Пол Кемп - Порождение Тени
По приказу Тамлина отряд избегал деревень и хозяйств, мимо которых они проезжали. В обычное время кому-то столь знатному, как Тамлин, в деревне должны были давать приют и оказывать гостеприимство. Тамлин не хотел усложнять и без того тяжкие жизни крестьян, требуя от них соблюдения этой традиции.
— Ночевать будем под открытым небом, — сообщил он Рену и гвардейцам. — А питаться нашими собственными припасами.
Кейл уважал его за это решение.
Напряжённость между ним и Тамлином по-прежнему никуда не исчезла. Они заговаривали друг с другом лишь по необходимости, и Эревис боялся, что его прямота в Штормовом Пределе вбила между ними клин, от которого не так просто будет избавиться. Он попробовал как-то разрядить обстановку.
— Милорд, если вы назначили меня своим советником, я должен иметь возможность говорить прямо.
Тамлин, ехавший рядом, старался не встречаться с ним взглядом.
— Вы уже продемонстрировали, что собираетесь поступать именно так, господин Кейл. Когда мне потребуется совет, я вас спрошу.
Кейл промолчал, и на том разговор и кончился.
По мере удаления от Селгонта деревень на пути становилось всё меньше и меньше. Те, что они видели, выглядели плохо настолько, насколько об этом рассказывали. Засуха и недавние катастрофы поразили поля. Большая их часть осталась невспаханной или могла похвастаться лишь болезненными ростками скукоженных овощей, пытающихся выжить в потрескавшейся, сухой почве. Даже ячмень, обычно хорошо переносящий засуху, казался больным. Их отряд часто останавливались у прудов и ручьев, чтобы напоить лошадей и наполнить бурдюки — и везде уровень воды был ниже обычного.
— Я понятия не имел, что дела так плохи, — сказал Тамлин, ни к кому конкретно не обращаясь.
На четвертый день около полудня тучи отступили, так и не пролившись дождём, и выглянуло солнце, принявшись жалить кожу Эревиса. Несмотря на неудобство, он оставил накинутым капюшон и часто ловил взгляды Тамлина, которые тот бросал на его запястье. Наконец Кейл поднял обрубок, который, когда садилось солнце, снова превращался в теневую руку.
— Это не благословление, милорд, — сказал он Тамлину. Говорил Эревис тихо, чтобы не услышали стражники.
Тамлин холодно поглядел на него.
— Так вы говорите. Но я прочитал все, что нашёл, о шейдах и магии теней.
Он кивнул на книги, которые взял с собой из Штормового Предела и вёз в седельных сумах.
— Вы стареете медленно, как гора. Болезни для вас пустяк. Ваше тело сопротивляется магии. Для меня звучит как благословление.
Это был самый долгий их разговор за всё время проездки, но Кейла он не обрадовал. Он знал людей, которые рассуждали так же, пытаясь обзавестись силой и властью. Подобные амбиции всегда заканчивались плохо.
— Я стал таким не по собственному желанию, — сказал он, хотя это было полуправдой. — И я слышал, как другие говорят о силе таким же тоном. Я советую вам потратить свой энтузиазм на более пристальное изучение данного вопроса.
— А я не просил вашего совета, — отозвался Тамлин, пришпорив коня.
Кейл отпустил его, провожая взглядом спину юноши, раздражённый и обеспокоеный. Тамлин смотрел на метаморфозу Эревиса и видел лишь силу, но не цену, которую заплатил за неё Кейл.
Эревис покачал головой, почувствовал на себе чей-то взгляд, обернулся и увидел, что на него смотрит восседающий на лошади Рен. Их глаза встретились. Рен кивнул, и его взгляд скользнул к культе Эревиса. Эревис натянул на неё рукав и кивнул Рену в ответ.
После этого он ехал в молчании. Спустя какое-то время после полудня их отряд встретил два идущих на юг каравана из Орнстара, но никаких важных новостей караванщики не знали. В остальном дорога оставалась пустынна. Кейлу казалось это странным.
Он остался наедине со своими мыслями, которые обратились к Магадону. После возвращения в Селгонт Кейлу больше не снились сны о друге. Эревиса беспокоило то, что это могло означать. Маск говорил, что Магадон будет страдать, но ещё говорил о том, что события в Сембии приведут Эревиса к нему.
Кейл полез в карман, коснулся своей маски и решил верить, что Маск ему не солгал. Он не был уверен, что это мудрое решение.
Ночью гвардейцы начали разбивать палатки, заботиться о лошадях, разводить костёр и распределять съестные припасы. Кейл, насколько мог, прятал снова отросшую руку в рукаве, но это оказалось нелегко. Тем не менее, кроме Рена и Тамлина, никто её, похоже, не замечал. Наконец Кейл оттащил Рена в сторону и показал ему свою теневую ладонь.
Рен поглядел на неё с восторгом.
— Как, господин Кейл? Жрец Ильматера?
— Нет, не жрец, — ответил Кейл.
Рен поднял свою собственную увечную руку.
— А как тогда? Могу я сделать то же самое?
Эревис вздохнул.
— Мы же с тобой товарищи, ты и я — так?
Рен кивнул.
— Да. Конечно. Вы спасли мне жизнь.
— Тогда я хочу, чтобы ты выслушал. Рука снова вырастает во тьме, и только во тьме, из-за того, во что я превратился.
Он позволил теням течь со своей кожи, и глаза Рена расширились. Кейл продолжал:
— Я не пожелаю этой трансформации никому, в особенности, такому молодому человеку, как ты. Это был несчастный случай, стечение обстоятельств.
Кейл не был уверен, что последнее предложение было правдой.
Рен задумчиво посмотрел на свою руку с недостающими пальцами. Потом снова перевёл убеждённый взгляд на Кейла.
— Мне сложно держать щит. И иногда я всё ещё чувствую пальцы, как будто они по-прежнему на месте. Скажите мне, господин Кейл, вы отдали бы свою руку, пускай она при вас только ночью, чтобы стать прежним?
Кейл посмотрел Рену в глаза, решая, стоит ли солгать, и решил, что не стоит.
— Нет. Но лишь потому, что я должен быть таким, каким стал, чтобы… сделать вещи, которые сделать необходимо. Это сложно понять, но я не могу объяснить лучше, Рен. Я и сам не всё понимаю. Если бы дела обстояли иначе, мой ответ был бы другим.
Рен посмотрел на свои пальцы, хмыкнул.
— Проклятье, потеря пальцев сделала меня тем, кто я есть сейчас. Странно это. Я услышал вас, господин Кейл. Иногда цена слишком высока. Даже сембийцы это знают.
Кейл хлопнул его по плечу.
— Ты мудрее, чем большинство в твои годы. И зови меня Эревисом. Никакого господина Кейла, ладно?
Рен улыбнулся.
— Значит, Эревис. Признаю, для меня это звучит непривычно.
Кейл почувствовал себя лучше от того, что сказал Рену правду. Что-то в этом парне напоминало ему Магадона, и немного — самого себя в молодости.
Они присоединились к остальным стражникам у костра и съели вечерний паёк — сыр, хлеб, вяленую говядину и свинину. Несколько бочек крепкого эля и вина из погребов Ускевренов обеспечили питьё. Кейл с удовлетворением отметил, что ни один из стражников не стал пить сверх меры. Люди Рена, да и сам он, были профессионалами.
