Павел Корнев - Чёрный полдень
– Да что рассказывать? – пожал плечами Генералов. – Во всём виноват твой интерес к замороженным трупам. Дальше продолжать, или сам догадаешься?
– Продолжай. – Я переложил ГШ-18 в левую руку.
– С час назад дружинники обнаружили у Торгового угла странных покойников. Сразу же поставили в известность контрразведку. Кто-то видел, как поблизости крутился подходящий под твоё описание тип. Кто-то видел, как этот тип уехал на грузовике. Остальное дело техники. Ну и чуточку везения.
– Ясно. – Я вытащил из чехла ритуальный нож и прищурился от отблеска лазурного солнца на его тёмно-синем лезвии. – Точно отпустите?
– Не сомневайся.
– С дороги отойдите, – заявил я сектантам, и дождавшиеся распоряжения Генералова парни подались в разные стороны.
– Нет, нож на дорогу положи, – остановил меня Владимир. – И к нам пинай.
– Да пожалуйста. – Чувствуя, как начинает течь по спине и бокам горячий пот, я, не отрывая взгляда от сектантов, осторожно опустил клинок на снег. Рукоять на прощание уколола холодом пальцы. – Так я пошёл?
– Пинай.
Я переложил пистолет обратно в правую руку, глубоко вздохнул и пинком отправил заскользивший по наледи нож прямиком под внедорожник. И сразу же – пятясь, начал отходить к развилке, от которой в промзону уходила плохо расчищенная дорога. Мне бы до развалин добраться, а там замучаются в прятки играть. Не достанут.
Впрочем, теперь я и в самом деле мало интересовал Генералова, который опустился на колени и заглянул под днище машины. Вот сектанты, те на меня так косяка и давят, ладно ещё остановить не пытаются. Следят, чтобы глупостей не наделал? А мне оно надо? Тут бы убраться поскорее отсюда. А Генералову не мешало бы не только на поступки других внимание обращать, но и тем, чего они не делают, озаботиться. А не сделал, на мой взгляд, Доминик одной прямо-таки напрашивающейся в его положении вещи – не приставил к залетному гостю Мстислава. И значит, возможны варианты...
Генералов поднялся на ноги, когда я уже добрался до дыры в бетонном заборе. Зло глянул в мою сторону, достал из внедорожника сапёрную лопатку и выпихнул ею из-под машины нож. Присевшая на корточки Алина сосредоточенно изучила украшенный узором клинок и осторожно взяла его в руки.
– Ну как? – заглянул ей через плечо Генералов.
– Холодно... – Прищурившись, девушка поднесла лезвие к лицу и вдруг одним плавным движением по самую рукоять воткнула клинок себе в глаз.
У Генералова с самого начала не было ни единого шанса: он только начал отшатываться, когда стремительно развернувшаяся Алина выдернула нож из окровавленной глазницы и полоснула Владимира по шее. Тот замертво рухнул в раскрытую дверцу машины, и брызги хлынувшей из рассечённого горла крови запятнали обивку.
Сектанты окрыли стрельбу с секундным запозданием, и распластавшаяся над дорогой в нечеловечески стремительном прыжке девушка ускользнула от двух длинных очередей. Почти без замаха она ударила ближайшего к ней парня ножом в живот и тут же вырвала клинок из раны. Выронивший оружие сектант схватился за начавшее расползаться по коричневому балахону пятно, и вторым ударом Алина рассекла ему гортань.
Выпущенные почти в упор пули швырнули девушку на дорогу, и державшийся поодаль сектант с резным жезлом активировал смертоносные чары. Вот только рой «свинцовых ос» зарядом впустую взбил снег – будто и не почувствовавшая ранений Алина успела откатиться в сторону. Не ожидавший от девушки такой прыти сектант с пистолетом-пулемётом немного замешкался и тут же получил зачарованным ножом в солнечное сплетение.
Вскочившая на ноги одержимая, оставляя за собой кровавый след, бросилась к последнему оставшемуся в живых подручному Генералова, и тот решил действовать наверняка. Подпустив девушку поближе, парень выстрелил почти в упор. Алину крутнуло, угодивший ей в левый бок чародейский заряд раздробил рёбра и в клочья разнёс лёгкое, но всё же сектант немного просчитался: уже падавшая на снег девушка выбросила вперёд руку, и остриё клинка полоснуло его по лицу.
Второй разряд чародейского жезла снёс упавшей на дорогу девушке голову и навсегда успокоил одержимую. И только попавшая во власть каких-то потусторонних сил рука продолжала дёргаться, пытаясь дотянуться клинком до зажавшего рассечённое лицо парня. Тот, не отрывая ладони от глубоко порезанной щеки, обессиленно осел в снег и начал отползать от слишком уж беспокойного трупа девушки.
И чего суетится? Не жилец ведь...
Подойдя сзади, я выстрелил ему в затылок – на войне как на войне – и сбегал за оброненной Генераловым сапёрной лопаткой. Вернулся к продолжавшему дёргаться трупу Алины, наступил ботинком на сжимавшую рукоять ножа кисть и в три удара перерубил тонкое запястье. Потом с трудом разжал холодные и твёрдые, словно камень, пальцы и не без колебания вынул из них нож...
И не почувствовал абсолютно ничего. Ни холода, ни заточенной в клинок злобы. Будто простую железку в руках держу, а не всёми демонами Стужи проклятую вещь. Неужели напился кровушки и заснул? С него станется.
Решив не тратить время на сбор трофеев, я сунул нож обратно в чехол, мимоходом глянул на застреленного мной парня – лучше уж от пули сдохнуть, чем по крупицам душу терять – и быстрым шагом двинулся по направлению к Китаю. Хорошо бы, конечно, всех в машину затащить и красного петуха подпустить, только сейчас важнее время выгадать, чем пытаться улики скрыть. Кому надо, тот при любом раскладе знать будет, что именно тут произошло.
Тем более не станет это секретом для Доминика, который Генераловым и Алиной по большому счёту разведку боем провёл. Получится с ножом управиться – хорошо, нет – ну так игра ещё не окончена. Одно только непонятно: если этот клятый нож постепенно силёнок набирается, когда он меня схарчить с потрохами попробует? И почему до сих пор этого не сделал? Из непонятной симпатии? Ну-ну...
Перебежав через Донецкое шоссе, я поспешил убраться во дворы и, ежась от пронзительных порывов ледяного ветра, на чём свет стоит проклинал зависшее над головой лазурное солнце. Мало того, что глаза до слёз режет, так ещё и холод собачий. Надо пошевеливаться...
Почти из каждого окна тянувшейся вдоль Донецкого шоссе от проспекта Терешковой длинной девятиэтажки – той самой великой китайской стены, которой и был обязан названием весь микрорайон – как и раньше торчали закопчённые трубы. Вот только в лучах лазурного солнца грязные разводы копоти казались извивающимися тенями притаившихся где-то в небесной выси чудовищ.
Выглянувший из будки охраны парень что-то крикнул, но я не обратил на него никакого внимания и направился напрямик через неожиданно ухоженный двор. Частная собственность у них тут, понимаешь... В жопу их частную собственность – мне весь дом обходить совсем не улыбается. Здесь срежу.
