Александр Ковальков - Дикий ученик
– Ники, у меня тут четыре трупа бесхозных образовалось. Не хочешь попрактиковаться? – обратился я к девушке.
– У меня инструмента нет, – грустно ответила она. – Можно, конечно, обычным ножом воспользоваться, но это отразится на качестве.
– Воспользуйся обычным, – я пожал плечами, – не думаю, что это так важно.
– Важно. Стальной нож не подходит для ритуального вскрытия. Железо негативно действует на остаточную энергетическую оболочку организма. Лучше всего для таких целей подходит обсидиан или специально обработанное серебро, а еще лучше кость магического существа.
– Если найдешь подходящий камень, я в два счета сделаю такой нож, который тебе нужен.
– Правда? – обрадовалась она. – А можно одного живого взять, а то своей Силы у меня сейчас… Успела только с последних двух покойников энергию смерти перехватить, да и накопителей нет.
– Угу, понятно. Сбрось мне мыслеобраз кинжала, который тебе нужен, вместе с информацией по дополнительным ингредиентам и попытайся найти подходящий камень.
Получив разрешение на поиск, Ники сразу убежала в джунгли.
Зря я, наверное, велел ей скинуть мыслеобраз ножа. Девушка, на радостях, сбросила мне довольно внушительный инфопакет по ритуальным ножам и материалам для их создания, пометив вариации эмоционально. Надо полагать, помеченные восторгом – самые лучшие.
На нашу стоянку уже опустилась ночь, когда Ники, облазив весь прилегающий лес, приплелась обратно, понурив свою прекрасную головку. Задача найти в джунглях вулканический камень оказалась ей не по силам.
Предполагая подобный исход, я к этому времени уже почти закончил вытачивать кинжал из рога мархов. Рог этих магических животных имеет очень плотную и прочную структуру, ничем не уступая в крепости костям, даже немного превосходя их. По лезвию и рукояти кинжала пролегали глубокие борозды и ямочки. Я смог догадаться о назначении только семи. Четыре ямки, как раз на стыке лезвия и рукояти, должны были стать основой для гарды, образуемой из клыков марха, в навершии рукояти еще три ямки для когтей. Интересный получается кинжальчик, особенно если учитывать, что для его изготовления нужно довольно много редких и дорогих ингредиентов (шестьдесят граммов чистейшего алхимического серебра – один из самых дешевых). Я выбрал его, так как он был помечен восторгом, и всего необходимого для него у меня просто до дури много. Практически все основные ингредиенты добываются в Галантаре.
– Держи заготовку, – окликнул я девушку, аккуратно складывая отрезанные кусочки рога в мешочек (еще пригодятся), – и смотри, испортишь – пеняй на себя.
Плохое настроение рабыни как рукой сняло, когда она увидела, ЧТО я для нее приготовил. В неровном свете, отбрасываемом пламенем костра, девушка начертила на земле умопомрачительную по сложности пентаграмму на глазах у испуганных разбойников. Они слышали наш с ней разговор и сейчас гадали, кто из них будет жертвой. Некромантка с удовольствием впитывала разлитый в воздухе страх, пропуская через себя и перерабатывая в подходящую энергию.
Вот именно из-за таких штучек среди людей, практикующих некромантию в чистом виде, практически невозможно встретить эмпатов. При недостаточном контроле дара эмпатии он просто глушится болью и страхом жертв, постепенно отмирая и навсегда лишая человека способности ощущать чувства других людей, кроме боли, страха, ненависти… Зато уж эти эмоции они улавливают на огромном расстоянии.
Надеюсь, в нужные моменты я абстрагируюсь от чужой боли. Впрочем, я могу не пропускать энергию смерти через себя, накапливая ее в ауре. Да и трансформировать из внутренней энергии можно. Благо запасов внутренней у меня хватает, и можно не уделять особого внимания ритуальным пыткам и жертвоприношениям.
Между тем Ники уже закончила рисовать пентаграмму и приступила к расстановке нужных ингредиентов. Все необходимое для создания артефакта, облегчающего нелегкую долю некроманта, я ей выдал. В том числе и мага – главаря разбойничков. Я даже не пожалел на благое дело один камень душ.
– Помоги, пожалуйста, перетащить этого увальня в центр пентаграммы. – Рабыня обратилась за помощью к пупырчатому. Ко мне обращаться она побоялась: субординация – великая вещь! – Ага, вот так… нет, еще левее… Да, теперь отлично! Все! Дальше я сама справлюсь.
Пасс рукой, и в углах пентаграммы разгораются магические огоньки. Две тонкие иглы вонзаются в горло жертвы, обрывая тихий скулеж. Ужас мага ощущается почти физически, а невозможность произнести ни звука еще больше увеличивает его.
С кончика лезвия, зажатого в руках девушки, начинают срываться серые искорки, обрушиваясь на грудь жертвы, разъедая плоть и обнажая колышущиеся в такт дыханию ребра. Ники с мягкой мечтательной улыбкой на губах, тихо напевая что-то себе под нос, отрезает от каждого ребра по кусочку и прислоняет кости к рукоятке и лезвию кинжала.
Через полчаса от пленника остался только костяк с выпученными безумными глазами и трепещущими внутренними органами. От этой жуткой картины мне стало не по себе, а Каим уже давно избавился от съеденного ужина и не показывается на поляне. Ждет, когда можно будет опять прийти без опасения за свою психику.
Все это время с губ некромантки не сходила мечтательная улыбка, а исходящие от нее волны удовольствия перебивали в эмпатическом плане даже ужас жертвы. Страх. До меня только сейчас стало доходить, что за рабыню всучила мне Лика.
Апофеозом ритуала стало вонзание клинка в трепещущее сердце жертвы и тусклое мерцание кристалла душ, вплавленного в рукоять жертвенного ножа. Душа мага пленена и навсегда останется рабыней жертвенного кинжала некромантки. А у меня из ушей пошел пар.
Находясь под впечатлением, я долго не мог заснуть (вдобавок постоянно отвлекали вырывающиеся из ушей клубы пара) и ворочался с боку на бок. Заниматься сегодня поднятием мертвецов я Никреоссе запретил. Еще одно такое испытание моя психика не выдержит. Отреагировала она на это с философским безразличием, поглощенная любованием созданным артефактом. Лишь набросила на трупы, предварительно спросив разрешение, заклинание удержания душ и нетления, дабы не пропадал ценный рабочий материал.
Нежное поглаживание по щеке вывело меня из состояния полусна. Передо мной мерцали в темноте два человеческих глаза. Очень близко. Сквозь сон пришло понимание – это глаза моей рабыни Ники. Влажные руки расстегивают ремень и начинают стаскивать с меня одежду… Горячий, оглушающий шепот прямо в ухо:
– Хозяин… Трим…
Я пытаюсь что-то сказать, но мокрая ладонь закрывает мой рот. На губах остается солоноватый металлический привкус.
