Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8 (СИ) - Петрук Вера
– Кровь у тебя на руке, – прохрипела она. – Ее слишком много.
Арлинг сжал пальцы, они слушались, но плохо.
– Нет, – покачала головой наемница. – Другая рука. Шов снова расходится. Времени мало.
А вот это было суровой правдой. Времени им отчаянно не хватало. Холодная вода лишила культю чувствительности. А может, вода здесь была ни при чем. Все советы имана о том, как обращаться с обрубком, теперь казались издевательством.
– Надо согреться, – сказала Хамна и сделала к нему шаг. – Лучше вместе, так быстрее. Я потеряла меч, у меня осталась пара ножей. Костер разводить нельзя. Не доверяю этому лесу. И она… Я видела, как ее придавило валуном, но вряд ли убило. Она может почуять дым.
Оба знали, о ком речь. Арлинг подумал, что Салуаддин найдет их в любом случае – с костром или без, а вслух сказал:
– Листья, – он нашел руку Хамны и сжал ее, радуясь, что ладонь отозвалась болью. Боль сейчас означала жизнь.
– Здесь много опавших листьев. Согреемся в них. Одежду выжмем, сушить будем на себе. Если температура и опустится ниже, то только к утру, мы успеем добраться до города. У меня тоже пара ножей, уже четыре, не все так плохо.
Регарди пытался шутить, но юмор никогда не был его сильной стороной. А сейчас он был необходим, потому что напряжение, повисшее между ним и Хамной, можно было рубить топором. Кучеярка отпрянула первой, опустилась на колени в листву, но далеко отходить не стала, озабоченно поглядывая в его сторону. Молчала, а лучше бы сказала. Плохо, когда между двумя оставалось невысказанное. Он ведь тоже не смог ей сказать, что в его жизни есть только одна женщина. Пусть сейчас и в теле чудовища.
Нехебкай, которого парализовало от холода, попытался вмешаться, робко заметив, что Хамна ни на что не намекала, а согреваться с женщиной куда лучше, чем раздирать кожу сухой листвой и прошлогодней травой, но Арлинг знал, что будет на самом деле лучше для него и Хамны. Просто чувствовал и не хотел ничего объяснять Нехебкаю. А еще он знал, что им нужно скорее убраться из этого леса. И дело было не только в Салуаддин, которая могла очнуться в любую минуту. Двое замерзших и смертельно уставших людей не были способны противостоять враждебным силам, которые ощущались в деревьях, листьях, камнях, даже в желудях под ногами, на которые он постоянно наступал. Место их прогоняло, и Арлинг не собирался упорствовать. По крайней мере, не сейчас.
– Я отвлек Сторма, – произнес Нехебкай, и Регарди задумался, правда ли ему послышались заискивающие нотки в его голове. – Он улетел искать нас на побережье. Хорошо, что ты возвращаешься в город. С этим Жулем лучше закончить побыстрее. Вот увидишь, из-за него у нас не только с сагуро будут проблемы.
Арлингу нечего было сказать Индиговому, и он промолчал. А вот выжать и натянуть обратно мокрую одежду одной рукой стало настоящим вызовом.
– Мне жаль, – сказала Хамна, глядя в его сторону, но не делая попытки приблизиться. Арлинг вдруг вспомнил о ночи – для него-то время суток не всегда было очевидным. Хамна не могла видеть в темноте его фиаско с одеждой. Значит, слышала. Подавив приступ злости, решил, что и ей ничего отвечать не следует. Сострадание и жалость к себе – вот что Регарди больше всего ненавидел на свете. Но, оказывается, Хамна имела в виду другое.
– Жаль, что ты не нашел своего шамана, – пояснила она. – Вряд ли кто-то мог выжить в том камнепаде. Пещера разрушилась полностью. Хочешь, я схожу туда утром?
Хамна намекала, что без него она справилась бы за пару часов. Арлинг же, действительно, сейчас лишь задерживал.
– Не нужно, – качнул он головой, прислушиваясь. – Найдем другого шамана.
Хамна была его халруджи, но Арлинг не был уверен в том, что она предпримет, если услышит, что он на самом деле ищет не шамана, а Богиню Тысячи Рук… Если бы Сейфуллах при халруджи Арлинге стал городить подобную чушь, Регарди бы его запер, пока тот не одумался. Плана насчет нового шамана у него не было, но уверенность в том, что нужно найти поселок Вольный и удостовериться, что у Аджухама все в порядке, выросла. Интуиция или солукрай нашептывали ему, что лучше поспешить. Нехебкай снова замолчал, а значит, запасного плана не было и у него. В таких случаях стоило вернуться и начать все сначала.
