующий новичок носил все это. А пока что шлем сползал на глаза, меняя свое положение в такт шагам смирной клячи. Это ужасно раздражало Антипова, к тому же, он до сих пор был возмущен тем, что барон приказал ему присоединиться к войску. Не иначе, его милость не потерял надежду тихо и мирно ликвидировать занозу в здоровом теле замка – Ролта.
Через несколько часов показались земли соседа. Конечно, Виктор понятия не имел о том, что они уже на вражеской территории, но его любезно просветил Нарп. Барон не стал задерживаться, а быстрым маршем двигался дальше, видимо, к замку своего врага. И приказ остановиться поступил, только когда отряд вошел в какую-то деревушку.
– Рейя, – сказал Нарп. – До замка ан-Турре рукой подать.
Антипов был по-прежнему благодарен за информацию, но объективные причины заставляли его сдерживать свою признательность. После верховой езды болело все тело с непривычки. Виктору даже казалось, что это его судьба – безостановочно страдать в новом мире.
Бывший студент спешился и занял очередь у колодца, чтобы попить воды и умыться. Пыль всю дорогу застилала глаза и у Антипова было такое чувство, что его лицо покрыто толстым слоем грязи. Но расслабиться ему не дали – Нурия спешно собирал свой десяток.
