Мэган Линдхольм - Пой вместе с ветром
– Верные друзья, называется… – разобиделась Ки.
– Зато у них хватило ума убраться подальше, – сказал Вандиен. – Не то что у некоторых.
Они не поднимались с земли, переводя дух и отдыхая. У Ки болело все тело, абсолютно все – до последнего ногтя, в голове мучительно стучало… словом, чувствовала она себя великолепно.
Через некоторое время, однако, дал себя знать холод. Ки осталась без рукавиц, поглощенных черным приливом. Да и дыра в плаще осталась на своем месте. Эта мысль вызвала у нее слабую улыбку. Утреннее происшествие с гарпией успело отодвинуться далеко-далеко и начисто утратить былую значительность. Ки устало дотянулась до капюшона и поглубже надвинула его на голову. Она знала, что скоро надо будет встать и что-то такое сделать. Она задумалась, лежа на снегу, что же такое она должна была сделать…
– Ки!..
Она неохотно приоткрыла глаза. Оказывается, она успела их закрыть. Солнце далеко ушло по небу, сползая к закату. Половина тела крепко замерзла. Ки поправила одеяло, и глаза снова стали смыкаться. Потом до нее дошло, что одеяла были вовсе не одеялами, а плащами – ее собственным и Вандиена, которым он укрыл их обоих. Стало быть, тому ее боку, которого касался бок Вандиена, было относительно тепло, зато другой мерз. И в пальцах ног ощутимо покалывало. Что ж, надо двигаться. Ки пошевелилась…
– Замри! – прошипел Вандиен.
Ки замерла. Темный глаз пронизывающе смотрел из-под повязки, обросшей инеем поверх кровяного пятна. Смотрел так, что все возможные вопросы замерли у Ки на языке. Она только повела глазами и увидела то же, что увидел и он.
Серебряные Сестры сделались серыми. Мрак возносился обратно к ним, на свое место, возносился волнами и клубящимися вихрями, переливаясь всеми оттенками от бледно-серого до черного. И ложился тончайшими шелковыми слоями, пряча красоту, не предназначенную для созерцания низшими существами. Еще немного, и бессердечные, величественно-прекрасные лики вновь облеклись чернотой и стали обыкновенным камнем. Почти обыкновенным…
– Значит, когда-то они были стражами, – выдохнула Ки.
– Ш-ш-ш! – предостерег Вандиен. Однако кивнул.
– И как я могла заснуть так близко от них?.. – шепотом удивилась Ки. Черный покров, окутавший Сестер, сгущался с каждым мгновением. Стена, перегородившая дорогу, становилась все ниже, превращаясь в черный туман и возносясь наверх, к Сестрам.
– Мы же были вне их тени, – пробормотал Вандиен, когда счел, что разговаривать уже можно. – В чем, в чем, а в этом они чудовищно справедливы. То место полностью принадлежит им, но только оно, и все. Вот почему подъездная дорога с обеих сторон до последнего всячески прячется от их взгляда. Видимо, они устроены так, чтобы реагировать медленно. Может быть, их поставили здесь от существ более медлительных, чем теперешние, а может, им было приказано только перекрывать дорогу, не уничтожая?.. Откуда нам знать. Не удивлюсь, если они вообще делали здесь какое-то непредставимое для нас дело, а опасность, которую они теперь представляют для путников, – чистое совпадение. Этот мир стар, Ки, очень стар, мы в нем молоды…
– Мой фургон!.. – прозвучало в ответ. Она приподнялась и встала, слыша, как копошится позади Вандиен. Последние клочья черного тумана улетали с дороги, возвращаясь на свое место. Ки, не раздумывая, шагнула туда, где не так давно громоздилась стена тьмы. Ей пришлось соступить вниз с довольно заметного порожка: мрак уничтожил весь снег и лед на дороге, оставив голый камень, гладкий и плоский.
…Ки довелось однажды видеть фургон ромни, загремевший вниз с горной дороги, размоченной предательской оттепелью. В тот раз она немало дивилась толстым деревянным брусьям, переломанным, словно лучинки, и громадным коням, которых раскидало в разные стороны, словно котят. Кузов же их фургона превратился в пригоршни яркого мусора, высыпанные на горный склон, точно обрывки разноцветной бумаги… Но и там она не видела дерева, сплющенного до такой степени, что, как только она взяла его в руки, волокно стало отделяться от волокна. Ее фургон был раздавлен и размазан по камню дороги, словно пестрое насекомое, прихлопнутое на оконном стекле.
Тут и там попадались обломки, которые ее разум не желал признавать: жалкая головка деревянной лошадки, почему-то сохранившаяся, в отличие от тела, нетронутой; тряпочка, бывшая некогда занавеской; плоский медный кружок, судя во всему ее походный котелок; солома, превратившаяся в труху; яркий цветочек, нарисованный на непонятно как уцелевшей доске…
Ки не закричала. Она вообще не произнесла ни слова. Вандиен подошел к ней, шаркая сапогами по камню. Он взял ее за плечо и хотел увести прочь, но Ки стряхнула его руку. На ее лице жили только глаза, обшаривавшие обломки фургона, обломки всей ее жизни. Потом ее стало трясти и трясло все сильнее, Вандиен испугался, как бы с ней не случился припадок. Он смотрел, как она, содрогаясь, медленно ходила туда и сюда и время от времени нагибалась, подбирая очередной бесценный кусочек. Прижимала его к груди и бережно несла несколько шагов, потом роняла и наклонялась за следующим. Предметы выглядели случайными: обрывок кожи, ручка от кружки, яркая тряпочка… Она поднимала и выбрасывала одно за другим. Она бесцельно бродила среди руин, не замечая холода, от которого на руках уже расцветали красные и белые пятна… Наконец у нее из рук выпал крохотный меховой сапожок. Ки посмотрела на него, и ее перестало трясти.
– Скоро станет темно. Хватит попусту разбазаривать время, – произнесла она таким тоном, как будто это Вандиен задерживал ее здесь. Решительным шагом пересекла она каменную площадку и влезла на снежно-ледяной порожек.
– Скоро стемнеет!.. – окликнула она Вандиена.
Она попыталась схватить Сигурда под уздцы, но конь игриво увернулся. Ки строго огрела его по плечу и сделала еще одну попытку, на сей раз удачную. Могучая, в серых яблоках спина возвышалась над ней, как гора.
– Подсадить? – подойдя сзади, спросил Вандиен.
– И как, интересно, ты сам после этого полезешь на Сигмунда? – ворчливо осведомилась Ки. – Судя по твоему виду, досталось тебе покрепче, чем мне…
– Ки, – сказал он. – Знаешь, Ки… Я сожалею о том, что произошло.
– В самом деле? – отозвалась она. – Что ж, завидую. Хотела бы я тоже чувствовать по этому поводу… хоть что-нибудь…
Тут Вандиен попросту взял ее за ногу и забросил Сигурду на спину. Оказавшись наверху, Ки изловила Сигмунда и подвела кроткого мерина к краю ледяного горба, на котором уже стоял Вандиен. Вандиен попытался перебраться на коня, едва не свалился вниз головой по ту сторону, но все-таки удержался и сел. Вместе они направили тяжеловозов обратно за поворот и потом вниз по дороге, туда, где осталась их стоянка. Ветер дул им в лицо, жаля ледяными кристаллами. Ки засунула окоченевшие руки под себя, в конскую шерсть, и предоставила Сигурду идти, куда поведет его чутье.
