Змеиная вода (СИ) - Демина Карина
Он говорил и явно разговор этот казался ему безопасным, отсюда и желание продлить его, и многословие.
Но не мешаю.
Омут, значит.
Чёртов.
- На самом деле он как бы вдоль берега и тянется. Вот чуть от стороны если и дальше, дальше… где шире, где уже. Такой вот карман. Тихо, Зоюшка, почти пришли. Сейчас поедем… тебе придется, наверное, в госпитале побыть пару дней. Ты ж не против?
- Толенька? – Мария Федоровна выбежала навстречу. – Боже, Толенька… что вы с ним сделали?!
Её голос сорвался на визг.
- Ничего, мама. Успокойся, пожалуйста… Зоя упала в воду.
Анатолий посмотрел на меня. И я кивнула. Пожалуй… пока вполне себе годная версия. А там разберемся, как именно она упала.
- Боже… - Мария Федоровна заломила руки. – Опять эта девчонка… одни проблемы от нее… куда только…
- Хватит, - Анатолий произнес это жёстко. – Прикажи подать машину. Мы пока переоденемся. Зима, поможете? Кстати, вам бы тоже… мама?
- Я не думаю… - Мария Федоровна поджала губы. – Что стоит куда-то ехать… она вполне себе здоровой выглядит. Зоя…
Зоя вздрогнула.
- Я думаю, - Анатолий выдержал матушкин взгляд. – Зоя наглоталась воды. Чуть не утонула.
- Не утонула же…
- Вот пусть целители и скажут, что с ней все хорошо. Зима, идемте… не уверен, что одежда Ангелины вам подойдет…
- Её не осталось.
- Почему? – Анатолий обернулся.
- А зачем? – Мария Федоровна изобразила недоумение. – Ангелина всё равно мертва. И к чему хранить её одежду. Я отдала её слугам. Спрошу, может, у горничных найдется что-то подходящее.
- Спроси. Будь добра. Идемте. Поможете Зое переодеться?
Помогу.
Хотя не для этого он меня в дом зовет. Все же прислуга здесь имеется. От нас на белом мраморе пола остается цепочка мокрых и грязных следов. И на лестнице тоже.
- Сможешь стоять на ногах? – на втором этаже, у дверей комнаты, Анатолий ставит Зою на ноги. – Хотя… нет, лучше так.
Дверь он открывает.
И входит.
Осматривается и вздыхает:
- Мама… с ней порой сложно, но… ты вроде хотела поехать учиться?
Кивок.
И взгляд растерянный.
- Скажешь потом, куда. Я оплачу.
Он осторожно опускает Зою на кровать.
- Минут десяти хватит?
- Хватит, - отвечаю я.
- Вам… поищу что-нибудь… могу предложить свое, если не побрезгуете… хотя…
- Несите.
Странный у нас разговор. И ощущения от него тоже странные. И странность эту мы чувствуем вдвоем, потому Зоя и провожает Анатолия удивленным взглядом.
А потом сгибается и её снова выворачивает, уже желчью и остатками желудочного сока.
- Так, - я осматриваюсь.
Комната невелика.
Узкое окошко. Стол. Стул. Кровать. Шкаф. Он почти пуст, а те платья, которые висят, одинаково скучны и невыразительны. Но… плевать на выразительность.
Белье тоже простое.
Я переодеваю Зою быстро.
- Ты можешь сказать, что произошло? – я пытаюсь поймать её взгляд, но он плывет. И кажется, девочке того и гляди станет хуже.
И потому…
Белье. Платье… не буду я его натягивать и возиться с пуговицами. Просто заворачиваю Зою в покрывало и выхожу, чтобы столкнуться с Анатолием.
- Я вам одежду… что?
- Ей становится хуже.
Возможно, не вся вода вышла из легких. Или начинается их отек. Или ещё что-то.
- Времени нет. Ехать надо.
- Вы… в мокром.
- Переживу.
Мокрая? Плевать. Сейчас тепло, да и вообще… Анатолий кивает.
- Я за рулем.
- Господи… - Мария Федоровна внизу и смотрит с упреком. – Ну надо ли устраивать представление из девичьей глупости… Зоя, прекрати притворяться…
- А ты прекрати нести чушь! – голос Анатолия срывается. – Хватит, мама! С меня точно хватит!
- Толенька…
- Вернусь. И поговорим.
