Валерий Иващенко - Месть Проклятых
Только не придёт целитель. Вон он, безобидный тщедушный старикашка, лежит разрубленный почти пополам умелым ударом. Вытаскивал кого-то раненого из обратившегося в кровавый хаос двора, но и его не пощадили святые воины. А рядом, накрыв собою останки в блестящих латах, блестит на солнце пропитавшимся кровью мехом горный медведь. Задушил в могучих объятиях сшибленного из седла паладина, от которого и сталь отскакивала - но и сам полёг, пронзённый копьями.
А почти у ног солдата в подсыхающей алой луже лежал и смотрел в облака незрячим взглядом Заник, который никак не мог смириться с мыслью, что пережил своего господина. Сегодня силы словно вернулись к старому капитану. Размахивая одною рукой тяжеленным иззубренным двуручником, он бешеной мельницей бросался в самую гущу боя, не столько рубя, сколь сминая доспехи вместе с лопающимися под ними телами. И таки нарвался Заник - один из паладинов, нестерпимо сияющий жаром молитв, оказался ему не по зубам. Да и никому из защитников замка - сами их сиятельство изломали о святого воина могучую боевую секиру да бессильно высекающую искры утреннюю звезду. И сын утащил отца из боя, загородив массивным изрубленным щитом.
И совсем уж торжествовали было нападающие победу - только из изрубленных и едва держащихся дверей донжона вышла на крыльцо сестра Мирдль. Дрогнули сердца в страхе - прекрасная дева была без брони и всякого оружия. Однако молодая красавица просто благословила хорошо знакомым размашистым знаком Хранителя нависшего над нею паладина с занесённым мечом - и не выдержала истинной благости доселе защищающая святого воина дрянь. Словно взорвались доспехи, разлетелись в стороны оказавшимися пустыми, курящимися ядовитым дымком жестянками.
А там сквозь пролом на месте ворот в замок ворвались потрёпанные отряды пары рыцарей да одного барона, что успели увести остатки своих людей из взятых приступами замков да поспешили сюда. Вовремя они подоспели к повелителю Семигорья, тут ничего не скажешь. На полном скаку врубились в спины нападавших, а там и защитники замка воспряли духом.
И таки победили. Хоть их сиятельство с повисшей плетью одной рукой никакого особого приказа не отдавали, но солдаты и их командиры пленных не брали. Да и гордое святое воинство билось до последнего - вон он, последний паладин, что дрался как бешеный даже когда его сшибли с коня. Прижался спиной к пылающей башне да лишь хрипло хохотал в лица угрюмо напирающим солдатам. И только прилетевшая откуда-то из заслонённых дымом гор серооперённая стрела прервала нечестивую жизнь, войдя точно в прорезь избитого шлема...
- Отдыхаешь? - насмешливый голос ворвался в уже туманящееся сознание свежим ручейком.
На сестру Мирдль смотрели с суеверным, мистическим ужасом. Чистенькая и изящная, словно только что не прошла сквозь ряды святого воинства, благословляя смертию тех, перед кем в бессилии отпрянула сталь и отвага защитников замка. И вот теперь на поникшего молодого солдата с сочувствием смотрели её зелёные глаза. А ладони уже вливали в измученное и насквозь пронзённое тело щедрую струю Силы Жизни.
- Потерпи немного... вот так... выдёргивай, - при этих словах кусающий губы десятник упёрся ногой в изрубленные ворота конюшни и, взявшись обеими руками за древко, выдернул навершие.
Кровь хлынула обильно, в том числе и из кривящегося мукой уголка рта. Почти чёрная, она рванулась на свободу - но шатающая от усталости дриада уже влила глоток живительной воды из древесной фляги прямо в рану. И ещё один - в раскрывшиеся в едва сдерживаемом крике губы.
- Всё-всё, парень, самое страшное позади, - нежные голоса ворковали над солдатом, манили и ласкали.
И душа человека не посмела уйти Тропою Воина - зачарованная, она рванулась к свету, что столь щедро изливало женское естество. И тут же крепко-напрепко оказалась пришита к прежнему телу.
- Через седмицу будет как новенький, - вставшая Мирдль покачнулась. Поблагодарила темнеющим от усталости взглядом поддержавшего её десятника, и тут же поспешила на забрызганную кровью стену, куда её отчаянно тянула брызжущая искорками волнения феечка.
- Там ещё двое, сестра...
Их сиятельство граф Эверард мрачно смотрел вниз на полный изуродованных тел двор, и взгляд его сочился болью. Победа далась чересчур дорого - атака четырёх паладинов, и каждый при своей сотне, это не шутка. Ещё одна такая, и даже с учётом подоспевших отрядов сил не останется совсем... Он повернулся в комнату и со вздохом вернулся к делам. А дела обернулись совсем чудно - двое баронов и маркиз при поддержке ещё нескольких рыцарей из пограничья просто-таки требовали его возглавить поход против зарвавшихся святош.
- Поймите, граф, - маркиз Делорж, который вынужден оказался надеть шлем дабы не смущать собеседников видом разбитого палицей и теперь залепленного растительными компрессами лица, в волнении подался вперёд. - Спускать такое святым братьям никак нельзя. Только атаковать, чтобы святоши не знали - где и когда, чтобы не успевали подготовить и пропеть свои псалмы.
Барон Зелле одобрительным ворчанием поддержал маркиза.
- Да, отсидеться в замке не удастся. Сегодня фокус удался - спасибо Защитнику, что вовремя приголубил адепта и его послушников, и нам осталось биться только грудь на грудь. А завтра?
"До завтра ещё дожить надо" - хотел было ответить граф, который несмотря на победу находился далеко не в самом лучшем расположении духа. Однако он взглянул на феечку, вроде бы безучастно сидящую на крышечке хрустального графина с вином, и промолчал. Малышка только что примчалась с парой подружек из низин, и их сообщение, что поблизости практически нет отрядов святого воинства, очень здорово обнадёживало.
В комнате воцарилась тишина. Настолько хрупкая и непрочная, что сидящая в углу Веллини всерьёз озаботилась, не лопнет ли? Дриада даже принюхалась неслышно - тонкий, горьковатый и приторный аромат обшитых горным самшитом панелей стен смешивался с залетающими в окно запахами крови и смерти. Смесь эта настолько не понравилась ей, что лесная дева поёжилась, словно не успела в осенний дождь юркнуть в ствол ближайшего дерева, да так и осталась мокнуть под холодными струями. Однако ничего более опасного дриада в окружающих веяниях не обнаружила. Оттого чуть приободрилась и вернулась вниманием в комнату.
- Мой отец официально объявил, что не признаёт права родства за внуком-бастардом, - в голосе графа всё же скользнула горечь. - И насколько я знаю, Великий Лес тоже отрёкся от своего блудного сына...
Он покосился с вполне понятной мрачностью на тут же сделавшую невинную мордашку дриаду и продолжил.
