Патриция Бриггз - Узы крови
Изогнувшись, я дотянулась до ножа Зи в ножнах. На это потребовалось больше усилий, чем должно бы.
Литтлтон обмяк, Андре оттолкнул его, и колдун упал на пол навзничь. Кол проткнул его насквозь и на несколько дюймов вышел из груди. Он задел и Андре, над самой ключицей, но Андре как будто было все равно. Он лежал на спине и смеялся, хотя не казался довольным.
Вернулась боль, меня начало тошнить, закружилась голова. Я сглотнула желчь и с помощью здоровой руки села, заняв нужное положение. Нож выпал у меня из пальцев и ударился о пол.
Я убивала мышей, кроликов, однажды даже загнала оленя, бегая в обличье койота. Я убила двух человек — теперь уже трех. Но это не помогало мне посмотреть в лицо предстоящему. Брайан, мой приемный отец, часто охотился — и как волк, и с ружьем. Он и Эвелин, его жена, разрубали тушу, а я заворачивала куски в бумагу и укладывала в холодильник. Разделывать тушу мне еще никогда не приходилось.
Нож Зи погрузился в шею Литтлтона с влажным, хлюпающим звуком. Мне казалось, что Литтлтон мертв, я хочу сказать — мертвее, чем был раньше. Но когда нож начал его резать, тело судорожно задергалось.
Это движение привлекло внимание Андре, и он сел.
— Что? Нет, подожди!
Он сжал мою руку с такой силой, что остались синяки, и отвел ее. Голова Литтлтона свесилась набок. И это почему-то было отвратительнее, чем если бы я совсем ее отрезала.
— Отпусти, — сказала я, не узнавая собственный хриплый голос. Я дернула руку. Но он не отпускал.
— Он нужен Марсилии. Она сумеет с ним справляться.
С громким лязгом обрушился металл: магия колдуна рассеивалась, пленники могли выйти. Адам сел рядом со мной на мгновение раньше, чем с другой стороны появился Сэмюэль. Оба вервольфа рычали, почти беззвучно, и я, не глядя на них, поняла — их человеческая часть ушла, остался только хищник.
То, что это не испугало меня до смерти, доказывает только, до какой степени я была травмирована.
— Отпусти, — повторила я, на этот раз негромко, чтобы не возбуждать волков, дрожавших от запаха свежей крови. Я не знала, на кого они нападут сначала.
Андре посмотрел сначала на Адама, потом на Сэмюэля. Не знаю, попытался ли он контролировать их, но, если попытался, ничего не вышло. Адам зарычал, Сэмюэль взвыл, и оба сделали по шагу вперед.
Адам выпустил мое запястье. Я больше не стала ждать: мой нож резал плоть, хрящи, кости, пока голова Литтлтона не покатилась по линолеуму. Нож выпал у меня из руки.
Я ошибалась: когда голова совсем отрезана, гораздо хуже.
Рвать меня будет позже, подумала я. Сначала надо уничтожить тело.
Рюкзак совсем рядом, но у меня нет сил добраться до него.
— Чего тебе нужно? — спросил Стефан, оказавшийся по ту сторону тела, рядом с Андре. Я не заметила, что он тоже вышел из клетки, вообще не заметила его движения. Он просто вдруг оказался передо мной.
— Рюкзак, — сказала я.
Он встал так, словно ему было больно; двигался он без своей обычной живости, но вернулся с рюкзаком в руке. Оба волка застыли, когда он над телом Литтлтона протянул мне рюкзак. Стефан двигался медленно, потому что был в плохой форме, но, наверно, оно и к лучшему. Делать резкие движения рядом с вервольфом — неудачная мысль, даже если волки чуть расслабились, когда я отрезала колдуна голову.
Когда я потянулась к рюкзаку, Андре снова заговорил.
— Он нужен Марсилии, Стефан. Если у нее будет свой послушный ей колдун, остальные будут трепетать в ее присутствии.
— Пусть Марсилия справляется с ними сама, — устало ответил Стефан. — Колдун не послушное домашнее животное. Марсилия позволила алчности возобладать над здравым смыслом.
Медальон невелик, его легко закрыть пальцами. Но тяжелый. В конце концов, я нашла его на дне рюкзака. Достала и положила Литтлтону на грудь.
— Что это? — спросил Стефан.
Не отвечая, я склонилась к груди Литтлтона и прошептала:
— Drachen.
Гори, ублюдок, гори.
Металлический диск засветился и приобрел цвет вишни. Мне на мгновение показалось, что это все. Но вдруг тело вспыхнуло — голубым почти невидимым пламенем, как горелка Бунзена, когда правильно подается газ. Я лишь мгновение имела возможность удивляться внезапности происходящего, как Стефан перепрыгнул через тело, ухватил меня и оттащил быстрее, чем голодное пламя успело перекинуться на меня.
Его хватка напомнила мне о больном плече. Внезапная боль оказалась такой сильной, что я вскрикнула.
— Ш-ш-ш, — сказал Стефан, не обращая внимания на вервольфов, которые смотрели на него голодными глазами. — Сейчас спадет.
Он заставил меня опуститься на пол и зажал мою голову между коленями. Руки его были холодны, как у трупа. Чем он собственно и был.
— Дыши, — приказал он.
Я не могла сдержать истерический смех: мертвец приказывает мне дышать!
— В чем дело, Мерси? — спросил он.
От объяснений меня спас скрежет изогнутого металла: наружная дверь церкви открывалась.
Стефан повернулся лицом к новой угрозе, оба волка по бокам от него — тоже. Встал и Андре. Все они мешали мне видеть дверь, но запахи я чувствовала.
Даррил и еще двое. Испуганный ребенок во мне, которого не успокоило уничтожение Литтлтона, смог наконец расслабиться.
— Ты опоздал, Бран, — сказала я ему, пока последние языки пламени уничтожали вампира.
Ответил не Бран, а его второй сын Чарльз:
— Я говорил Даррилу, что не следует превышать скорость. Если бы полиция нас не остановила, мы были бы здесь десять минут назад.
Бран миновал вампиров так, словно их не существовало. Он коснулся сначала Сэмюэля, потом Адама.
— Чарльз принес вам одежду, — сказал он, и они исчезли в темноте. Вероятно, Пошли меняться и одеваться. Присутствие Брана не меньше, чем смерть Литтлтона — смерть навсегда, я имею в виду — позволило им справиться с собой и вернуться к человеческому облику.
Тусклый свет был за спиной Брана, поэтому мне трудно было разглядеть его лицо.
— Ты времени даром не теряла, — сказал он бесстрастно.
— У меня не было выбора, — ответила я. — Ты прочел то, что я тебе оставила?
Знаешь ли ты, что не все злодеи обратились в пепел?
— Да, — ответил Бран, и что-то во мне расслабилось. Он не знает, который из вампиров Андре, но он разберется.
Не обращая внимания на пыль или что там еще могло остаться от вампира, Бран наклонился ко мне — ему пришлось согнуться вдвое — и поцеловал в лоб.
— Это было очень глупо, — сказал он так тихо, что я едва расслышала.
— Я думала, ты не успеешь до утра, — сказала я.
— Я спешил.
Он положил руку мне на плечо.
— Ой! — сказала я, еще ниже опускаясь на пол.
