Фрэнсис Хардинг - Дерево лжи
Фейт стиснула кулаки, глаза защипало. Пусть ее мать умрет, умрет, умрет.
— И ты действительно будешь барахтаться, — вмешался дядюшка Майлз, не дав Фейт ничего сказать, — если не послушаешь меня. Миртл, с этого момента все изменилось. Ты нуждаешься во мне. Если мне придется заботиться о вас, ты должна позволить мне распоряжаться. Мне нужно…
— Все, — горько договорила Миртл. — Ты хочешь забрать все, что у нас есть…
— Я знаю, как добыть изрядную сумму денег, — перебил сестру дядюшка Майлз. — На острове есть один уважаемый человек, который щедро заплатит за бумаги и живые образцы твоего мужа. Если я возьмусь обеспечивать твою семью, мне нужны средства!
— Кто? — спросила Фейт. — Кто этот уважаемый человек?
На лице дяди изобразились скука и хитрая расчетливость. Бесполезно, поняла Фейт. Личность покупателя — его козырь. Он не хочет, чтобы Миртл сама продала ему то, что у нее есть.
— У тебя правда нет выбора, — с мягкой настойчивостью сказал дядюшка Майлз, и на глазах Фейт Миртл начала поддаваться.
— Мама, но у нас есть выбор! — возразила Фейт. Мать должна настоять, чтобы дядюшка Майлз прекратил переворачивать дом вверх дном. — У нас есть деньги дома и в банке, я помню, как отец говорил об этом! Он отложил часть на обучение Говарда и на мое приданое! Я никогда не выйду замуж, так что мы можем жить на мое приданое!
Миртл уставилась на нее широко распахнутыми голубыми глазами. По ее щеке сбежала слеза, она машинально смахнула ее ладонью, опустила глаза, и ее плечи поникли.
— Фейт, — сказала она, — принеси бумаги отца.
— Они все это время были у тебя?! — Дядюшка Майлз бросил осуждающий взгляд на Фейт.
— Она ни при чем, — устало сказала Миртл. — Это я велела ей спрятать всё в укромном месте. Твоя взяла, Майлз. Тебе этого недостаточно?
— Нет, — ответила Фейт. Слова прозвучали без ноты дерзости, как когда она отказалась выйти из комнаты. Это было тихое холодное «нет», которое упало на пол, как булыжник.
— Фейт… — В голосе Миртл слышалось предупреждение.
— Нет. — Фейт отступила на несколько шагов, качая головой. Она подумала было согласиться, сходить за бумагами и принести все, кроме зарисовок его галлюцинаций и дневника, но дядя наверняка увяжется вместе с ней. Кроме того, она лишь бегло просмотрела остальные бумаги, а вдруг в них тоже есть важные факты о дереве лжи?
— Фейт, делай, что мать велит! — Дядюшка Майлз двинулся к ней, и его круглое лицо больше не выглядело добродушным.
— Мама, он должен признаться, кто предлагает ему деньги! — заявила Фейт. — Дядя Майлз лгал нам, он привез нас сюда, потому что хотел участвовать в раскопках на Вейне! Ему сказали, что он может присоединиться, только если убедит отца приехать. Это был подкуп…
Фейт умолкла, потому что дядюшка Майлз схватил ее за руку. Ей стало больно, и она с ужасом осознала, что он причиняет ей боль намеренно.
— Замолчи! — Дядя Майлз казался как будто выше ростом. — Где бумаги? — Он резко встряхнул Фейт, и ее голову мотнуло.
Она попыталась разогнуть его пальцы, но он сжал ее руку еще крепче и поволок из комнаты.
— Покажи мне!
— Майлз, прекрати! — крикнула Миртл сзади.
Фейт не была сильной, но никто и никогда не пользовался ее слабостью. Теперь она поняла, что эта угроза всегда будет с ней, будет таиться в каждой улыбке, поклоне, каждой поблажке, сделанной ей как девочке. Покров был сорван, и правда обнажилась во всем своем безобразии. Ее туфли скользили по полу. У основания лестницы она поскользнулась и упала на ступеньки, больно ударившись. Дядя Майлз без колебаний потянул ее вверх, поднимая на ноги, и тут Фейт ударила его изо всех сил. Его лицо исказилось, желваки заходили от ярости. Она поняла, что сейчас он ударит ее в ответ. Расплющит ее лицо, как меренгу.
— Отпусти мою дочь!
Послышался звук глухого удара, и дядюшка Майлз вскрикнул, схватившись свободной рукой за затылок и оборачиваясь. Сзади него стояла Миртл. Мать подняла кочергу, готовая ударить снова.
— Миртл, ты спятила?
— Отпусти ее немедленно, Майлз, или, бог свидетель, я позову слуг! — Миртл говорила все громче, и ее последние слова эхом отдались по вестибюлю.
Дядюшка Майлз нервно оглянулся, словно ожидал, что из соседней комнаты выбежит Прайт и набросится на него. Сглотнул. Повисла долгая пауза.
— Таково твое решение? — спросил он.
Миртл в ответ молчала, выставив кочергу перед собой, словно шпагу.
— Тогда разбирайтесь сами со своим бардаком, — кисло сказал дядюшка Майлз, отпуская Фейт.
Он сделал шаг в сторону лестницы, но кочерга в руке Миртл дрогнула, и тогда дядюшка побежал в холл, схватив пальто и шляпу, затем вылетел из дома и исчез в ночи, оставив дверь нараспашку. Рука Миртл с кочергой безвольно повисла. Она подошла к двери, захлопнула ее и медленно двинулась в гостиную. Потрясенная, Фейт, дрожа, последовала за ней. Мать бросила кочергу к остальным каминным приборам, замерла, стоя к Фейт спиной, и спрятала лицо в ладонях. Ее плечи затряслись. Достав носовой платок, Фейт робко положила руку на плечо.
— Мама…
Миртл отдернулась от ее прикосновения, развернулась и вдруг ударила Фейт по лицу. Несильно, но кожа Фейт вспыхнула.
— Почему ты не отдала ему бумаги? — крикнула мать надтреснутым голосом. — Он нам нужен! А теперь… я просто не знаю, что делать.
— Он предал отца. — Боль и потрясение Фейт снова сменились гневом. — И он нам не нужен. У нас есть…
— У нас ничего нет, Фейт! — прокричала Миртл. — Ничего! Ничего! Мы жили в доме, который отцу предоставила церковь. После его смерти этот дом перейдет к новому священнику. У нас нет дома и нет денег. — Миртл устало вздохнула. — Ты говоришь, мы можем жить на твое приданое, — со страдальческой гримасой продолжила она. — Приданого не будет, как и денег на образование Говарда и даже на еду. Если бы он умер по независимым от него причинам или от старости, нам бы достались его сбережения… но самоубийство — это преступление. Как только следствие уличит твоего отца в суициде, всю его собственность конфискует власть.
Фейт уставилась на нее, раскрыв рот. Наконец-то она начала понимать, почему мать солгала о месте, где обнаружили тело, и зачем дядя требовал передать ему отцовское имущество.
— Но… почему мы должны страдать? Это жестоко и бессмысленно!
— Мир жесток и бессмыслен, — горько ответила Миртл. — Так поступают всегда в случае самоубийства, делая исключение только для душевнобольных. Думаю, уже слишком поздно менять показания и объявлять твоего отца сумасшедшим. Кроме того, это может нанести тебе вред в будущем, если все буду думать, что в твоих жилах течет кровь сумасшедшего.
![Роберт Сальваторе - Магический кристалл [Хрустальный осколок]](/uploads/posts/books/64264/64264.jpg)
