Ольга Родионова - Мой ангел Крысолов
— Уходи отсюда! Погибнешь! — закричала Нета. Еще один толчок заставил обеих кубарем покатиться по полу.
— Ой, мама… — Мэгги, цепляясь за поехавшее к стене каюты кресло, кое-как поднялась на ноги, зажимая ладонью разбитый лоб. Нета на четвереньках подползла к койке и поспешно затянула последний узел.
— Мэгги, марш на палубу… Будет удар… сразу прыгай за борт… нет, погоди… не успеешь.
Она была права. Сокрушительный удар потряс бригантину. Нета ухитрилась схватить Мэгги и взлететь. Их все равно швырнуло от стены к стене, потом бросило вперед… Нета чуть не уронила подругу, ударилась плечом, зашипела от боли, каюта вдруг перевернулась вверх тормашками, обе закричали, дверь треснула пополам, в проломе показались вздыбленные доски. Незакрепленный стол ударился в потолок рядом с ними, кресло разбилось в шепки совсем рядом с койкой, в которой, как гусеница в коконе, болтался Марк. Потом каюта качнулась обратно и замерла под странным углом. В стене образовалась брешь, в которую, точно клык, вонзился снаружи обломок скалы. И сразу хлынула вода.
Внезапно наступившая тишина оглушила обеих. Шквал как будто насытился и утих так же мгновенно, как и начался. Только поскрипывали наверху оборванные снасти, да плескалась морская вода, постепенно заполняя каюту.
— Разбились… — прошептала Мэгги.
— Разбились, — повторила Нета, тяжело дыша, и опустилась вместе с подругой вниз, сразу оказавшись по грудь в воде. Они стояли на западной стенке каюты, восточная стала потолком. С палубы не доносилось ни звука.
— Птиц!.. — глаза Мэгги стремительно наполнились слезами. — Почему там так тихо? Он погиб?.. Он погиб!
Она всхлипнула и заметалась, пытаясь понять, где находится выход.
— Погоди! — Нета поймала ее и прижала к себе. — Дверь — вон где.
Она мотнула головой вверх. Мэгги задрала голову и увидела то, что прежде было дверью — бесформенный пролом, из которого торчали доски.
33
«Недотрога Молли» застряла между скалами на боку, исковерканная, с порванными парусами.
— Руку давай!.. Руку!..
Чен, уцепившись ногами за обломанные резные перила полубака, свесился вниз головой, пытаясь дотянуться до Огневца. Огневец висел на шкотах на одной руке — другой крепко держал, обнимая за талию и прижав к себе, Люцию. Та безуспешно тянулась вверх, пытаясь достать протянутую руку.
— Подтолкни ее, подкинь!.. Выше!.. — горный Учитель вытянулся в струну, но расстояние было слишком велико.
— Карабкайся по мне, Лю, — прохрипел Огневец с натугой. — Лезь на плечи… Давай, я держу…
Люция всхлипнула и, стараясь не смотреть вниз, начала неумело карабкаться.
— Не бойся, — Огневец поднял ее повыше, и она смогла поставить сначала одно колено, потом другое на его широкие плечи.
— Теперь вставай… Я держу… Вставай, малышка… Держись за шкот…
Люция выпрямилась, взглянула вниз, покачнулась и зажмурилась. Ее нога соскользнула.
— Держись! — закричал Чен, но и вторая нога девушки потеряла опору, и Люция повисла на руках, вцепившись побелевшими пальцами в шкот.
— Лезь наверх!.. — зарычал Огневец. — Лезь, говорю!
— Нет… — простонала она. — Не умею… не удержусь…
Она разжала пальцы.
— Лю!.. — Огневец рванулся, поймал ее за платье, но платье порвалось у него в руках, и девушка, перевернувшись от рывка, полетела вниз головой.
Глубоко внизу, среди острых обломков скал, лениво бились об утесы волны. И там, почти над самыми утесами, летящее камнем тело поймал Тритон. Он прыгнул со скалы рыбкой и успел. Инерция падения и вес падающей девушки резко бросили его вниз, но он извернулся на лету как кот… С той лишь разницей, что кот падает на лапы. Тритон упал на спину, держа Люцию над собой на вытянутых руках.
Она не ушиблась.
— Тошка! — заорал, выползая из воды на скалы мокрый с ног до головы и сильно побитый Умник. — Тритон!..
Он, спотыкаясь и оскальзываясь на мокрых камнях, бросился к другу.
— Ничего… ничего… я в порядке, — Тритон с трудом поднялся и встал, покачиваясь. — Лю, ты как?..
Люция, плача, обняла его. Подоспевший Умник обхватил их обоих, а сверху кричал что-то восторженно-невнятное, потрясая над головой кулаками, Огневец, с помощью Чена взобравшийся на борт искореженной бригантины.
— Спускайтесь вон туда!.. — Умник махнул рукой на левую скалу, казавшуюся чуть более пологой. — Я туда Алису вытащил. Воды нахлебалась, а так ничего… Нормально, говорю!.. И Жюли с ней, ее Тошка вынес… А с вами кто?.. Эй!.. С вами — кто?..
Огневец завертел головой.
— Здесь только мы!.. — проорал он растерянно. — Только мы с Ченом…
— Мальчики, мы тут… — слабый голос Рут послышался откуда-то сбоку.
На вершине скалы, почти вровень с поникшими мачтами «Недотроги Молли», росло корявое, узловатое дерево — безлистое, очень старое, неизвестно каким чудом выросшее на голых камнях.
— Как треснуло… как швырнуло… нас с Линой выкинуло… ну, думаю, сейчас всмятку… и тут я увидела ее… яблоню.
Рут обняла уродливый ствол, погладила ветки дрожащими руками.
— Я крикнула: «Помоги!..» — и она нас… поймала.
Чен одним огромным прыжком оказался рядом с ними.
— Так ты дриада? Повезло тебе.
Он оглянулся.
— Огневец! Давай с той стороны, здесь тебе не перебраться. Там дольше, но хоть ноги не переломаешь. Надо обойти этот… хм… остров. Вдруг еще кто-нибудь уцелел.
Это прозвучало так буднично, что Рут широко открыла глаза и поднесла ко рту исцарапанную руку.
— Вдруг?.. — прошептала она. — А как же… А разве… Птичий Пастух… Мэгги… Нета… А капитан? Где капитан? Вы не видели?..
Чен отвел глаза.
— Будем спускаться. Хватайся за мой пояс, а за Линой я потом вернусь. Только держись крепче и, смотри, поджимай ноги. Зацепишься — оба костей не соберем. Сможешь, дриада?
— Смогу, — Рут быстро поцеловала ствол яблони, что-то прошептала, касаясь губами коры, и крепко взялась двумя руками за пояс Чена.
— Я пошел. Готова? — и Чен прыгнул. Потом еще раз, и еще. Так взлетает и падает кузнечик, прикасаясь к земле лишь затем, чтобы оттолкнуться. У Рут захватило дух, но она держалась крепко, только зажмурилась. Наконец, полет закончился. Рут открыла глаза и увидела бегущую к ним Жюли. А Чен уже пустился в обратный путь и очень скоро вернулся с Целительницей. Остальные тем временем добрались к ним по склону. Нашли место поровнее, Огневец развел костер. Уцелевшие отродья сгрудились у огня, стараясь побыстрее просушить мокрую одежду. Никто не разговаривал. Всем казалось, что они как будто в чем-то виноваты перед теми, кто не пережил этой бури.
