Лис Арден - Алмаз темной крови. Книга 1
«Так вот ты где, подарочек. Змеенок подколодный. Ах вот как… хватило ума не расставаться с камушком. Что, ручонки коротки оказались? дрянь такая…»
Арколь сидел за скользким, столетиями немытым столом, откинувшись на спинку тяжелого стула; его длинные и грязные волосы свисали на лицо, от него разило дешевым вином — еще бы, целый кувшин этой дряни вылил на рубаху и штаны; выглядел он, как спивающийся трубадур, пересчитывающий зеленые мороки, пляшущие перед ним на опустевшей тарелке. Целый месяц маг-подмастерье обшаривал контадо Эригона, проклиная свою пока еще не отточенную чуткость к магическим эманациям и полагаясь в основном на расспросы. Почувствовать алмаз темной крови он не мог — и догадывался, почему, и не мог не радоваться этому; от тихого ветра он с грехом пополам отстранился. Об оставшихся в Эригоне друзьях и младшей сестре старался не вспоминать; Арколь знал, что если камень попадет в чужие и умелые руки, то по Обитаемому Миру может повеять таким… тихий ветер действительно покажется тихим.
И вот наконец он нашел и теперь сидел и, теряя терпение, ждал, когда же выпивоха-моряк отчалит восвояси. А тот знай разливался соловьем. Арколь встал, покачался на якобы нетвердых ногах, выдохнул и направился к фолькетову столу.
Корабельный собрат не успел толком расписать Фолькету все прелести пиратского житья-бытья, как какой-то забулдыга прервал его самым бесцеремонным образом.
— А ну, пустите-ка и меня морские враки послушать… — и, потеряв равновесие, пьянчуга резко пошатнулся и опрокинул моряка вместе со стулом. Пока тот барахтался на заплеванном полу вверх ногами, нежданый гость перегнулся через весь стол, сгреб Фолькета за грудки и рванул его к себе.
— Как жизнь, змееныш?.. Сам отдашь кольцо или сначала я твои кишки по стенам развешу?
Жизнь Арколю спасла его удивительная реакция, доставшаяся от матушки вместе с острыми ушами. Уловив за спиной ледяное дыхание смерти, он, не раздумывая, пригнулся, швырнул треклятого цверга через себя, опрокинул стол и встал на ноги в углу, спиной к стене.
Они стояли совсем рядом, шестеро моряков весьма бывалого вида, Фолькета они задвинули назад… видно, берегли. А вот Арколя, судя по всему, намеревались пустить в расход. У одного в руках зловеще поблескивал крюк, у троих были изогнутые сабли; пьяным же трубадурам оружие не положено…
— Зачем же сиротинку обижать? Нехорошо-о-о… — издевательски протянул один из моряков и широко, радостно осклабился.
— Люблю человечьи потроха…. - сообщил тот, что с крюком, — ох, и поужинаю сегодня!..
— А вот это мы еще посмотрим.
Кто бы ни был этот третий за вечер незваный подарочков гость, своим появлением он дал Арколю вполне достаточно времени. Защитники сирот обернулись — зал опустел, желающих поучаствовать в сваре не оказалось, кроме одного пришлого. Он стоял, меряя их взглядом серебряных глаз с вертикальными прожилками сузившихся зрачков; на вид ему было не более сорока лет, разворот плеч и мышцы, перекатывающиеся под зеленоватой кожей, внушали почтение. Фолькет завизжал и на четвереньках метнулся к выходу, однако первый из его гостей, метнувшись из-под соседнего стола, схватил его за шкирку и швырнул под ноги Крысолову. Решив оставить трубадура напоследок, корабельные крысы все разом накинулись на орка, преображаясь в серых, голохвостых тварей — убивать они предпочитали в своем зверином обличье.
Аш-Шудах мог гордиться своим учеником. Долгий и неприятный процесс перекидывания Арколь свернул в ослепительное мучение длиной в минуту; одна из крыс и пискнуть не успела, как ее шею свернул угольно-черный хорек, выплеснувшийся лентой из-за перевернутого стола. Размерами он был под стать крысам, а ловкостью, пожалуй, превосходил их. Пятеро из оставшихся нападавших мгновенно поменяли тактику; трое насели на хорька, двое атаковали орка…
… Фолькет, скрючившийся за опрокинутым стулом, стучащий от страха зубами, почувствовал, как его хватает за шиворот чья-то крепкая рука, стрельнул глазами и, увидев давешнего моряка, малость успокоился. Тот дернул цверга за собой, кивком указывая направление движения к выходу, и, пока сцепившиеся противники выясняли, кто кого, две крысы бочком, по стеночке, прошелестели к дверям. Хорек, придушив вторую крысу, поднял голову и увидел выскальзывающие на улицу силуэты, яростно затявкал… но — увы! — броситься за ними не смог, ибо две оставшиеся требовали к себе неотступного внимания. Работы хватило и Крысолову, и хорьку — напавшие крысы были явно не из амбарных толстух, сражались они злобно и умело. В результате у орка был покусан левый бок, у зверя на спине шерсть намокла от крови, глубокие царапины пропахали мордочку в опасной близости к глазам, серьезная рана была и под правой передней лапой. А на полу скучнейшей гостиницы в Ньерде валялись шесть дохлых крыс… с тех пор ее иначе, как «Крысоловкой», не называли.
Орк подхватил хорька на руки, отчего лицо его исказилось, а колени дрогнули, но все же он сумел вытащить его на середину залы, подальше от падали. По длинному, гибкому телу зверя пробегала мелкая дрожь, он хрипло, с клекотом дышал… несколько минут все усиливающейся дрожи — и блестящая шерсть стала тускнеть, таять… и на месте хорька оказался высокий, окровавленный юноша, черноглазый и остроухий.
— Скорее, беги за цвергом… его нельзя отпускать… — он попытался встать, но с полувскриком-полустоном опустился наземь.
— Сам знаю, что нельзя. Ничего не поделаешь, мэтр Арколь, но искать крысу ночью — да жена меня со свету сживет за одну такую мысль. А ну-ка, давай сюда, — с этими словами орк потянул юношу вверх, помог ему встать и, цыкнув на высунувшего нос хозяина, почти отнес его в первую попавшуюся комнату. Уложил на постель, снял разодранную крысиными когтями одежду, крикнул в коридор, чтобы принесли воды и только тогда осмотрел собственный покусанный бок. Пока Крысолов промывал раны Арколя, смазывал их какими-то мазями из своего заплечного мешка, бинтовал спину и прокушенное насквозь плечо, тот молча терпел, иногда поскрипывая зубами. Когда же орк занялся собственными повреждениями, то ученик аш-Шудаха еле слышным голосом — столь поспешная трансформация отняла у него все силы, да и схватка оказалась нешуточной — спросил:
— Кому обязан жизнью, господин?
— Своему дару… и отчасти мне. — Орк закончил шипеть, как масло на сковородке, положил на уже не кровоточащий бок чистую полотняную тряпочку и примотал ее крепко-накрепко. Затем он сел рядом с Арколем.
— Меня зовут Сыч. О тебе я знаю от Хэлдара… лорда Лотломиэль; он просил присмотреть за тобой. Вот только припозднился я малость. Как понимаю, камень уже тю-тю… — и орк сокрушенно покачал головой.
