Птицы - Торин Владимир
Финч глядел в окно – на снег, на светящиеся окна здания напротив. Справа от входа в ателье темнел проезд во двор. «Должно быть, именно туда ведет задняя дверь».
Финч наблюдал за сонно проползающими мимо экипажами и ложка за ложкой отправлял пирожное в рот, пока от него ничего не осталось. Не забывал он и про обжигающий горько-сладкий кофейный пунш.
Тепло, уют и коварный напиток постепенно победили Финча.
Разговоры посетителей и шелест страниц кругом в какой-то момент слились и стали напоминать мерный, доносящийся издалека гул. Огонь в каминах будто прилег к углям, а тени, наоборот, выросли и стали бродить по кофейне.
Голова Финча склонилась на подбородок. Он на мгновение закрыл глаза и сам не заметил, как заснул.
Ему снилось, что он бредет через заснеженный город, пробирается сквозь снегопад, кого-то преследует. Вот только черная фигура в метели неизменно тает в снегу, стоит ему хоть немного к ней приблизиться. «Мисс Коллн! – зовет он, пытаясь перекричать вой ветра. – Вернитесь, мисс Коллн!»
Но мисс Коллн не слышит. Неожиданно Финч опускает глаза и видит кровь на снегу… черную не-птичью кровь. Он идет по следу, вглядываясь в заметаемый тротуар, пока не оказывается у каких-то дверей. Задрав голову, Финч пытается прочитать то, что написано на вывеске: «Кабинет доктора…»
– Как вы не понимаете, это сговор! – раздался раздраженный голос совсем рядом, и Финч открыл глаза.
Говорил какой-то седовласый джентльмен, обращаясь к другому седовласому джентльмену. Они сидели за соседним столиком.
– Позвольте, сговор состоит в том, что акции Уолшшей взлетят после бури? – уточнил собеседник.
– Как и Горбиста, сэр, не забывайте о Горбисте.
Судя по всему, за соседним столиком шло обсуждение газетных передовиц, неустанно вещающих о каждом чихе магнатов города.
Финч вдруг обнаружил, что завернут в клетчатый плед, и, как ни старался, все никак не мог взять в толк, откуда тот взялся.
– О! – обрадованно воскликнула мисс Шарлотта. – Вы проснулись!
Девушка подошла к нему. Она глядела вовсе не строго, а, как и раньше, добродушно.
– Да… я… кажется, я заснул. Простите, я не хотел.
– Что вы! – махнула рукой мисс Шарлотта. – У нас это разрешено!
– Правда? – удивился Финч.
– Конечно! Наши посетители частенько засиживаются с газетами и книгами. Но порой, – она склонилась к нему, приставила ладонь к губам и по секрету сообщила: – Их книги оказываются такими скучными, что они засыпают прямо над ними. И тогда я приношу им плед и укутываю их. Неужели вы подумали, что вас выгонят из-за того, что вы заснули?
Финч неуверенно покачал головой и спросил:
– А долго я спал?
– Всего полтора часа. Совсем мало по меркам наших сонь.
– Кажется, я все проспал, – мрачно пробормотал Финч и зевнул.
– Что именно? – спросила мисс Шарлотта.
Финч поглядел на нее и подумал: «Не будет никакого вреда, если я кое-что ей расскажу. Она выглядит очень доброй, вдруг она мне поможет?»
– Мне нужно было в ателье на той стороне улицы, – сказал он и кивнул в окно. – Туда, где шьют великолепные костюмы, вы его знаете?
– Да, ателье мистера Горра, – кивнула мисс Шарлотта. – Как по мне, неоправданно дорогое заведение. Мне больше нравится «Флорианн» с улицы Брэ. Но мадам Крипке, модистка из ателье мистера Горра, к нам приходит каждый вечер – она просто обожает желудевые трюфели и мармелад с черничным кофе.
– А вы знаете мистера Горра? – спросил Финч.
– Да, – слегка нахмурилась мисс Шарлотта. – Он иногда заходит, заказывает черный кофе с горьким шоколадом, что-то пишет в черной тетради и уходит. Не слишком приветливый господин, вечно хмурый и занятой. Так вот же он сам! – воскликнула девушка, глянув в окно.
Финч проследил за ее взглядом и увидел черный фроббин, остановившийся у входа в ателье. Дверца открылась, и из экипажа под снег вышел высокий и довольно громоздкий человек в черном цилиндре и пальто с воротником из вороньих перьев. В руке он сжимал трость.