Это обещание звучит почти угрозой. Но… плевать. Пусть хоть поубивают друг друга. Главное, девочку довезти. И машина у Каблукова неплохая. И с места он не трогает – рвет да так, что меня почти опрокидывает на заднее сиденье. Но Зою я удерживаю.
И мы летим.
Главное – успеть…
Глава 34 Чешуя на ладонях
Глава 34 Чешуя на ладонях
«В народе бытует мнение, что змеи суть воплощение Врага рода человеческого, и суть их жизни состоит в причинении человеку всяческого вреда. И потому истребление змей есть дело богоугодное. Данное суеверие весьма опасно. В природе змеи не нападают на людей сами, ибо человек слишком велик для них. В то же время они изводят в больших количествах мышей и многих иных вредителей, которые…»
Книга о змеях
Ниночка дышала.
Слабо.
- Боже мой, Боже… - Софья Васильевна мяла в руках платочек. – Бедная моя девочка… бедные мои девочки…
Её лицо было бледно, едва ли не бледней Ниночкиного.
- Жить будет, - Захар смахнул пот со лба.
Руки у него подрагивали.
И выглядел он мало лучше Ниночки.
- Она… она поправится? – уточнила Софья Васильевна.
- Поправится. Со временем… должна бы. Могу я с вами… - Захар посмотрел на Бекшеева.
- Сам хотел побеседовать. Софья Васильевна, вы побудете здесь?
Побудет.
Если Бекшеев что-то понимал, то Софья Васильевна в ближайшее время из палаты не выйдет. И от кровати не отойдет ни на шаг.
Надо бы как-то Каблуковым позвонить, Зима волноваться будет…
- Что с ней? – спросил Бекшеев, прикрыв за собой дверь. – Её отравили, верно?
- Верно, - Захар вытащил из кармана портсигар, покрутил и обратно сунул. – Может, на улицу?
- А…
- Здесь травить некому. После пожара все разбежались. Слух пошел, что из столицы некромант приедет и всех проклянет… если он в ближайшее время не уберется, то госпиталь можно закрывать.
- Уберется, - пообещал Бекшеев.
На улице с одной стороны жарило солнце, с другой тянуло ветром, причем ветер как раз был холодным, пронизывающим до костей.
Захар вытащил портсигар.
И сигаретой затянуться успел, и даже рот открыл, собираясь сказать что-то наверняка важное и по делу, когда раздался рокот мотора. А в следующее мгновенье и машина показалась.
- Случилось что-то, - Захар бросил сигарету на землю и раздавил. – Всегда так… если дерьмо, то в двойном размере. Извините… надо бы Милочку найти, а то я выложился прилично.
Визг тормозов ударил по нервам. Машину повело, опасно накренило, но она устояла. А потом распахнулась дверь.
Твою ж мать.
И вправду, если дерьмо, то дважды.
Зато звонить нужды нет.
- А я говорил, - произнес Захар с прежней меланхоличностью в голосе. – Закон парных случаев. Любой медик знает… идемте. Помощь нужна будет. Вы хоть и не целитель, но поддержать сумеете… что с ней?
- Утонула, - Анатолий Каблуков был совершенно не похож на себя прежнего. – Она… утонула… она дышала ещё! А потом опять… спасите её. Пожалуйста…
Спасли.
И Бекшеев окончательно уверился в том, что целительство – это не для него. Честно говоря, он мало, что понимал. Его задача была – находиться рядом и силой делиться, которую сперва Захар тянул понемногу, а потом вдруг что-то произошло, что-то нехорошее, если Захар выругался и так, от души, и силу потянул всю, какая была.
В какой-то момент появилась Людочка.
И встала по другую сторону кушетки.
Потом… потом они открывали девочке рот. Переворачивали. Давили на грудь. Вливали силу. И снова переворачивали. На живот. Вдоль кушетки, поперек… тело потряхивало. Её вырвало и, кажется, не единожды. И сердце обрывалось. А потом снова запускалось.
Кажется, дважды.
Или трижды.
Или просто Бекшеев сбился со счета. А может, вообще ему это все примерещилось. Просто в какой-то момент он осознал себя стоящим, прислонившимся к стене. И стоял он с закрытыми глазами, а рядом, взяв его за руку, точно так же стояла Зима.
- Вот, - это стояние, длившееся вечность, прервал Каблуков, вложив в свободную руку кружку. Как, вложив, прижал, заставил взять и сам же поднял, помогая донести до губ. – Сказали, чтоб вы выпили. Вам надо. И до дна.
