Андрей Кощиенко - Чужая шкурка или косплей Сергея Юркина
Весь свой сегодняшний пятичасовый рабочий день потратил на беготню, разговоры и переезд. Сначала в отдел кадров за документами, потом — на новое рабочее место, знакомился с руководством. Теперь мой новый кунджан-ним — пожилая японка, госпожа Харука Аясе. Глянув на результат моего «японского» теста она сразу перешла в разговоре со мной на свой родной язык. Ну, поговорили… После был неловкий момент, в котором я, пытался быть чертовски убедительным и скромно шаркая ножкой, рассказывал, что — «сама научилась». Шота кажется мне, что мне не поверили, но, чисто по-японски, ничего не сказали…
Потом я, как в настоящей дораме, таскался по офисному зданию в обнимку с картонной коробкой, переезжал. Вроде недавно работаю, а мелочёвки уже всякой накопилось прилично. Почти с полкоробки набралось. Мне кажется, сонбе была просто счастлива, что я больше не её подчинённая. Она даже помогла мне кое-что сложить, хотя это совершенно не по иерархии…
О! За мужиком пришли. На остановке вошли двое в форме сотрудников метрополитена и взялись приводить его в чувство. Сейчас он очнётся и узнает, что он совсем не дома… Огорчится, наверное… Наверняка!
Время действия: начало двенадцатого ночи
Место действия: Дом мамы Юн Ми. Мама и Юн Ми, вдвоём, сидя на полу, смотрят телевизор.
— Да где эта негодница?! — возмущённо вопрошает мама, хлопая себя ладонью по коленке и имея в виду Сун Ок, — и на звонки не отвечает! Что это такое?
Юн Ми философски пожимает плечами.
— Придёт, — говорит она, — может, с девчонками засиделась, или с парнем познакомилась… Если через полчаса не вернётся, пойду искать.
— Куда ты одна пойдёшь! — машет на неё рукой мама, — ночь уже совсем!
— Мурчат возьму, — пожимая плечом улыбается Юн Ми, — да, Мурчат?
Сидящий рядом на полу котёнок пищит, открывая розовый ротик с иголочками-зубами.
— Мм-м? Видишь, она согласна, — комментирует этот писк Юн Ми.
— Она словно понимает, все, что ты говоришь! — произносит мама, немного испуганно смотря на котёнка
— Может у неё тоже, хорошо с иностранными языками? — делает шуточное предположение Юн Ми и вспоминает, — Да, забыла сказать. Чжу Вон пошёл поступать на морпеха и меня на работе перевели на новое место. Теперь я буду работать в отделе переводчиков. Просили передать тебе новые условия моего трудового договора.
Юна поворачивается и, протянув руку, подтягивает к себе лежащую недалеко от неё сумку. Открывает её и достаёт из неё конверт.
— Вот, — говорит она, протягивая его маме, — адресован тебе.
— Тебе понизили зарплату? — встревоженно спрашивает мама, взяв, но не торопясь открывать.
— Без понятия, — пожимает плечами Юн Ми, — вроде не должны. Переводчик ведь круче чем секретарь?
— И тебе ничего не сказали? — удивлённо спрашивает у дочери мама, начиная вскрывать конверт.
— У-ку, — отрицательно крутит головою та, — в отделе кадров я не котируюсь. Я там — пыль на сапогах. Сказали, «спросишь у мамы».
Мама тоже крутит головою, но только огорчённо. Достаёт несколько листков и начинает читать. Неожиданно она дёргается и замирает, широко открыв глаза.
— Что там? — насторожившись, спрашивает Юн Ми.
— Шесть миллионов вон! Они будут платить тебе шесть миллионов вон! Шесть миллионов!
— С чего это вдруг? — не верит Юн Ми, — где это написано? Дай!
Юна забирает из маминых рук договор и начинает его читать.
— Странно, — спустя некоторое время озадачено произносит она, — ну да, шесть миллионов… Ноль, что ли лишний приписали? Да нет… Тут сумма и словами написана…
Юна ещё раз пробегает глазами текст, осматривает листок со всех сторон и, пожав плечами, выносит вердикт.
— Перепутали что-то, — уверенно говорит она, — у меня ведь даже диплома нет!
— А может, нет? — с робкой надеждой в голосе произносит мама, — у тебя ведь такие хорошие результаты тестов…
Дочь в ответ вновь пожимает плечами.
— В понедельник схожу и всё выясню, — обещает она.
В этот миг от входа в комнату раздаётся звук. Юн Ми и мама поворачиваются. В дверях, качаясь на подгибающихся ногах и держась одной рукой за стену с трудом стоит пьяная «в дымину» Сун Ок.
— Родные мои! — оттолкнувшись от стены, восклицает она, распахивая руки, — как же я вас люблю!
И падает лицом вперёд.
— Ах, боооожечки мои! — потрясённо ахает мама, прижимая ладони к щекам, — что же это с ней такое?!
— А что, сегодня праздник какой-то? — спрашивает Юн Ми с интересом смотря на возящееся на полу тело.
Трейни девятая
Время действия: тот же вечер, немного позже
Место действия: туалет в доме мамы Юн Ми
(Юн Ми с кружкой в руках) — Пей!
(Сун Ок, стоя на коленях рядом с унитазом и отрицательно мотая головой) — Не буду…
(Юн Ми) — Пей!
(Сун Ок) — Уку!
(Юн Ми) — Пей, я сказала!
(Сун Ок, со слезами в голосе) — Я не могу больше, как ты не понимаешь? Почему ты такая злая?
(Юн Ми) — Чего ты там не можешь? Водку пить ты можешь, а воду с солью, значит, нет? Пей, давай!
(Сун Ок, обиженно) — Я водку не пил… Ик!.. а! Мы пили соджу…коньяк, пиво…
(Юн Ми, присвистнув) — Ничего се! А может к вам ещё и «бурый медведь» приходил?[21]
(Сун Ок молча мотает головой ощущая поднимающийся вверх желудок)
— Не было медведя, — после паузы говорит она, сделав усилие и «проглотив» желудок обратно.
(Юн Ми) — Хоть на это ума хватило. Пей, давай!
(Сун Ок, со слезами на глазах) — Не могууууу…
(Юн Ми, жёстким голосом) — Пееей!
(Мама, растерянно заглядывая в туалет) — Юночка, зачем ты так со своей сестрой? Ей же плохо!
(Юн Ми, с сарказмом) — Ага, как соджу с пивом хлестать, так нормально было, а простую солёную воду мы пить не можем!
(Сун Ок, дрожащим от жалости к себе голосом, чуть не плача) — Но сколько же ещё нужно её пить? Я ведь же уже пила!
(Юн Ми, безжалостно) — Одного раза мало! Будешь пить, пока вода обратно чистая не пойдёт! Пей, я сказала!
(Сун Ок, оборачиваясь) — Мама, у меня всё болит! Мамочка, спаси меня, скажи ей!
(Мама, испуганно) — Юна, может уже хватит? У неё всё болит!
(Юн Ми, обращаясь к маме) — Мама, ей нужно нормально промыть желудок. Ей сразу стает легче. Иначе алкоголь будет продолжать всасываться в кровь и будет плохо.
(Юн Ми, обращаясь к Сун Ок) — Пей! А то прибью сейчас!