Несмотря на довольно сильный снег и расстояние, Финч все же узнал его – это был Гораций Горр, человек, изображенный на картине в ателье.
– Мисс Шарлотта, мне уже пора, – сказал Финч и поднялся. Он поспешно надел пальто, шапку, обмотал шею шарфом. – А сколько… м-м-м… а сколько стоят лучший в городе кофейный пунш и кремовое пирожное?
– Восемь фунтов. – Мисс Шарлотта выглядела слегка огорченной его поспешным уходом.
Финч заплатил и, пожелав мисс Шарлотте хорошего вечера, выбежал из кофейни. Девушка крикнула ему вслед: «Заходите к нам еще!» – но он этого уже не слышал.
Мальчик опрометью ринулся через мостовую, не обращая внимания на гудки клаксонов и возмущенные окрики тех, кто не поленился высунуться из окошка. Проскользнув мимо входа в ателье, Финч сразу направился к арке, ведущей во двор.
Двор был маленьким. Почти все пространство в нем занимал, судя по форме, трофф, накрытый чехлом. Как Финч и предполагал, задняя дверь ателье выходила именно сюда. На ней на гвоздике чуть покачивалась вывеска: «Только для поставщиков тканей и шкур. Коммивояжерам вход запрещен! Только если они не хотят быть освежеванными!» В этой надписи отчетливо читался характер мадам Крипке, но Финч так и не понял, что такое «освежеванными», хотя и догадывался, что это как-то связано со свежестью. Наверное, коммивояжеров здесь натирают снегом, чтобы отвадить…
Поднявшись по ступенькам и подойдя к двери, Финч уже взялся было за ручку, когда вдруг уловил шевеление за спиной.
Он обернулся и в первое мгновение даже подумал, что ему почудилось. И тем не менее что-то во дворе все же происходило. Что-то очень странное. И при этом пугающее.
В нескольких шагах от двери ателье ветер подхватывал снег. Но делал он это как-то… неправильно. Он не швырял снег обратно, а закручивал кольцами, создавая из него нечто похожее на пружину. Вихрь все рос и рос, и в какой-то момент из него неожиданно раздалось вполне отчетливое кряхтение.
Финч спрыгнул с лесенки и, притаившись за накрытым троффом, выглянул из своего укрытия.
С земли что-то поднималось. Оно будто стягивало со всех сторон к себе снег, и снег становился частью его, придавал ему очертания, вырисовывал форму. Прямо на глазах у пораженного Финча выросший из земли снежный кокон стал походить на человеческую фигуру. Сперва проявилась голова, затем – плечи, длинные руки.
Глядя на эту жуть, Финч не дышал, по спине бежали мурашки.
Незнакомец был одет в лохмотья – в серый, давно вышедший из моды костюм, и при этом кутался в плащ, сшитый из лоскутов. Длинные белые волосы разметывал ветер, а кончик громадного длинного носа ходил ходуном.
Не-птица! Еще одна не-птица!
Лицо незнакомца было невероятно сморщенным, рот напоминал изломанную черную трещину, из которой на острый подбородок текла вязкая чернильная слюна. На месте левого глаза у старой не-птицы зияла уродливая и заросшая пустая глазница.
«Это же тот Одноглазый, о котором говорила мадам Клара! – понял Финч. – Как же его там звали? Корниус? Корпиус? Нет! Корвиус! Корвиус Одноглазый! Тот, кто что-то там придумывал… нет, предсказывал! Это он предсказал все, что сделала мадам Клара. Про Гелленкопфа и остальное… Но что он здесь делает?!»
Старик огляделся по сторонам и медленно пошаркал к лесенке. Он горбился и кряхтел, одной рукой поддерживал поясницу, а другой хватался за поручень, оставляя в снегу на нем след от длинных костлявых пальцев. Поднявшись на площадку, он толкнул дверь и исчез в ателье.
«Что ему там понадобилось? Что он задумал?»
Финч почти сразу же сам ответил на свой вопрос: было очевидно, что Одноглазый зачем-то пришел к мистеру Горру.
Немного выждав, мальчик выбрался из-за троффа, взбежал по ступеням и остановился у двери.
Затаив дыхание, он повернул ручку и замер, а затем, когда ничего не произошло, открыл дверь. Тут же зазвенел колокольчик, и Финч, одним прыжком преодолев расстояние от порога до ряда столов с рулонами ткани, притаился в проходе.