– Ты слышишь? – теперь насторожилась Хамна.
Они оба находились далеко не в лучшей физической форме, устали, замерзли, хотели есть: слуховые галлюцинации могли быть вполне реальными. Чем еще можно было объяснить пение на кучеярском языке в этой глуши? Пение было слабым, прерывистым, женский голос часто затихал, обрываясь на полуслове, но Арлингу хватило послушать его несколько секунд, чтобы понять, что он слышит настоящего человека. И даже чувствует – странная смесь меда, молока и благовоний разливалась по лесу, притягивая не только обостренное внимание слепого. Регарди отчетливо слышал жужжание, и на ум приходили крайне неприятные ассоциации.
– Там, – кивнул он в сторону оврага, поросшего калиной и кедрачом. Ноги, наконец, попали в мокрые штанины, но теплее в выжатой одежде не стало. С трудом натянув рубашку, Арлинг был благодарен Хамне, что она не стала предлагать помощь. Наемница достала ножи, но Регарди знал, что оружие им не понадобится. Человек в овраге был один, и угрозы точно не представлял. А еще Арлинг был уверен, что когда-то голос этой девушки уже слышал.
Пока Регарди спускался по косогору, отчаянно балансируя одной рукой и проклиная про себя имана, Хамна уже отыскала несчастную. И замерла, не смея приближаться. Арлинг тоже не спешил, потому что сперва ему тоже показалось, что к дереву был привязан не живой человек, а сказочное существо из комаров и мошек, облепивших тело жертвы.
Но, как оказалось, Хамна замерла не потому, что была поражена жестокостью пытки, которой подвергли привязанную к дереву девушку. В Сикелии тоже имелись похожие истязательства. Там осужденных обмазывали медом и оставляли на солнце мухам. Здесь палачами выступали комары с мошкарой, но судя по тому, что девушка еще находилась в сознании, привязали ее недавно. И даже кувшин из-под меда оставили. Арлинг слышал, как Хамна ковырнула его ногой, вытаскивая из-под листвы.
– Отвязываем? – спросила она с сомнением, и Регарди еще раз вспомнил, кем была его халруджи. Пусть секты етобаров больше не существовало, но Хамна сохранила идеи своих учителей в крови. Как и он. Спасение человека для таких убийц, как они, не было очевидным действием.
Арлинг сосредоточился, изучая лес максимально внимательно, но никого больше не почувствовал. То ли палачи ушли, то ли к миру людей не принадлежали. После того, что ему пришлось пережить после пробуждения в горах Гургарана, Регарди старался замечать всех, так или иначе населяющих этот мир. Он не чувствовал Сторма, как, например, Нехебкай, но знал, что внезапный ветер, устроивший крушение породы в ущелье, имел необычную природу. К стихиям у Арлинга было странное отношение, особенно после того, как бог самумов поселился в его голове. О Магде же думать было просто больно.
Лес звенел последней листвой, воздух едва колебался, замерев в ночном хрустале, мир прослушивался на многие сали вокруг. Опытный разведчик в засаде не издал бы ни звука, но Арлинг был уверен, что они имели дело с обычными людьми, которые здесь не остались. В лесу, кроме них двоих и жертвы у дерева, никого не было. Ухнула сова, зашуршала мышь, прячась от хищной птицы, беспокойно зажужжала мошка – привязанная девушка подняла голову и сказала:
– Хамна, принеси мне теплую шаль, сквозит. Ночи становятся холоднее. Еще хочу горячего чая. Да я бы и от моханы не отказалась. Что стоишь? Ждешь, чтобы я совсем замерзла?
И Арлинг, и Хамна узнали ее сразу. Альмас Пир, бывшая невеста Сейфуллаха Аджухама, бредила, но и Регарди казалось, что его одолели галлюцинации – настолько нереальным было найти ее в этих заброшенных местах, да еще в такой ситуации. Последний раз они встречались с Альмас в горах Гургарана. После гибели всех родных в самуме, уничтожившим Балидет, последняя из гордого рода Пиров, изрядно помоталась по Сикелии в поисках счастья и нового дома, а потом встретила Даррена Карателя Маргаджана, влюбилась и решила связать с ним судьбу. Очевидно, что знакомство Альмас с суровой родиной Арлинга прошло не совсем гладко.
