Юлия Латынина - Инсайдер
Ханадар оглушительно захохотал.
И они поскакали. Бемишу было так хорошо, как никогда в жизни. Ему захотелось отменить все на свете совещания, ему было плевать на космодром и на инвестиционные фонды, – ему хотелось только скакать по этой дороге, на которой застрял бы его автомобиль и которую разроет его бульдозер.
К вечеру Киссур показал на кумирню, заросшую лопухами, и осведомился:
– Переночуем здесь или в поле?
Бемиш опомнился.
– Киссур, – сказал он, – у меня завтра в восемь утра рабочая встреча. Мы успеем вернуться до рассвета?
Ханадар заплясал в седле от смеха.
– Теренс, – сказал он, – Черное Гнездо – это родовой замок Киссура, в Горном Варнарайне. Та м живет старая Эльда, и неделю назад туда приехал Ашидан.
– Постойте, – сказал Бемиш, – но это полторы тысячи километров!
– Тысяча и шестьсот тридцать, если я не забыл вашего проклятого счета, – хохотнул Ханадар.
Бемиш поворотил коня.
– Сожалею, господа, – проговорил он, – но у меня нет времени на десятидневный поход.
– Эй, – сказал Киссур, – ты не можешь изменить слову! Ты обещал поохотиться со мной в Черном Гнезде!
– Я не обещал скакать туда на коне, – возмутился Бемиш.
– До настоящего замка, – сказал Ханадар, – нельзя добраться на флайере. До настоящего замка надо скакать пять дней и пять ночей. А наш иномирец уже отбил себе всю задницу.
Это было несправедливое замечание. Те м более несправедливое, что последние пять месяцев Бемиш по утрам объезжал территорию стройки на лошади, признав ее преимущество над тяжелозадым вездеходом и верхоглядом-флайером. Та к что Бемиш ездил очень прилично, хотя и проигрывал этой компании варваров, которых отцы посадили на лощадь раньше, чем матери начали учить их ходить.
– Ладно, – сказал Киссур, – можешь возвращаться, – но двадцать третьего я жду тебя в Черном Гнезде.
– Двадцать третьего? Ты что, правда собираешься проделать этот путь за пять дней?
– Семь лет назад, – сказал Ханадар, – мы проделали его за четыре дня, и с нами было двести всадников со щитами и копьями, и каждый день у нас было по стычке.
– Ладно, – сказал Бемиш, – я возьму флайер и прилечу в ваше Гнездо, черное или белое, и я уверен, что поспею раньше вас.
* * *На следующее утро пожаловали гости: посол Федерации, господин Лиддел, Шаваш и человек, соразмерный с ним по должности – глава казначейства Сарджик. Глава казначейства был уже совсем плох: лысая его головка дергалась, глазки слезились. Этого человека Шаваш извлек откуда-то из провинции Чахар, где тот сидел со времен государя Неевика. По непроверенным слухам, глава казначейства не имел чиповых карточек, а видя их у других, качал головой: «Ничего хорошего из этого не выйдет, уверяю вас! Вот банк Шакуника тоже выпускал частные деньги, а потом банк конфисковали, и деньги пропали! А если правительству Федерации не хватит денег и оно конфискует ваш банк?» Старый казначей крепко усвоил в юности правило, согласно которому чем богаче предприниматель, тем больше у государства чешутся руки на его богатство, и переделать себя уже не мог.
Казначея запихали в комнатку, а Шаваш поехал осматривать стройку.
– А где Киссур, – спросил он, – и что вы такой взъерошенный?
– Киссур, – сказал Бемиш, – поехал со своими товарищами до Черного Гнезда. На конях.
Шаваш усмехнулся.
– А вы?
– А я всю ночь ехал обратно. В деревнях вокруг не было ни одного комма, а мой заработал только в семи километрах от стройки.
Бемиш ужасно устал, так как ехал шагом, боясь утомить лошадь, а спать в седле он не умел да и учиться этому не собирался.
– Понятно, – сказал Шаваш, – Ханадар Сушеный Финик намерен проехаться по местам боевой славы. Эти люди живут в позапрошлом веке.
Напоследок Бемиш спросил, откуда взялась история о том, что Киссур торгует наркотиками, но Шаваш, улыбаясь, отговорился полным незнанием.
* * *По зрелом размышлении Бемиш решил ехать на автомобиле, и очень был горд, что посмотрит Страну Великого Света не из иллюминатора, а через ветровое стекло.
Он выбрал хороший внедорожник на высоких колесах, с двумя ведущими осями, сунул в багажник вторую запаску, охотничьи сапоги, целую батарею бутылок с питьевой водой и несколько банок консервов. По его приказу к багажнику приварили стальные стойки и приторочили к ним легкий мотоцикл. Бемиш не был уверен, что автомобильная дорога к замку существует не только на карте.
Бемиш ехал из центра империи к ее варварской окраине, и каждый километр, отделявший его от столицы, казалось, погружал его в глубь веков. Первыми пропали хорошенькие усадьбы, с антеннами космической связи, затем – иноземные товары на придорожных лотках, затем – фабричные рубашки на прохожих. Вокруг потянулись залитые водой рисовые поля, глиняные деревни, где лаяли собаки и били барабаны в управах и где фасон домов не менялся три тысячи лет, где крестьяне в конопляных штанах пели тысячелетние песни, собирая урожай, и только безупречное шоссе, как мостик, проложенный над временем для любопытного наблюдателя, соединяло резво катящийся джип с далеким миром стекла и стали.
Через тысячу километров кончилось и шоссе: джип запрыгал по каменной горной дороге, – последнему слову строительной техники времен государя Иршахчана. Животные осмелели, стали выходить на дорогу. Редкие люди, наоборот, бросались от непонятной повозки в лес. Рисовые поля пропали. Некоторые деревни в этих горах до сих пор жили охотой и ягодой да еще грабежом случайных путников.
Вечером второго дня Бемиш увидел у придорожной харчевни пяток знакомых коней и остановился.
Киссур со спутниками сидели за дощатым столом и жрали кабана. Они выглядели удивительно к месту в этой бревенчатой избе: стая крепких, высоких варваров с белокурыми волосами, стянутыми стальными кольцами, с талиям, опоясанными широкими ремнями с укрепленной на них разнообразной снастью для убийства, – от дедовского кинжала в кожаных ножнах до новомодного веерника. От них пахло дымом, потом и мясом, и при виде Бемиша Киссур встал и обнялся со своим другом, а Ханадар пододвинул ему кожаную плошку с мясом и какими-то зелеными стручками, обильно сдобренными белым соусом.
– Я вас обгоню, – сказал Бемиш, осторожно пробуя на зуб кабана. Мясо было слишком жестким, да и кожаная тарелка не внушала оптимизма. Бемиш не представлял, как можно хорошо вымыть кожаную тарелку.
– Гм, – сказал Киссур, – между прочим, я могу приказать проколоть тебе шины.
Бемиш ответил ему в тон:
– А я могу подать за это на тебя в суд.
Киссур жадно жевал мясо.
– Это моя земля. Я здесь хозяин над налогами и судом. Та к что, если ты подашь на меня в суд, я, пожалуй, присужу тебя к веревке за лжесвидетельство.
