Эльдар Сафин - Рыжие псы войны
Отсюда хорошо было видно и город — в основном двухэтажный, старый, с редкими новыми зданиями, и порт, где стояло несколько небольших судов, и верфи, на которых возвышалось почти полтора десятка громадных кораблей, хотя ни один из них еще не был достроен.
— Вы не понимаете! Для подобного ритуала в городе должны быть определенные сооружения, должна иметься традиция, нужно, чтобы эта земля чувствовала, что подобный ритуал здесь вообще возможен!
— Я все понимаю, — Дайрут взглянул в лицо магу. — Может быть, для того чтобы ритуал прошел как надо, нужны деньги? Много денег? Черный лотос, арканит? Несколько девственниц? Какие-нибудь посохи, мантии? В каком-нибудь другом городе этот ритуал провести будет проще? Руан-Дер? Тар-Мех?
Маг задумался.
По его лицу Дайрут понял, что собеседник сразу был настроен на то, чтобы отказаться и искать объяснения, в то время как сам темник всегда нацеливался на победу и искал только средства для ее достижения.
Было совершенно непонятно, как вообще живут все эти люди, которые ставят перед собой ограничения, а потом лелеют и пестуют их, объясняя себе и окружающим, почему невозможно то или иное.
— Ну, в общем-то, можно попробовать, — вяло признался маг. — Надо создать свиток, нужно очень много арканита, и кто-то из моих помощников наверняка не доживет до конца ритуала…
— Ты можешь сам выбрать, кто именно это будет? — жестко спросил Дайрут. — Чтобы погибли самые бесталанные?
— Нет, так нельзя! — возмутился маг. — Люди не имеют права принимать такие решения! Если я выберу, кто погибнет, то получится, что это я убил их!
Дайруту было этого не понять — маг готов сунуть в лапы смерти своих лучших помощников, давая шанс на выживание откровенным бездарям. Он поморщился, но вступать в спор не стал — по всему видно, что собеседник на грани, надави на него еще чуть, и тот сломается.
— Когда все будет готово? — спросил он.
— Завтра рано утром. — Маг поник.
— Ты получишь деньги, власть, башню для исследований и много, много девственниц! — Дайрут хлопнул старика по плечу и направил его к выходу с крыши.
Через миг он выкинул мага из мыслей…
Каждое мгновение приближало Дайрута и его тумен к битве с Разужей, где выиграть будет почти невозможно.
Находись на месте Разужи Абыслай или кто-то еще из старых кочевников, Дайрут бы оценил свои шансы как половинные — или выиграет, или нет. Однако против него играл хан Разужа, который вырывал победу в десятках битв, знал свои войска — на что способен каждый отряд, кого лучше поставить вперед, а кого оставить в засаде.
Дайрут собирался нанести как можно более жестокий удар, а затем отступить.
Если получится — нанести еще один удар и вновь отступить, затем еще раз повторить это, и если противник не будет ошеломлен, то отступать и обороняться в вольных городах, а уж если все пойдет совсем плохо, то бежать на недостроенных кораблях с остатками войск.
Его план включал в себя десятки, сотни маленьких ловушек для Разужи. Отдельные неприятности он готовил для орков, для людоедов, для шаманов, поклоняющихся темным богам.
Гномы обещали создать укрепления — не ахти какие, но лучше, чем ничего, а еще обязались выставить боевые машины — баллисты и катапульты. Жрецы Дегеррая приготовили ряд святых заклинаний, которые выведут из строя шаманов Разужи.
Дайрут знал, что какие-то из его задумок наверняка не сработают — но не верил в то, что все рассыплется и не получится вообще ничего.
* * *— Апаши! Расскажи про Хан-ши!
Вокруг старухи, сидевшей на облезлой козлиной шкуре, собрались восемь ее внуков. Снаружи, за стенками юрты, выла метель, где-то там пастухи с помощью собак собирали вырвавшееся из загона стадо овец, мальчишки постарше свистели в дудки, отпугивая волков, для женщин и девушек тоже нашлась какая-то работа — здесь же, в тепле, остались только те, кто не мог помочь ничем.
Старая Ушулай потерла переносицу морщинистой ладонью, а затем начала нараспев:
Степь станет старой, скроется солнце,
Ужасные твари спустятся с неба,
И только девушка, понесшая бога,
Сможет спасти землю от мрака.
Она поднимет брата на брата,
Она уничтожит самых лучших,
Но, кроме нее, никто не сможет
Спасти всю землю, выплюнув бога.
Назвавшись Хан-ши, взяв в руки саблю,
Она пройдет по телам и душам,
И каждый след ее наполнится кровью,
А потом расцветет цветами жизни.
Ее не раз убьют и похитят,
Она не раз предаст и обманет,
И любой, кто захочет стать ее мужем,
Умрет очень скоро лютой смертью.
Она принесет себя в жертву хану,
Но хан подавится этой жертвой —
Она возьмет его род по праву,
По праву более смелой и сильной.
Она заберет его саблю и славу,
Возьмет его доспех и юрту,
И даже верных друзей хана
Она заберет себе без остатка.
Она — Хан-ши, понесшая бога,
Выведет войско на бой ужасный.
Тогда, когда степь содрогнется крупно,
Дрожа от страха и дикой боли,
Хан-ши поднимет острую саблю
И убьет того, кто ей был обещан,
Разбив надежды и даря надежду,
Она родит в этой битве бога.
Ее чело украшает корона,
В ее руках — обещание смерти,
Хан-ши придет только тогда,
Когда ее бог решит ей стать сыном.
Ее красота уступает силе,
А сила ее уступает славе,
Но даже слава не сможет сравниться
С ее умением приносить беды.
После этих слов старуха задумалась, дети ждали, ждали, а потом самая младшая внучка — прелестная Ираш, не знающая уважения к старшим, — сказала:
— А я слышала все по-другому! Там Хан-ши всех убила и осталась одна! Когда я вырасту, я стану Хан-ши!
Старуха с неожиданной ловкостью наклонилась и ударила внучку по губам:
— Пусть боги не допустят, чтобы вы дожили до дня, когда в степи появится Хан-ши!
Айра
Прошла неделя, за ней — вторая.
Последний месяц зимы был теплым и слякотным, рыбаки выходили в море, но возвращались без нормального улова, зато со всякой странной дрянью — неведомыми глубоководными чудовищами, рыбами, у которых было две головы вместо головы и хвоста или же два хвоста.
В столице было относительно спокойно, зато из провинций приходили слухи о чудовищах, которые появляются неизвестно откуда. В одной прибрежной деревушке из-под земли вылезли полдюжины минотавров, которые изрубили в клочья рыбаков, их жен и детей. Остался только один мальчишка, невесть как забравшийся на отвесную скалу и просидевший там два дня, прежде чем его заметили издалека рыбаки из соседней деревни.
