Журнал Если - ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №3 2008 г.
– Куда мы едем?
– Это опять-таки целиком и полностью зависит от вас. Можем и в приемный покой…
Судорожным движением Стратополох достал наладонник и торопливо начал тыкать в буковки стилом.
– А вот это вы зря, – хмуро сказал полный кавалер Боевого Красного Креста. – Ну-ка дайте сюда.
Отобрал, прочел, что написано, ошалел.
– «Дали розог мазохисту…» – огласил он, моргая. – Что это?
– Афоризм, – буркнул Артём.
– М-да… – промолвил омоновец. Вернул наладонник и вопросительно взглянул на коллегу.
Тот вздохнул.
– Объяснять ничего не буду, – сдавленно проговорил он. – Сами вчера все видели.
– Ничего я не видел, – открестился Артём, пряча наладонник. – Вчера у меня был бред величия. На почве переутомления и депрессии. С литераторами это бывает.
– Здраво мыслите, – заметил собеседник. – Тогда сразу к делу. Как вы смотрите на должность внештатного советника?
– Чьего?
– Можно подумать, сами не догадываетесь!
Машина плутала по переулкам, то приближаясь к проспекту, то снова уходя в лабиринты зеленых улочек. Артём откашлялся.
– Догадываюсь, но… Что же я могу ему посоветовать?
– Например, вынуть ногу из окна машины. У вас это хорошо получается.
– А еще?
– Все. С остальным мы как-нибудь и сами справимся. Размер оклада вас интересует?
– М-м… ну, в общем… да.
– Оклад – хороший. Пенсия – не хуже. Еще вопросы?
– Почему внештатный?
– Потому что штатных, как вы сами вчера убедились, он посылает куда подальше.
– Позвольте… А как же я тогда…
– Сейчас объясню. Сидите себе спокойно дома, пишите, что вы там пишете. Но когда бы и каким бы образом он на вас ни вышел, бросайте все свои дела и… Собственно, все. – «Бразильская ленточка» вынул из бардачка, больше напоминающего сейф, какую-то бумагу, достал ручку. – Прошу.
– Что это?
– Клятва Гиппократа, – то ли съязвил, то ли всерьез сказал маньякоподобный собеседник. – Вы же, как я понимаю, согласны с нами сотрудничать?
– Простите… А выбор у меня есть?
– Нет.
– Тогда за каким лешим спрашиваете? – вспылил Артём. – Согласен!
Адаптация, как утверждает медицина, является одним из основных критериев разграничения нормы и патологии. Сумел приспособиться – значит нормален. Не сумел – иди лечись.
Казалось бы, чего тут непонятного?
Тем не менее обязательно отыщется желчный циник, называющий психически здоровых людей приспособленцами, а то и вовсе подлецами. Что с такого возьмешь!
Вообще имейте в виду, застревание убеждений и принципов – чуть ли не первый признак душевной болезни. Скажем, велел тебе император распятие потоптать – ну так уважь кесаря, потопчи. Нормальные люди в подобных случаях как поступают? Когда прижмет, они и в икону плюнут, и храм взорвут. А чуть отпустит – снова уверуют.
Потому что психически здоровы и быстро адаптируются.
Как можно обвинять их за это в двуличии? Какое двуличие? Почему двуличие? Вчера от них требовалось одно лицо, сегодня – другое. Но не два же одновременно!
А вот кто действительно двуличен, так это сами обвинители. Веруют по-старому, а жить-то им приходится по-новому. Вот и крутятся, как ужака на вилах…
Подойдешь, бывало, к такому, толкнешь тихонько, скажешь: «Тебе ж за эту веру уже не платят, на кой ты ее ляд исповедуешь?» Нормальный вздрогнет, очнется: ой, а правда, что это я?…
С ненормальными сложнее. Бредовые идеи, как известно, непоколебимы и не поддаются коррекции. Уже на расстрел ведут, на костер, на виселицу, а он все кричит: «Да здравствует!» Что именно да здравствует? Какая разница! Коммунизм, православие, ислам… Что себе в голову вбил, то и да здравствует.
Однако чаще всего личность плутает, подобно контрабандисту, по нейтральной полосе между патологией и нормой, подаваясь то за кордон, то из-за кордона. К таким-то вот пограничным бродягам и относился, несомненно, Артём Стратополох, не настолько больной, чтобы умереть за идею, и не настолько здоровый, чтобы, изменив идеалу, не мучиться угрызениями совести.
Ибо что есть совесть? Не более чем легкая форма расщепления личности.
Однако нынешний расщеп оказался пугающе глубок. Пока речь шла о выгодном сотрудничестве в идейно чуждой прессе или даже о безугловской премии, все это, согласитесь, имело прямое отношение к словесности, а стало быть, почему бы и нет? Литератор он, черт возьми, или не литератор? Но стать платным наперсником Безуглова, подставным корешем, фактически шутом… Развлекать, журить за выставленную в окошко ступню, с трепетом принимать из Его Президентского Величества рук коньячные капсулы… и оправдываться потом перед самим собой, что не было-де иного выхода и что другие бы за счастье почли… Как там отвечал Ломоносов Шувалову? «Я, Ваше Высокопревосходительство, не только у вельмож, но ниже у Господа моего Бога дураком быть не хочу».
Высаженный по собственной просьбе напротив больничного комплекса «Эдип» Артём пересек скверик и остановился возле аптечного киоска, где приобрел десяток водочных капсул, половину которых немедленно употребил. Таблетки от несварения совести.
Нет, не страх оказаться в соседях по палате с Пашей Моджахедом, не мысль о том, что станется с семьей, очутись ее глава в таком положении, не хороший оклад, обещанный настолько уклончиво, что боязно было даже предположить истинные его размеры, – нет, соломинкой, переломившей хребет верблюду, явилось, представьте, упоминание пенсии.
О пенсии Артём Стратополох и мечтал, и не мечтал. Какая-то подачка на старость ему светила, но столь символическая, что ради нее не стоило даже бегать с документами по инстанциям. Пребывание на учете в поликлинике, правда, учитывалось как стаж, но доходы, доходы… Все газетки, в которых он сотрудничал (и «ПсихопатЪ», и «Мория», и «ГБ-френь»), платили, как было упомянуто выше, неплохо, но гонорар предпочитали вручать в конвертике, никак это дело не фиксируя.
С одной стороны, такое положение давало Артёму возможность с пеной у рта утверждать в «Последнем прибежище», что под старость он намерен, не в пример продавшимся «больничному режиму» соратникам, из принципа умереть за Родину под забором. С другой стороны, этак можно было и впрямь под ним умереть.
– А-а… Лауреаты и натуралы…
Поднял глаза. Перед скамьей, на которой он присел, ожидая, пока лекарство усвоится, стоял тот самый коллега, что придумал рубрику «Отрывки из сочинений классиков». В правой руке его пестрел свежий номер газеты «Будьте здоровы!».
