Ксения Баштовая - Крылья ворона, кровь койота
Договорить он не успел. Пусть по большей части Первый нес откровенную чушь, но сейчас он, похоже, открытым текстом ответил на поставленный вороном вопрос. Змеи. Дочки. И намек Серого на то, что Гормо Даккен не всегда обладал огромной силой…
— Черный! — только и смог выдохнуть пораженный Хельдер.
Части загадки-пазла наконец встали на свои места. Гормо Даккен не всегда был Черным. Некогда он был всего лишь Дымчатым — это третья ступень снизу, он был всего лишь немного сильнее, чем Хельдер сейчас. А потом, пятнадцать лет назад, смог разом получить огромную силу. Так говорил Серый?
Черный получил силу, пленив Первого.
На миг повисла мертвая тишина, и Хельдер, сам пораженный этими мыслями, тихо повторил:
— Тебя запер Черный…
— Отец не мог этого сделать! — взвилась Рута. — Он не такой! — На глазах у девушки появились слезы.
— Правильно, не мог, — раздался насмешливый голос за спиной у невольных компаньонов. — Зачем это ему?
Нечаянные посетители Первого обернулись на звук…
На пороге камеры стояли двое: Бурый — Кремпи Тайрос и Серый — Мист Харб.
И если облаченный в коричневый мундир Тайрос, судя по удивленному взгляду, впервые попал в это место, то стоящий рядом с ним Харб явно наслаждался происходящим…
Впрочем, недолго.
— Ой, Мисти! — радостно взвыл койот. — Какая встреча! Сто лет не виделись! А что это за хмырь с тобой? Набираешь новую смену?
— Заткнись, — отрезал старик.
С его лица медленно сползала маска всеобщей любви и благодушия. На потрясенных молодых людей смотрел матерый хищник, готовый ради победы пойти по трупам, ядовитый змей, способный вонзить клыки в горло ничего не подозревающей жертве.
— Бу на тебя, — неподдельно обиделся Первый. Он нахохлился, опустил голову и сейчас всем своим видом изображал огорчение.
Но Майя вдруг поймала его взгляд: в золотых глазах койота светился смех. Кажется, он просто наслаждался происходящим.
Впрочем, та же Рута еще не поняла, что происходит. Девушка не могла встать быстро, поскольку еще не до конца пришла в себя, но все же поднялась наконец и шагнула к Серому.
— Господин Харб! — обрадовалась она. — Ну хоть кто-то понял! Отец не мог…
Имке, стоявшая неподалеку, вцепилась ей в руку и прошипела:
— Стой, дура!
— С ума сошла?! — взвилась Рута, пытаясь вырваться из крепкой хватки.
— Да это он сделал! — выкрикнула Имке. — Он! Серый! Он запер Первого!
В камере вновь воцарилась тишина.
— Умная девочка, — ухмыльнулся Харб. — Даже жаль, что у женщин никогда нет никаких способностей.
Рута потрясенно переводила взгляд со старика на Имке:
— Этого… не может… — Девушка была настолько ошарашена, что даже не заметила, что сейчас, несмотря на волнение, у нее так и не начинался приступ.
А вот Хельдер сразу понял, что Имке права.
Каким бы способом Черный ни получил силу, он не имеет никакого отношения к пленению Первого. Глава Серых открытым текстом намекал, что он знает больше, чем говорит. Намного больше. Да и сейчас, оказавшись в этой камере, он не выказал никакого удивления в связи с тем, что Первый заперт. И он сам разговаривал с койотом, как тюремщик с пленником.
Вот только зачем ему это? Какую выгоду получает глава церковников от пленения бога?
Да и как он смог это сделать?! И когда? Сколько лет Первый уже сидит в этой клетке? Год? Два? Десять?
Взгляд молчавшего до этого момента Кремпи остановился на Хельдере:
— Опять ты…
— А ты к Серому побежал? — не удержался тот. — Я думал, ты состоишь в свите Черного!
Кремпи ощерился:
— А я думал, ты не якшаешься с пернатыми! — В сочетании с его заячьей губой это смотрелось кошмарно.
— Пернатый? Ворон? — оживился Серый. Похоже, Кремпи успел рассказать ему о своих приключениях. — Кремпи, он здесь?
— Вон тот шкаф у окна. — Бурый кивнул в сторону Адама.
Адам меж тем пытался нащупать в кулоне хотя бы крохотные остатки энергии. Бесполезно. Мало того что он давно выгорел сам, так еще и в подвеске не осталось ни капли. Все было растрачено на битву в радужной пещере. А ведь сейчас эта сила очень бы пригодилась. И дураку понятно, что просто так уйти компании не дадут. Судя по внешнему виду Хельдера, ему от этого самого Кремпи досталось хорошо. Да и сам Адам чудом справился с Бурым и его приятелем. Теперь этого чуда нет.
Да, от Первого исходит огромная сила. Но она бесполезна для ворона! Она лишь обжигает, но воспользоваться ей невозможно! Она не прошла барьер между мирами, ее нельзя, как энергию аномалий, запереть в подвеске, тайком урвав клочок от нестабильности.
Какая-то мысль царапнула Адама. Что-то он забыл. Но вот что?
Серый нахмурился:
— Я не чувствую его.
Кремпи только плечом дернул:
— Я тоже не чувствовал. Пока он не ударил. — Нашитый на грудь шеврон в виде оскалившегося волка был наполовину отпорот, видимо, атака ворона хорошо потрепала Бурого.
Губы Серого расползлись в неприятной улыбке:
— Но он ведь приличный мальчик? И первым не нападает, правильно?
Адам молчал, не сводя настороженного взгляда с Харба. Соглашаться, равно как и спорить, не было никакого смысла.
Не дождавшись ответа, глава Серых вновь обвел взором камеру:
— Итак, что мы имеем? Невесть зачем пришедшая сюда дочь Черного, Крапчатый, его сестра — бесполезный мусор, ворон и… — Взгляд остановился на Майе. — А вот это уже интересно… — Серый глянул на Хельдера: — Решил воспользоваться моим советом? Поднять свой ранг? Думаешь, с помощью этой девчонки сможешь что-то сделать?
Вопрос адресовался Крапчатому, но словами Харба заинтересовался Бурый:
— А при чем здесь девчонка? Что с ней?
Хельдер сжал губы. Это с самого начала была идиотская идея. Не стоило тащить незнакомку сюда. Теперь точно ничего не получится.
А Мист Харб улыбнулся. Ласково, даже почти нежно, как и подобает главе Серых:
— Ай-ай-ай, Кремпи, ты прогуливал уроки? А вот наш друг исправно на них ходил, правильно? Но, так и быть, я напомню. Напомню старую легенду о сотворении мира.
— Обожаю рассказы фанатов! — радостно сообщил Первый, но Харб даже не посмотрел на него.
— Давным-давно, когда существовала только бездна, из нее пришли Первый и Другой. И именно Другой решил сотворить мир. Это убожество, — презрительный кивок в сторону койота, — даже не смогло до этого додуматься без чужой подсказки. Но Другой сотворил мир. Свой мир. Первый этим заинтересовался. И, естественно, не смог удержаться от того, чтобы не попытаться сделать по-своему.
Адам нахмурился: эта версия очень уж напоминала ту, что рассказывали воронам. А Харб продолжал:
