Тата Орлова - Анастасия. Дело для нежной барышни
Судя по всему, мне пора было пугаться, да только не получалось. Всколыхнувшийся гнев не только добавил смелости, но и заставил мыслить отстраненно, словно все это происходило не со мной.
То, что Шуйский находился на той, другой стороне, было понятно. Чьи интересы преследовал — тоже. Неясным оставалось одно — почему не спешил избавиться, тем более что шанс сделать это у него имелся. Усилившееся ощущение жара пропало, говоря о блокировании моих амулетов. Сам являлся высокоуровневым магом или так действовал имеющийся у него блокатор — не важно, главное, что для него я сейчас была легкой добычей.
— А вот трепыхаться не надо, — выдохнул он мне в самое ухо. — Можно ведь договориться и по-дружески.
— И как выглядит это ваше — по-дружески? — успокаивая дыхание, полюбопытствовала я, перебирая имеющийся у меня арсенал подручных средств.
О том, что придется защищать себя на балу в ратуше я даже и помыслить не могла, но это не значило, что совсем безоружна. Начиная с кольца, которое украшало мою руку. Не то, ставшее символом мнимой помолвки с Сэмом, подарок матушки. Крупный камень в похожем на корону ложе… Для удара по лицу вполне достаточно.
— Приятно иметь дело с умными барышнями, — продолжая удерживать, прошептал он, проведя губами по моему лицу.
От брезгливости едва не передернуло, но я сумела сдержаться.
— Давайте обойдемся без лирики, — столь же равнодушно, как и до этого, предложила я.
Не только тянула время — мое долгое отсутствие должно было навести Самюэля или Энгина на соответствующие мысли, но и пыталась разжиться информацией.
— Без лирики? — чуть сдвинулся Шуйский, посмотрев на меня… алчно, ненасытно. — Приспусти платье и покажи правое плечо.
— Что?! — дернувшись, прохрипела я, не сумев притушить прозвучавшей ярости. — Вы забываетесь, граф!
— Значит, по-дружески у нас не получится, — резко толкнув меня в сторону линии кустарника, зло выдавил он из себя. — Подзаборная девка, — подходя, продолжил зло, — возомнившая себя неизвестно кем…
— А вы, — неожиданно произнесли за его спиной, — холеная тварь, не имеющая понятия о чести.
— Кто…
— Вам лучше не шевелиться, — продолжил тот же, знакомый мне голос, — если не хотите окончить свою жизнь здесь.
— Кто вы?!
Не знаю, что уж там происходило — тень в этой части парка была довольно плотной, но интонации графа стали значительно менее агрессивными.
— Что вам нужно? — задал он следующий вопрос. Совершенно спокойно, словно именно он контролировал ситуацию.
— Мне — ничего. — Ответ прозвучал как-то даже обиженно. — Анастасия Николаевна, — теперь она обращалась уже ко мне, — вам лучше уйти. Там за вас беспокоятся.
— А что будет…
— Вас это волновать не должно, — коротко ответила моя ночная гостья. — Идите.
— Мы еще увидимся? — отходя от Шуйского, но продолжая следить за каждым его движением, спросила я у незнакомки.
— Конечно! — так и не выглянув из-за его спины, заверила она меня. — Я всегда рядом.
Я оглянулась, отойдя уже довольно далеко. На аллее никого не оказалось. Остались лишь новые вопросы, главным среди которых был один: что хотел увидеть граф Шуйский на моем правом плече?
Возвращаться в зал не стала, хоть и понимала, что о волнении незнакомка упомянула не зря.
Перейдя на другую аллею, более широкую, где вдоль одной из сторон были выставлены столы с напитками и закусками, прихватила бокал с ягодным морсом. И освежиться, и окончательно успокоиться.
Если правильно понимала происходящее, граф Шуйский занимался тем же самым, чем и князь Северов — искал незаконнорожденную дочь князя Леонида. Один действовал по приказу пока еще не объявленного наследником, но имеющего все права на этот статус, принца Рината, для второго главным являлось слово императора Владислава.
С тем, кто был отцом девушки все понятно — князь Леонид, а вот мать…
Я сделал глоток, но вкуса не почувствовала, настолько была погружена в собственные мысли. Удивительно, как еще осознавала то, что делала, настолько они захватили меня.
Шуйский сказал: «Вы очень похожи на свою мать…» — подразумевая, что я и есть та, пропавшая барышня. Аль Абар сравнивал с черной кошкой — Ольгой Вертановой, ставшей одной из жен султана Мурада.
Второе, что вынесла из нашего общения — у той, потерянной дочери, была отметина, помогавшая ее опознать. Шрам? Родимое пятно?
У меня не имелось ни того, ни другого.
Было ли известно об этом кунай-то?
Я считала, что — да, уж больно подходящий момент она выбрала для своего вмешательства. Еще несколько мгновений и граф мог узнать о том, что я не та, кого он ищет.
Расклад становился все интереснее, но только не для меня. Чем больше я знала, тем меньше… понимала.
— Ваша матушка с ума сходит, — не дал мне и дальше жалеть себя подошедший Аль Абар.
Его появления я не пропустила, да и как, если стоило Ибрагиму показаться на аллее, как неявный фон из музыки, шелеста листьев на деревьях и разговоров стал явственнее.
Я прекрасно понимала дам, которые, не смущаясь присутствием поблизости других мужчин, сладострастно смотрели ему вслед и томно перешептывались. Не помни Аль Абара в ту ночь и не знай законов востока, сама могла бы начать вздыхать, гладя, как грациозно и неукротимо он приближается ко мне.
— Мне кажется, или это только повод начать разговор? — приняв его приглашение пройтись, уточнила я.
Он приостановился, посмотрел на меня с благосклонной улыбкой:
— Вы умеете задавать вопросы, — спустя секунду кивнул он, вновь оказавшись рядом. — Я сообщил Елизавете Николаевне, что с вами все в порядке.
— Вы? — Мне пришлось постараться, чтобы выглядеть изумленной.
Аль Абар засмеялся, а послышалось, заурчал… довольно:
— Я сам подбирал для вас кунай-то, — подтвердил он мелькнувшую у меня догадку. — По приказу вашего отца.
— А если я попрошу назвать его имя? — теперь остановилась я, стараясь не замечать направленных на нас взглядов. Умей они убивать, меня не спасли бы и амулеты.
— А давайте представим, что кому-нибудь кроме узкого круга посвященных, станет известно, чья именно вы дочь, — предложил он уже несколько суше. — Какой станет ваша жизнь?
— Какой? — повторила я, наверное, впервые задумываясь об этом всерьез.
— Начнем с того, — не оставил он меня без ответа, — что вам придется покинуть Аркар. Навсегда. Затем вы будете заперты на женской половине дома своего отца, где вас будут обучать манерам, принятым совершенно в другом обществе. Потом вам подберут мужа…
— Продолжать не стоит, — попросила я, отводя взгляд. — Я все поняла.
