Александр Данковский - Папа волшебницы
На всякий случай я спросил:
— А если ваши враги уже успели скопировать это оружие?
— Не похоже. Иначе ни за что не оставили бы столь ценную штуку в руках рядового солдатика. Думаю, он просто украл ее у водителя этого твоего "самалета". Решил, что и самому пригодится. Как видишь, ошибся. Не доводит ворованное до добра.
М-да, попадись мне в лесу под Киевом какой-нибудь инопланетный бластер, я бы, наверное, не взял на себя такую ответственность — швырнуть его в болото. Впрочем, кто меня знает, может, и взял бы.
— Да, ты на этот раз не переживаешь, что человека убил? — спросил Сайни, словно подкалывал меня безобидной шуточкой вроде "а ты галоши не забыл надеть"?
Между прочим, действительно не переживаю. Остатки адреналина после драки в крови зудят. Голова даже не то что ясной была во время боя, а словно бы отключилась и наблюдала со стороны, время от времени давая краткие подсказки — вроде возможности использовать руль в качестве рычага, чтобы кисть ломать.
— Да я ведь его и не убил. Только врезал по голове, чтоб он сознание потерял.
— Ну да, — ухмыльнулся Сайни, причем совсем не по-доброму, — только бил ты, небось, в полную силу, и не убил, скорее, случайно. Так?
Я вынужден был признать, что так. Хотя и не понимал, зачем он этот разговор завел.
— А второго-то? Ведь второго точно убить собирался?
Я подумал и ответил:
— Я не его убить собирался, а тебе помочь.
— Ага, понял разницу? Ты не человека убивал, ты товарища спасал.
— М-да. А чужая жизнь — это так, мелочи на пути спасения, — буркнул я. — Между прочим, убил его ты — я же видел, как лезвие шею проткнуло.
— Это еще вопрос, кто его убил — ты из своей иномирной пакости или я. Если тебе спокойнее считать, что без меня не обошлось бы — считай. Между прочим, он сам меня чуть не отправил к предкам, — Сайни показал свежий порез у ключицы. — Прекрасный был боец. И совершенно незнакомая мне школа, незнакомое оружие. Ладно, пошли посмотрим, как они тут жили.
Жили они тут неплохо. Под боком завалившегося набок "летающего корыта" устроили себе что-то вроде шалаша, причем уцелевшее крыло служило крышей. Жгли костры, охотились на мелкое зверье. В общем, коротали солдатские деньки, не слишком напрягаясь. Скорее всего, парочку оставили "на всякий случай" и дали приказ подождать дней десять-пятнадцать, а потом топать восвояси. Взлететь без магической подпитки аппарат все равно уже не мог — для этого требовалась близость настоящего самолета. Может быть, опоздай мы денька на два, и было бы все тихо-мирно.
— Сайни, но ведь то, что мы на них наткнулись…
— Да, это та самая твоя удача, о которой я говорил. Не вытащи ты меня тогда из оврага, мы бы шли совсем другим путем. А теперь по следу пойдем, как по ниточке. Никуда они от нас не денутся.
— Но раз заслон оставили, значит, ждали нас?
— Наверное, с ними неслабый маг с каким-никаким даром предвидения. В способность видеть грядущее у нас не шибко верят, особенно те, кто в университетах сидят. А я с такими штуками на войне встречался. Беда в том, что никогда заранее не известно, что и как произойдет. Полагаю, у мага этого только и было, что неясное предчувствие. Вот и оставил тут эту парочку. Угадал, как видишь. Еще немного — и прикончили бы нас. Счастье, что это были не настоящие лесные разведчики, а обычные вояки. Солдат же без дела, без поставленной задачи в раздолбая живо превращается. Иначе они бы не по полянке гуляли, нас дожидаючись, а в засаде сидели бы с луком наизготовку, — Сайни продемонстрировал мне вышеупомянутое оружие, вытащив его из-под стенки шалаша. И нашпиговали бы нас стрелами прежде, чем мы что-то успели бы сообразить. Но — Удача, — он явно произнес имя этой изменчивой богини с большой буквы.
Осмотр лагеря ничего существенного не дал. Из трофейного оружия и снаряжения нас мало что заинтересовало. Разве что Сайни отнес под крышу шалаша колюще-режущие предметы того типа, с которым махался. Дескать, если вернемся живы-здоровы, надо будет захватить и показать знатокам. Авось определят, откуда залетела столь агрессивная птица.
— Да, примерь-ка, — Лелек протянул мне трофейный жилет. К счастью, не с трупа снятый, а найденный в кабине-корзине.
Вроде бы нормальный жилет, кожаный, с какими-то металлическими вставками, с карманчиками в разных местах — то ли под багаж, то ли под дополнительные латные пластины. Тяжелый. Добротный.
Надел, походил. Тяжеловато, но и только.
— Поноси-поноси. Хотя бы с часок.
Я пожал плечами и пошел к велику. Использование его в качестве тарана не пошло на пользу переметной сумке: ее пропорол какой-то особо зловредный корень. Причем основательно так пропорол. Пришлось срочно разгружаться и зашиваться. Пока иголки нашел, пока загрузился… Сайни тем временем оттащил покойников подальше в кусты (по-моему, понял, что их присутствие действует мне на нервы). Еще раз переворошил их барахло — и решил все-таки взять кое-что из продуктов (например, закопченный с какими-то травками окорок то ли кабана, то ли тапира оказался бесподобен) и фляжку. Последней я по-настоящему обрадовался. Сухая дорога была куда приятнее оврага, но с водой тут был напряг, а везти ее — почти не в чем. Неподалеку же от места падения летательного аппарата как раз обнаружился маленький родничок с прозрачной, чуть коричневатой водой. Судя по вкусу — с примесью железа. Так что мы наполнили все возможные емкости, умылись, запили трофейные же галеты (точнее, высохшие до твердости дерева тонкие лепешки — радость стоматолога) — и двинулись дальше. До вечера еще часа два можно было крутить педали.
— Ну и как ощущение? — спросил меня Сайни на вечернем привале.
— Это ты про жилет? Да нормально, тяжелый только и жаркий.
— И все?
— Ну, спина побаливает, — неуверенно ответил я. — Так это, наверное, из-за рюкзака.
— А настроение?
— Кислое, — признался я, подумав.
— И в чем кислота? — не унимался Сайни.
Я принялся тщательно анализировать собственные ощущения, понимая, что Лелек просто так приставать не будет.
— Не знаю. Вроде виноват в чем-то. Или сделал что-то неловко, и стыдно теперь.
— Вот! — он многозначительно поднял палец. — А дело-то все в жилеточке. Она так сшита, что особым образом давит на шею, на плечи, заставляя их заворачиваться вперед. А согнутая, виноватая поза вызывает и ощущения виноватости и подчиненности. Они — большие мастера по части подобных штучек. Тут и магии никакой не надо, только покрой одежды или обуви да строгий приказ ее носить. И готово дело — солдат уже в нужном состоянии. Ни тебе мыслей о бунте, ни разговоров о собственном достоинстве. Думаешь, зря эти двое свои жилетки поснимали? В присутствии командира им за такое влетело бы. А так — свободы решили вдохнуть.
