Александр Прозоров - Зеркало Велеса
– По-ошли-и!!! – Он перехватил ратовище за самый низ и ринулся наружу, раскручивая бердыш над головой. Ринувшиеся на него мытники тут же оказались посечены, попадали на землю.
Андрей прыгнул следом, тоже взмахнул страшным оружием, но в левую сторону, парню за спину. Огромный клинок походя, почти не заметив, смахнул крыло одной из тварей. Она шлепнулась в снег, а двое молодых мужчин побежали вниз по улице, на ходу отбиваясь от лавины когтей и клыков.
Через десяток шагов твари схлынули, и Энвин резко замедлил ход:
– Сейчас убегать нельзя… – переводя дыхание, пояснил он. – Как мытники убитых сожрут, то за нами кинутся, от избы отвалят. Тогда Марта с остальными в лес и уйдет незаметно.
– Угу. – Пользуясь передышкой, Андрей осматривал новое оружие.
Огромное лезвие на древке можно было бы назвать топором, если бы не размеры режущей кромки. Доспех таким не прорубишь, даже кирасу. Вот обычный плотницкий топор с замаха любую броню запросто раскроит, а у этого площадь соприкосновения слишком большая. Зато бездоспешных врагов убивать – милое дело. Лезвие изогнуто, удобно не рубить, а резать. Прижал, чуть двинул – и у человека разрез на половину тела. За пару минут так кровью истечет, никакое переливание не поможет. А коли посильнее давануть, то и кости, и внутренности раскроить нетрудно. Кончик острый – колоть можно, как рогатиной. На нижней части древка – еще одно острие. Значит, этой стороной тоже можно наносить удары. Ширина лезвия такова, что при нужде можно прикрыться, как щитом. Полностью не спрячешься, но голову, грудь, живот прикрыть хватит. Самое приятное: при хвате за кончик ратовища рубить можно, как совней, а перехватив у обуха и за косицу – резаться с противником практически в упор. Учитывая, что доспехов на здешних мытниках нет – оружие просто идеальное.
– Они со спины нападать любят, – предупредил паренек. – Посему ты мою прикрывай, я твою. Тогда оба уцелеем.
– Так это вампиры или нет? – уточнил Андрей.
– Упыри, – кратко ответил Эивин. В этот момент стая снялась с трупов и ринулась на них. Теперь Андрей действовал более осмысленно: первого из налетевших мытников ткнул острием лезвия, тут же рубанул бердышом справа, распарывая крылья и бока двух других, перехватил оружие близким хватом и, закрываясь широким саженным клинком, несколько раз резанул из стороны в сторону, отсекая протянутые руки, вспарывая глотки, грудные клетки, животы.
Их начали обходить – двух монстров он свалил ударами подтока и попятился. На улице осталось не меньше десятка убитых, искалеченных, раненых тварей – и остальные с готовностью устроили пиршество.
– Еще раз… – предупредил Энвин, останавливаясь в десяти тагах от места прежней схватки.
В этот раз на пиршество упырей ушло минут пять. Потом они ринулись в атаку – снова напоролись на бердыши, и некоторые попадали на дорогу.
– Бежим! – Местный паренек рванул к леску. Андрей, смахнув напоследок еще одного монстра, кинулся следом.
Они вломились в березняк, пробежали по нему метров триста, после чего Энвин свернул под орешник, выдернул из-за пазухи сверток и одним быстрым движением превратил его в большое белое полотно:
– Давай!
Паренек нырнул под ткань, Зверев скользнул следом:
– Что теперь?
– Теперь сиди тихо, – шепотом ответил тот. – Дождемся темноты и уйдем. В темноте не увидят.
– Понял… – Новик замолчал, медленно переваривая все то. что произошло с ним за день. Потом тихонько спросил: – Так кто все-таки эти твари?
– Мытники. Упыри. Убийцы.
Если они упыри, почему летают днем?
– Ночью они плохо видят. Поэтому днем мы прячемся. А вы как?
– Ты о чем?
– Ну, ты откуда? Они ведь везде, со всех сторон! Как ты выжил? Как попал к нам?
– Ну-у-у… – пожал Андрей плечами. – До сегодняшнего дня их у нас не появлялось. А сегодня я оказался один и решил поискать людей. Двинулся через лес, наткнулся на реку, по ней вышел к озеру, увидел деревню и повернул к ней. Остальное вы видели.
– Тебе повезло, что так долго жив. Значит, они напали на вас сегодня и перебили всех, кроме тебя? Ну, пока пировали, им было не до одинокого путника. Потом, в лес с их крыльями особо не сунешься. Вот и ждали, пока на открытое пространство выйдешь.
– Угу, – не стал разрушать мысленные построения паренька Зверев. – А у вас они откуда появились?
– Старики сказывали, в давние времена, когда нередко в деревне есть было нечего, многие семьи детей малых в лес отводили и оставляли там, зверям на съедение. Повелось это испокон веков, немало костей детских по лесам нашим валяется, немало душ бродит. Но однажды пришла в лес Праматерь человеческая, увидела это все, да и вернула жизнь разом всем брошенным в лесу детям. А чтобы они могли домой вернуться – дала им крылья. Полетели дети домой. Но потому как голодны они и до смерти и после смерти были, то, увидев родителей своих, их детей и правнуков, они не удержались и стали пожирать всех людей, которых видели. Вот так и появились мытники. Они всегда ишут людей и пытаются сожрать, кого встретят. Причем голодны так, что и друг друга едят, когда кто из них слабым оказывается.
В первый год, как эти твари тут появились, почти всю деревню и выжрали. У нас большое селение было, сто людей без малого, коли с детьми считать.
Сперва мытники всех подряд жрали. Никто поначалу и не понял, что за беда пришла. Как поняли – бояться стали, прятаться. Но без воды, без еды ведь не проживешь, из дома выходить надобно. Вот тех, кто выходит, они и рвали. Стариков, что опасности не могли понять по слабоумию али сами жить устали. Детей неразумных – тем ведь все игры, баловство, любопытство. Ну, а мытники всякого, кто зазевался, из избы выскочил – сразу и жрали. Почитай, половину людей порвали, коли не больше, тока мы управляться с ними приспособились. Стали мы больше ночью, в темноте хозяйством заниматься. Бердыши придумали ковать, коими от них отбиваться удобно…
– А потом что?
– Потом оказалось, что у них, мытников, царь есть. Тварь уродливая, хуже некуда. Без нее мытники дурные, как дети совсем малые. Ну, ты сам видел. Но как упырий царь приходит, все твари враз умнее становятся, заодно действуют, друг друга не рвут – напротив, помогают. Видать, разум его и их умнее делает. Но то половина беды. Разум царя столь силен, что и люди перед ним устоять не способны. Сами из укрытий вылезают, к нему идут, сами в пасть лезут али мытникам отдаются. Страшное дело. Супротив этого никакие бердыши, никакие укрытия не устоят. Теперича эти твари крылатые, коли человека видят и управиться с ним не могут, то царя своего зовут. Тот приходит, приказывает несчастному вылезти, оружие бросить. И ничего с этим не сделать, супротив приказа не устоять. Выходят и бросают. Сожрать себя дозволяют и слова поперек не говорят.
