Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 3. Каменный Трон
Торвард смотрел на знакомые берега, и ему едва верилось, что он видит их не во сне. По пути сюда сердце сжималось от радости и тревоги, как каждый раз, когда он возвращался после долгого отсутствия. Что здесь произошло за то время, пока он искал подвигов и славы по чужим морям? Напали враги, занесло ветром какой-нибудь мор, или дом сгорел, или кто-то из близких умер? Те же самые чувства когда-то мучили его отца, а до того деда, а до того всех их предков в десятках поколений, которые не могли не уходить в море, чтобы найти добычу для рода и уважение для своей земли, но не могли и не бояться в душе, что за время их отсутствия великие герои чужих кровей явятся за добычей и славой сюда. Конечно, Аскефьорд оставался не пустым и за его безопасностью зорко следил своим единственным глазом ланд-хёвдинг, Эрнольв ярл, отец Халльмунда. И все же… Конунгом фьяллей был Торвард, и он отвечал за все.
Впрочем, сейчас Торвард уже знал, что ничего особенно страшного не случилось: по дороге с островов они уже выходили на фьялленландский берег возле Совиного фьорда. Обрадованные возвращением давно отсутствовавшего конунга, местные жители рассказали, что и впрямь несколько месяцев назад ланд-хёвдинг посылал ратную стрелу, собрал войско, посадил его на корабли и вывел в море перед Аскефьордом, чтобы отразить нападение, предпринятое кваргами во главе с Эдельгардом ярлом.
– А, Эдельгард ярл у меня с собой! – Торвард усмехнулся, словно речь шла о какой-то безделице, и показал местному хёльду, Асвинду Немому, на свой корабль, где сидели возле мачты наследник Рамвальда конунга и еще несколько наиболее знатных пленников. – И что у вас было?
– Боги даровали… – начал Асвинд, которого прозвали Немым за крайнюю неохоту, с которой он вступал в беседу. – Ну, в общем…
– Не мучайся, – позволил Торвард.
– Ну, вломили мы им… – с облегчением доложил Асвинд хёльд. – А ты как… того…
– И я им вломил. – Торвард улыбнулся, и Асвинд радостно растянул в ухмылке рот. Там не хватало аж трех зубов, но менее искренней это его радость не делало. Наконец-то Торвард сын Торбранда вернулся туда, где его успехам от души радуется каждый встречный!
«Ушастый» шел по Аскефьорду, но радостная весть даже его опережала – каждый, кто его замечал или слышал о нем, в свою очередь бежал, скакал или греб к соседу. Поэтому когда «Ушастый» наконец подошел к причальной площадке, там уже собралась обязательная в таких случаях толпа, возглавляемая кюной Хёрдис и Эрнольвом ярлом. Они ждали на обычном месте – под большими соснами на взлобке, с которого открывался вид на песчаную площадку Конунгова причала. Торвард подошел, и все вглядывались ему в лицо с тайной тревогой: все знали, почему он так долго не возвращался домой, и хотели знать, каковы его дела сейчас. Но конунг улыбнулся, и народ радостно закричал – по крайней мере, все было не так плохо, как можно было ожидать после проклятия самой фрии Эрхины.
В Аскегорде никогда не любили пышных речей, поэтому встреча вернувшегося конунга проходила вполне буднично.
– Приветствую тебя на земле твоих предков, Торвард конунг, сын мой! – произнесла положенные слова кюна Хёрдис, держа перед собой серебряный Кубок Кита. – Не спрашиваю, удачен ли был твой поход, – то, что ты вернулся живым и на своих ногах… а не так, как иной раз бывало, само собой доказывает, что все не так плохо, как могло бы быть. Особенно по сравнению с тем, что мы ожидали.
– Ты так добра и красноречива, о благороднейшая из королев Морского Пути. – Торвард наклонился и нежно поцеловал свою мать, а она в ответ с выразительным удивлением скривила рот. Особых нежностей между ними не водилось, Хёрдис не имела к ним склонности сама и с детства не приучила сына. Всему, что Торвард знал о любви, его научили другие женщины, но это не мешало ему делиться с матерью приобретенным на стороне. – Я привез тебе подарки. И самый драгоценный из них таков, что его нельзя ни увидеть, ни потрогать, однако же нет на свете ничего, что ты оценила бы выше.
– Ты стал говорить загадками, Торвард конунг, сын мой. Раньше за тобой такого не замечали.
– Каждый ведь может измениться. Я тоже не спрашиваю, благополучен ли наш дом. Уже то, что ты встречаешь меня здесь, в то время как я знаю человека, желавшего продать тебя в рабство…
– А, явился, – перебила его кюна Хёрдис, заметив в это время Эдельгарда ярла, которого вели с корабля. – Давно не был. Где ты его взял? – И она презрительно изогнула губы, словно увидела негодный товар, который ей однажды уже пытались всучить.
– На Зеленых островах подобрал. – Торвард усмехнулся. – Я так понял, он сюда наведывался?
– Да, он приходил с девятью кораблями, – подтвердил Эрнольв Одноглазый. – Но Лейдольв нас предупредил заранее, мы собрали людей и встретили кваргов в море. Лейдольв сам сзади подошел, короче, три его бывших корабля стоят в твоих сараях, Эдельгарда ярла то есть, я пока поставил их туда, а ты, конунг, уж сам решай, нужны они тебе или будем продавать. Братья Хродмаринги неплохо себя показали – хоть твоя мать и не склонна отдавать им должное, но я уверяю, что они…
– Ах, это вы поговорите потом, как там отличились сыновья моей сестры Ингвильды! – опять перебила его кюна Хёрдис. – Разумеется, они ведь внуки моего отца! Должны же и они быть на что-то годны, но это же прямая их обязанность, раз уж они – Стражи Причала, больше ничего. Лучше скажи мне, куда теперь вот это девать? – И она небрежно указала подбородком на Эдельгарда ярла. Тот стоял опустив голову, не имея сил взглянуть на женщину, которую грозил продать в рабство. В такие мгновения Торвард особенно любил свою мать.
– В Винденэс повезу. – Он улыбнулся. – Продавать. Он мужчина рослый, сильный, почти еще молодой, за него немало можно выручить. Марок… двадцать серебром. Меньше попросить – он обидится, что его низко ценят.
– Сам собираешься везти? – спросил Эрнольв ярл. – Я бы сказал, конунг, что это довольно неосторожно. Судя по тому, как кварги теперь относятся к нашим кораблям, они считают, что мир с нами у них разорван. Говорят, что еще зимой ты совершил набег на Винденэс.
– Надеюсь, ты взял хорошую добычу? – влезла кюна Хёрдис.
– Это был не набег. Я там просто развлекался, – ответил Торвард, который сам уже с трудом понимал, зачем сотворил на зимних праздниках в Винденэсе все то, за что ему теперь пытались мстить. – Добычу я потом взял на Зеленых островах.
– А вот эти винденэсские решили, что это был набег! Мы так поняли, что ты убил Рамвальда, а всех женщин дома обесчестил.
– Я хотел, но не успел. – Торвард ухмыльнулся.
– Я была о тебе лучшего мнения! – Кюна Хёрдис с осуждением глянула на него. – Прежде ты был более расторопен!
