Кирилл Клеванский - Колдун. Чужое сердце
И вот вырисовывается весьма нелицеприятная картинка. Время поджимает, денег по-прежнему не хватает, а команда «на приступ!» никак не поступает. Впрочем, я надеялся, что завтра, в крайнем случае через день, ее отдадут. Как-никак сегодня третий требушет достраиваем. А первые два под конвоем магов, держащих щиты, уже повезли на пристрел. Кстати, откуда мы берем снаряды в лесистой местности, я не знаю, но говорят, этим заняты все те же волшебники.
Спустя полчаса мы добрались до нашей опушки, скинули Принца лекарям, которым было заявлено, что парнишка переутомился, схватили маленькие молоточки коленно-кустарного производства и отправились на стройку. Там уже вовсю кипела работа и шла жизнь средневековой стройки. Воздух, буквально пропитанный мельчайшей столярной пылью, резал глаза и легкие, по ушам били бесконечные крики, брань, нескончаемый стук и скрежет пил. Про запахи лучше вообще не вспоминать. Когда на вырубке собираются полтысячи мужиков и посменно работают день и ночь, не очень-то удивляешься, почему здесь птицы не поют, а любой непривычный к такому делу посторонний падает в обморок. Самое обидное, что местные категорически не желали мыться чаще, чем раз в сезон, исключение составляли лишь аристократы, дворяне и солдаты. Последние — исключительно потому, что не реже раза в две декады отдавался приказ «водные процедуры», и ближайший водоем за десять часов превращался в болото, там дохли рыбы, гнила земля и так далее.
— Кто? Куда? — поинтересовался насквозь штабной паренек.
Спесивый — просто жуть, нос разве что небо не царапает. Пальчики длинные, почти костлявые, кожа — как у барышни на выданье, а руки не толще высохшей ветки. Но зато на поясе меч с эфесом из слоновой кости, а на форме — лычки старшего офицера. Понятное дело, дворянчик, скорее всего из тех, что побогаче. Вообще с этими дворянами-аристократами очень забавно получается. Аристократы — это те, кто к родам принадлежит, везде им уважение и почет, редко когда незаслуженный, а дворяне — зачастую сущий сброд. Нет, их верхушка мало чем отличается от тех, кто имеет приставку перед фамилией, но вот низы и середнячки — то еще говн… нехорошие люди. Мелочны, завистливы, наглы, алчны и весьма мстительны. Да и как тут будет по-другому, если наследный баронский титул стоит две тысячи золотых? И получить его может любой гражданин, были бы деньги.
— «Пробитый золотой», — вытянулся по струнке Пило. Как бы то ни было, а субординацию соблюдать необходимо.
— Подразделение? Отряд? — спросил офицер, доставая папку с бумагами.
— Разведка. Первый, — все так же чеканил командир. В принципе наш отряд не просто первый, он единственный, но кого интересуют такие мелочи.
Парнишка, сущий юнец, младше того же Самбера будет, порылся в бумагах, выудил оттуда листок, небрежно пробежался по нему глазами и надменно выдал:
— Для вас работы нет.
Мы переглянулись. В глазах Младшего, как, думаю и в моих, отражалась крайняя степень недоумения.
— Что-то еще? — не сказал — выплюнул офицер.
— Никак нет! — хором ответили мы и, вытянувшись, синхронно стукнули кулаком по груди.
Вырубку мы покидали со стремительностью пробки, известно откуда вылетевшей. Постепенно звуки за спиной все стихали и наконец окончательно смолкли. Над вопросом, почему нас вычеркнули из рабочих листов, я не особо задумывался. Обидно, конечно, что денег меньше получу, но такой поворот внушает надежду, что штурм совсем скоро. Правда… я же в осаде вообще ни хрена не понимаю. Все познания ограничиваются фильмами, книгами и мутными байками бывалых сослуживцев. Мол, если первым по лестнице ползешь, будь готовым в любой момент спрыгивать, на голову может литься смола, жидкий огонь, могут сыпаться камни, да и в принципе, если ты на лестнице, — молись и будь начеку. Если посчастливилось на осадную башню попасть, тут уж ворон не считай, как можно быстрее отвоевывай зону себе на парапете и будь готов отступать, потому как с первого раза стену еще никто не завоевывал. Были, конечно, и такие случаи, но все они остались в легендах и былинах менестрелей. Ну а коли под стены отправили биться, то здесь только на магов уповай, не удержат щиты — защитники нашпигуют стрелами и будет не разумный, а сущий ежик. Последний вариант и по совместительству самый безнадежный — таран. Говорят, на каждый приступ, а их обычно многие десятки, на пробив отправляют сто человек, не выживает никто. Поэтому к воротам идут лишь легионеры, которые точно не побегут. Предварительно они тянут метку, и те, кому «повезло», получают считай уже посмертную награду десять золотых.
Когда мы вернулись на поляну, то обнаружили мирно сопящего Принца, каким-то чудом наполовину выползшего из палатки. Также у костра сидел Ушастый, что-то самозабвенно втолковывающий Русту. Щуплый, корчась и морщась, слушал, изредка кивая головой.
— …потому и говорю, что идти надо сегодня, — услышал я окончание монолога.
Не сговариваясь, мы с Пило сели в сформировавшийся круг, и эльф, обведя нас взглядом, продолжил:
— Тем, кто отсутствовал, сообщаю — служивым подвезли бочонки лингорского красного, и птичка напела…
Не став дослушивать окончание, я встал и поплелся в палатку, собираясь предаться одному из четырех дел солдата. Если ты не воюешь, то тренируешься, если не тренируешься — пьешь, если не пьешь — спишь. И вот последнее меня прельщало больше всего. Увы, но частый сон стал одним из побочных действий релаксанта.
Забравшись в палатку, стенки которой уже давно превратились в одну большую разноцветную заплатку, я расстелил лежанку, подпихнул под сверток одежды, служивший подушкой, кинжал и подумал, что слишком многое перенял от наставника. Это Добряк страдал подобной пагубной привычкой — закладывать под голову чуть ли не весь имеющийся арсенал. Хотя, наверное, мне до него еще далеко.
Старший, командующий наемной армии «Пробитый Золотой»Старший пригладил усы, которые он бережно отращивал в течение трех сезонов, стараясь придать им форму длинного полумесяца, что было последним писком моды в Рагосе. Но на днях шабутной братишка чуть не погубил все чаяния, и командующему до сих пор казалось, что он был слишком мягок в выборе наказания. Впрочем, сейчас это не так важно.
— …и все же, я думаю, стоит разделить атаку, — продолжал разглагольствовать один из собравшихся на совете генералов. — Город расположен таким образом, что мы спокойно применим тактику «вилки», сократив сроки и потери.
— И как же вы видите наш первый приступ? — устало поинтересовался Часит эл Рисут, ставший маршалом северного фронта. В том, что взять крепость нахрапом не получится, он был уверен так же твердо, как и в том, что в шатре собралось двенадцать генералов, среди которых затесались два наемника. Правда, их можно приравнять к тем же маршалам. Уж очень они были любопытные личности. Сильные, гордые и свободные. Когда-то в детстве Часит мечтал о том, как он соберет свою собственную армию и пойдет добывать славу на полях сражений, но мечты мечтами, а род родом.
